Читать книгу "Влюбленный опекун - Лаура Кинсейл"

Гриф опустил штору, но пространство над дверцей впереди них оставалось открытым, пропуская свет. И тут Элиот бросил на колени Грифа мешочек.

– Вот. Это для вас.

Открыв мешочек, Гриф вытащил нечто шелковое черного цвета. Он поднял вещицу повыше и удивленно посмотрел на Элиота.

– Это маска?

Тот холодно улыбнулся:

– Я же сказал, мы будем проводить время инкогнито, дорогой. Считайте меня Пигмалионом, а вы будете представлять собой статую, которую следует оживить. Пусть в моих руках будет живая глина. Я покажу вам все, что следует увидеть в Лондоне.

Гриф недоуменно посмотрел на кузена, затем пожал плечами:

– Что ж, этот вечер ваш.

– Тогда позвольте мне завязать вашу маску. – Не дожидаясь разрешения, Элиот взял черный шелк и, обмотав им голову Грифа, долго возился, завязывая концы. Когда наконец с этим делом было покончено, Элиот протянул руку к мешочку, который все еще лежал на коленях Грифа.

– Хорошо, что вас здесь никто не знает. Любой увидевший эти густые золотистые локоны более одного раза моментально понял бы, кому они принадлежат, будь вы в маске или нет. Вы не завяжете мою?

Гриф взял вторую маску и закрепил ее на голове Элиота без особых церемоний. В нем нарастало беспокойство от слишком быстрого сближения с кузеном. Что, если Элиот догадывается, кем является Гриф на самом деле?

Когда маска была завязана, Элиот улыбнулся и, покровительственно погладив Грифа по волосам, намотал один из локонов на палец.

– Какая прелесть! – восхищенно произнес он. – Удивительно, как вам удалось добиться такого цвета.

– Я родился таким, – ответил Гриф, с трудом скрывая раздражение.

Элиот засмеялся отрывистым холодным смехом.

– Ну конечно! Уверен, что вы никогда не прибегали к отбеливанию волос. Ни один отбеливатель не может дать такого золотистого цвета.

– Итак, куда мы едем? – спросил Гриф, чтобы сменить тему.

– Навестить настоятельницу монастыря, мой невинный провинциальный друг.

Гриф, которого едва ли можно было назвать невинным, как и любого мальчишку из тех, что взрослели на пристанях от Шанхая до Сан-Франциско, надеялся только, что «настоятельница» содержит девиц, не зараженных сифилисом.

Улицы, по которым с грохотом следовал кеб, становились все более узкими, и запах распускающейся листвы в весеннем воздухе сменился вонью сточных вод.

Впереди сквозь открытое пространство кеба Гриф мог видеть женщин, стоящих под фонарями; они призывно окликали проносящийся мимо экипаж. Но Элиот, казалось, не обращал внимания на непристойные приглашения; он откинулся на спинку сиденья, и его белеющие скулы резко контрастировали с черной маской. Казалось, он внимательно наблюдает за своим спутником, и Гриф невольно отвернулся, а затем приподнял штору окошка, что вызвало новые призывы уличных нимф.

Картина опять стала меняться, когда кеб продолжил движение по более приличному кварталу, и наконец экипаж остановился около подъезда простого чистенького дома. Тревоги Грифа относительно вкусов Элиота немного улеглись.

Двое мужчин, молодых, крепкого телосложения, выступили вперед, и один из них молча заглянул внутрь кеба.

– Мы приехали навестить мадам Берчини, – объявил Элиот. – Надеюсь, она дома?

Эти слова, казалось, удовлетворили привратников, они отступили назад, и один из них кивнул:

– Дома. Добро пожаловать, господа.

Гриф вылез из кеба, чувствуя себя немного глуповато в черной маске. Однако он достаточно много выпил на балу, готовясь предстать перед леди Коллир, и это притупило его застенчивость. К тому же оба встречающих никак не отреагировали на его внешность; они просто провели гостей в дом.

Внутри их встретила женщина в пурпурном шелковом одеянии, совсем не похожая на настоятельницу; она сразу провела приехавших в хорошо обставленную гостиную и оставила их одних.

Гриф полагал, что сейчас появятся девицы, и ему очень хотелось снять маску, которая по-прежнему мешала. Но Элиот оставался в маске, и Гриф последовал его примеру, потягивая херес из бокала, которого он почти не видел.

– Вы часто бываете здесь? – спросил он, нарушая тягостную тишину.

– Иногда. – Элиот допил херес и налил себе еще.

«Если кузен продолжит пить такими темпами, – подумал Гриф, – то через час можно будет узнать всю историю его жизни».

Элиот любезно пополнил бокал собеседника.

– Пейте, приятель, – подбодрил он. – Вы слишком трезвы для ночного приключения.

Гриф сделал глоток и почувствовал, как спиртное согрело внутренности; он повернул голову и посмотрел на дверь.

– Мы ждем кого-то?

– Естественно, – откликнулся Элиот. – Но думаю, сначала нам надо немного расслабиться и поближе познакомиться друг с другом. Вы бывали в подобных домах прежде?

Гриф подумал, что не стоит заходить слишком далеко, изображая из себя наивного провинциала.

– Иногда, – коротко ответил он.

Элиот усмехнулся:

– Какой вы колючий парень. – Он встал и пересел на кушетку, поближе к Грифу. – Я надеялся, что мы станем друзьями, но, похоже, у вас нет такого желания.

Гриф повернулся и удивленно посмотрел на кузена. Ему казалось, что он вел себя достаточно дружелюбно.

– Я полагаю, мы уже друзья, – сказал он, старательно подбирая слова. – Может быть, вы ошибочно принимаете мои грубоватые провинциальные манеры за колючесть...

Элиот рассмеялся, потом потянулся за графином и наполнил оба бокала вином. При этом он не пытался избегать соприкосновений с Грифом и, напротив, задержал руку на его бедре. Хотя Гриф не привык к такому постоянному, но как бы случайному контакту, он решил, что должен научиться подобным изысканным манерам, если хочет вращаться в кругу джентльменов.

До сих пор он почти ничего не узнал об Элиоте, за исключением того, что тот питает слабость к хересу. Графин практически опустел, однако заметных изменений в поведении Элиота не произошло. Гриф старался пить медленнее, но Элиот, рассмеявшись, сделал ему замечание по этому поводу, так что капитану пришлось вернуться к прежнему темпу и надеяться только на крепость собственного организма.

– А где же девицы? – спросил он через некоторое время и, услышав хрипоту в своем голосе, покачал головой и откашлялся.

Элиот продолжал улыбаться.

– Терпение, мой друг. Пейте и ни о чем не спрашивайте.

С трудом вспомнив о цели своего общения с кузеном, Гриф попытался придумать вопрос, который мог бы обнаружить слабости Элиота, но от обилия поглощенного хереса голова работала плохо и мысли путались. Наморщив лоб, он попытался выразить словами единственный вопрос, пришедший ему в голову: