Читать книгу "Таинственная незнакомка - Маргарет Эванс Портер"

Глава 7

Ориана подставила козе ладонь, на которой лежали стебли сорванной ею свежей травы. Мягкие губы и мелкие зубы животного щекотали чувствительную кожу.

Желание хоть с кем-то пообщаться заставило Ориану покинуть дом. Гусь и куры не обращали на нее внимания, корова паслась на дальнем конце луга, только коза приветствовала ее появление и пощипывала угощение, абсолютно не интересуясь тем, что Ориана то и дело поворачивает голову к дороге и бормочет невнятные отрывочные фразы, полностью погруженная в свои мечты.

«Я не хочу в него влюбляться».

В своем теперешнем состоянии Ориана очень страдала от отсутствия музыки. Пока Нед учил ее местным песням, она радовалась этому намеку на свои повседневные лондонские занятия. Теперь Нед перебрался в дом семейства Лейс, чтобы окончательно окрепнуть. В своем вынужденном безделье Ориана предавалась совершенно ненужным размышлениям о своем домовладельце. Настроение это, само собой, было временным, как только она вернется к своей концертной деятельности, оно, конечно, развеется. В театре «Ройял» Ливерпуля она будет петь о любви и страсти, вернувшись же в Лондон, и думать забудет о сэре Дэриусе Корлетте.

Его несчастная любовь вызвала у Орианы сочувствие и ощущение некоторой похожести их судеб. Обман и предательство Уиллы Брэдфидд словно в зеркале отображали поведение бессердечного Томаса Теверсала, который увлек Ориану своими обещаниями и нарушил покой ее души. Приехав на остров, Ориана отказалась от собственного имени, отрешившись таким образом от скандального прошлого и создав у Дэра впечатление, что она добропорядочная вдова. Еще несколько дней ей предстояло поддерживать и оберегать свою фальшивую – и весьма хрупкую – репутацию.

Ориана говорила себе, что было бы правильнее уехать прямо сейчас, однако каждый быстротечный час, проведенный ею с Дэром, был для нее драгоценным, и она хотела увезти с собой в Англию по возможности больше воспоминаний о нем.

На этот раз Дэр приехал не в двуколке, а верхом на своем коне, рядом с Энвоем рысил пони темного окраса с дамским седлом на спине.

– Познакомьтесь, это Глистри, – крикнул Дэр. – По-английски «блестящая».

– Имя ей вполне подходит. – Ориана провела ладонями по спине лошадки, потом открыла ей рот и осмотрела зубы. – Ей пять лет?

– Около того. Она работает на руднике, но в ближайшие дни ее соседке по конюшне придется потрудиться за двоих. А Глистри пусть попасется здесь – я надеюсь, вы не станете возражать против того, чтобы пользоваться ею как верховой лошадью, если на вашем перенаселенном скотном дворе найдется для нее местечко.

– А где вам удалось приобрести седло?

– Позаимствовал его у одной из моих кузин, муж которой сейчас не позволяет ей ездить верхом, так как она скоро должна подарить ему первенца. Я собираюсь взять вас с собой на рудник, а потом мы навестим Неда. Миссис Лейс не балует его, как вы с миссис Стоуэлл. Велит ему размешивать овсянку и суп здоровой рукой и дает разные мелкие поручения по хозяйству.

– Я по нему скучаю, – сказала Ориана. – Когда его привезли сюда в тот ужасный день, я подумала о своем муже. – Она прижалась щекой к лоснящейся шее Глистри. – Если бы я могла поехать в Индию вместе с Генри, я бы ухаживала за ним и, быть может, спасла бы ему жизнь.

– Он умер от лихорадки? – спросил Дэр.

– Он был ранен в схватке с туземцами и умер, не приходя в сознание. По крайней мере так мне сказали. Я получила длинное письмо от его командира, в котором он превозносил беззаветную храбрость Генри и уверял, что все боевые товарищи уважали моего мужа и оплакивали утрату. Я уверена, что каждая солдатская вдова получала подобное письмо. Когда мы с Генри познакомились на скачках в Ньюмаркете, он выглядел старше своих лет, а ему было всего двадцать, как сейчас Неду.

– Какого дьявола вы делали в Ньюмаркете?

– Наблюдала за скачками, – сообщила Ориана как о чем-то само собой разумеющемся. – Как делала еще с тех пор, когда была маленькой девочкой. Я и читать училась по «Календарю скачек». Мой кузен Берфорд владеет несколькими скаковыми лошадьми и... – Тут она осеклась и крепко закусила губу, сообразив, что невольно сболтнула лишнее.

– Берфорд, – повторил Дэр. – Не Бамфолд. Граф ваш кузен?

– На самом деле родство у нас отдаленное, – поспешила объяснить Ориана, проклиная себя за неосторожность, и хотела было отказаться от поездки, чтобы на досуге обдумать, как можно поправить положение.

Но она ничего не успела сказать – Дэр, обхватив ее за талию, усадил в седло, потом приподнял край подола ее платья, взялся за лодыжку и вставил ногу в стремя. Святые небеса, как же это ее возбудило! Дрожащими пальцами Ориана начала перебирать поводья.

Они вместе перебрались через поток; лошади, обдавая их брызгами, постукивали подковами по каменистому дну.

Рудник представлял собой череду каменных строений, сложную систему канав для промывки руды и целую серию входов, ведущих глубоко под землю. Соседка Глистри по конюшне, тяжело ступая, ходила по кругу, вращая колесо, при помощи которого, как объяснил Дэр, работающий в шахте насос откачивает из забоев воду. Из нескольких труб поднимался черный дым, а снопы искр обозначали местонахождение кузницы.

– Мы спустимся вниз? – спросила Ориана.

– Разумеется, нет.

– Но мне хочется увидеть рудные жилы да и вообще все, о чем рассказывал Нед.

– Извините, но я не могу вам этого позволить. Слишком опасно для женщины.

– Я буду осторожной.

– Вы не сможете безопасно спуститься по лестнице в вашей длинной юбке. – Его рука крепче сжала запястье Орианы. – Я все еще не могу избавиться от чувства вины после несчастного случая с Недом.

– Без достаточных к тому оснований, – серьезно произнесла она.

– И это говорит женщина, обвиняющая себя в том, что ее муж имел несчастье быть убитым в Индии.

– Если бы не я, Генри был бы жив до сих пор, – вздохнула она.

– Что вы могли бы изменить, Ориана?

Ответить ему было бы все равно что открыть ящик Пандоры. Правда о ее родителях. Требования ее профессии.

– Вы любили друг друга?

– Очень. – Чтобы Дэр хоть что-то понял, она добавила: – Наш брак привел мою мать в бешенство. Она не могла допустить, чтобы я жила в гарнизонном городке в качестве жены простого солдата. И чтобы разлучить нас, она приобрела для Генри патент на престижную должность капитана в полку, отправляемом в Мадрас. Состояние ее здоровья было угрожающим, и она понимала, что я не могу ее оставить. Последствия ее стратегии были трагичны вдвойне. Когда мы получили известие о гибели Генри, угрызения совести резко ухудшили состояние матери, и она от этого так и не оправилась. Что касается меня, то я навсегда утратила свою любовь.

– Прекрасно быть любимой – и любить так сильно, – произнес Дэр. – Это самое большее, чего можно требовать от жизни. Но моя судьба еще может измениться.