Читать книгу "Чужая жена - Карен Робардс"

Во всяком случае, так следовало думать публике.

Короче говоря, громкий скандал быстро переродился в повод для безобидных шуток. Льюис в своих выступлениях сам охотно смеялся над собой.

А Ронни слушала его, сохраняя на лице неизменную улыбку. А что она чувствовала? Не ярость, нет. Пустоту.

Льюис занял место рядом с ней и поднес ее руку к губам. Его карие глаза (в которых когда-то она видела доказательство честности и благородства его натуры) встретились с ее глазами, и он улыбнулся. Ронни понимала, что публичное целование руки – тоже дань политической тактике. Сенатор и его обманутая жена по-прежнему вместе на сцене, по-прежнему улыбаются в ярком свете прожекторов…

Ронни улыбнулась в ответ. Как восторженная поклонница. И помертвела.

Слишком ей хотелось плюнуть ему в лицо и выбежать из зала, чтобы никогда больше его не видеть.

Да, она добилась всего, о чем мечтала, но цена оказалась непомерно высокой.

В десять часов торжественный ужин закончился, и Ронни – вместе с Льюисом – покинула зал. Лучезарная улыбка застыла на ее лице. Голова кружилась от бесчисленных знакомств с совершенно неинтересными ей людьми. Пальцы болели оттого, что она слишком часто стискивала их.

– Вы бесподобно держитесь, – прошептала ей на ухо жена одного из сторонников Льюиса и поцеловала ее в щеку.

Жена судьи, только как же ее зовут? Ага, Джо-Энн Хиллс. Они уже встречались однажды, и в тот раз миссис Хиллс говорила с Ронни ледяным тоном.

Она была сверстницей и приятельницей Элеонор.

Нельзя не признать, что публичный скандал заметно смягчил отношение местных дам к Ронни. Они стали смотреть на нее с сочувствием, особенно жены других политиков. Ронни иногда казалось, что этим несчастным женщинам точно так же приходится постоянно лицемерить. Лицемерие каждый день. Давным-давно кто-то мудрый заметил, что политика – дело грязное.

Во всяком случае, если воспользоваться терминологией Куинлана, она стала “одной из них”. Женщина, которой живется так же нелегко, как и всем прочим.

Прощаясь, Льюис радушно пожал руку Джону Хейдену, магнату пищевой индустрии, а Марта Хейден запечатлела на щеке Ронни обязательный ритуальный поцелуй. Ронни настолько привыкла к своей роли, что смогла произнести все необходимые по сценарию слова на автопилоте.

– Льюис, не забудь напомнить им там об инспекции, – весело прокаркал Хейден, хлопая сенатора по спине.

– Джон, я затем и еду в Арканзас.

Ронни против воли залюбовалась Льюисом, излучавшим дружелюбие и обаяние. Высокий, широкоплечий, он всегда казался добродушным, одним словом, своим парнем. Да он таким и был. Но сторонний наблюдатель не смог бы догадаться, насколько пуст внутри этот человек, насколько он не способен к глубоким человеческим отношениям.

У Льюиса есть только внешность. И напрочь отсутствует душа.

Разумеется, он не стал подавать на развод. Ситуация, в которой он оказался, вполне его устраивала.

Наконец они миновали массивную дубовую дверь и спустились с крыльца. Их уже поджидали автомобили, два больших черных лимузина.

На одном из них Льюис отправится на аэродром, откуда ему предстоит вылететь на частном самолете в Литл-Рок, на совещание, посвященное животрепещущим проблемам птицеводства. На втором лимузине Ронни со своей свитой поедет в отель “Хайетт”, где уже забронированы номера. На следующий день было запланировано ее выступление на официальном завтраке для дам в университете. Во второй половине дня она даст интервью местной газете и телевидению.

– Солнышко, я тебе завтра позвоню.

Льюис небрежно поцеловал Ронни в щеку и обнял ее за плечи. Губы его были теплыми, рука – сильной. Но он все делает напоказ. Публичная демонстрация супружеской любви. Ронни чувствовала, что после разоблачения Льюис стал относиться к ней несколько внимательнее. Впрочем, ей было все равно. Он может быть доволен ее поведением. Ради его карьеры она не плакала, не осыпала его упреками, не грозила разводом, не устраивала сцен. На людях – улыбка, наедине – молчание.

Вот и сейчас она с нежной улыбкой пожелала ему счастливого пути.

– Ребята, берегите мою жену!

Эти слова были адресованы Тому и Кенни, которые, как и Tea, должны были вместе с Ронни ночевать в Тьюпило, чтобы обеспечить успех завтрашних мероприятий. Льюис помахал им и уселся в лимузин. Сопровождающие его советники последовали за ним. Дверца захлопнулась, и машина поехала прочь.

Водитель в униформе дожидался Ронни возле открытой дверцы второго лимузина. Ронни уселась в машину, откинула голову на спинку сиденья и прикрыла глаза. Том, Кенни и Tea заняли свои места.

– Ронни, как ты? – тихо спросила Tea.

Ронни была очень благодарна своему пресс-секретарю за неизменную поддержку. Tea, женщина и к тому же подруга, естественно, чувствовала настроение Ронни, хотя сама Ронни ничего ей не говорила. Даже со своими она выдерживала хорошую мину при плохой игре. Всегда следует помнить, что каждый человек в принципе способен выйти на контакт с прессой.

– Я просто устала.

Ронни даже не открыла глаз. Она не чувствовала себя в силах говорить с людьми.

Как ни странно, Куинлан раздражал ее едва ли не сильнее, чем Льюис. В конце концов, проклятая “тактика” – это его изобретение. Это Куинлан убедил ее жить фальшивой жизнью. Куинлан вечно распоряжается: что надеть, о чем говорить на собраниях. Он даже определял, с какими ласковыми словами должны обращаться друг к другу на людях супруги, чей брак летит в тартарары. Это он решил, что Льюис должен называть ее “солнышком”, так как “дорогая” звучит чересчур чопорно, а “милая” и “родная” – чересчур интимно. Сама Ронни за две недели выдавила из себя “солнышко”, пожалуй, раза два. Нежные слова буквально застревали у нее в горле; она боялась поперхнуться. А если это все же случится, в этом будет виноват Куинлан.

Итак, Ронни не открывала глаз, изо всех сил убеждая себя, что она одна в машине. Словно не замечая ее состояния, Куинлан начал инструктаж:

– Если на завтраке вас кто-нибудь спросит про Дорин Купер…

Вашингтонскую проститутку по имени Дорин Купер Льюис навещал примерно раз в неделю в течение года, когда оказывался в столице. Эта Дорин Купер записывала на пленку все свои разговоры с ним. Дорин Купер подробно довела до всеобщего сведения особенности интимного поведения сенатора Льюиса Р. Ханнигера.

– …скажите, что считаете все, что произошло, проверкой брака на прочность. Повторите, что ваша семья после этого испытания стала крепче, чем прежде.

– Я знаю, что мне говорить.

Ронни открыла глаза и мрачно посмотрела на сидящего рядом с водителем Куинлана. А тот успокаивающе улыбнулся ей.

Руководство ее поведением – это его работа, и он выполняет ее добросовестно.

– Не сомневаюсь, что вы все знаете, – сказал он. – Вы прекрасно справляетесь со своей задачей. Но завтра вам впервые после скандала предстоит обратиться к аудитории с речью. Вам нужно повторять одно и то же, варьируя слова. Никакой брак не обходится без конфликтов. Наша семья прошла проверку на прочность. Мы сами узнали, насколько необходимы друг другу. Все проблемы теперь позади. Вот ключевые слова: “проверка на прочность” и “позади”.