Читать книгу "Лето - Рене Френи"

— Без страданий нет и любви! Всю свою жизнь я искала любовь, а нашла лишь страдания. Когда я видела, что вы страдаете, я верила, что вы меня любите.

Она произнесла эти слова резким ледяным тоном.

— Поэтому ты ищешь Альтона? Ты не видишь, как он страдает, потому сходишь с ума? Тебе не достаточно, что дни напролет я только и делаю, что пью и жду тебя?

— Ты быстро все понял. Мне надо видеть, как вы пьете, как вы ищете меня, как вы страдаете. Видеть, как вы ненавидите друг друга, как готовы разорвать друг друга на части. Мне нужна ваша дикая ревность, она мне жизненно необходима. Мужчины говорят, что я красива, я им не верю, они говорят это всем женщинам. Я хочу видеть, как они страдают, как они блюют от горя! Я хотела бы, чтобы они переубивали друг друга из-за меня!

Эта женщина была чудовищно жестока. Ангел исчез. Передо мной был сам дьявол. Эгоистка, черная душа. Такая же черная, как ее глаза. Впервые она казалась мне уродливой.

Вдруг я услышал, как хрустнула голова Альтона. Этот звук становился все сильнее, он разрывал мне виски.

— Ведьма! — закричал я.

Со всей силы я отвесил ей пощечину.

Она вскрикнула от бешенства и вцепилась мне в лицо, точно тигрица. Мне не хватало рук, чтобы защитить глаза. Ее когти впивались в меня со всех сторон.

Со всей силы я ударил кулаком наугад и попал ей прямо в лицо. Она ударилась о стену гостиной и рухнула на пол среди стопок книг.

— Убирайся! — крикнул я ей. — Чтобы ноги твоей здесь больше не было! Тони был прав, ты — чудовище! Чудовище! Иди скажи своим любовникам, что я разбил тебе морду, потому что я слишком ревнив! Ты, наверное, кончаешь от этого! На этот раз тебе даже не придется врать! Тебя нужно ударить, чтобы ты почувствовала себя любимой? Сегодня я тебя ненавижу! Я вырву тебя из своего сердца! Не звони мне больше! Не смей пересекать порог моего дома! Не смей даже площадь переходить! Я вырву тебя из своей жизни!

Ее лицо исказилось от боли и ненависти. Рот кровил. Она взяла свою сумку и бросилась вниз по лестнице. Мое тело тряслось как в лихорадке. Слезы потоком лились из моих глаз.

Я убил человека просто так, ни за что, такого же беднягу, как и я, невинную жертву. Я стал убийцей, и из-за этого я не мог остановить слезы. Я убийца!

Я рухнул за кухонный стол. Мне было еще хуже, чем в тот день, когда я убил его. С самого начала она мне лгала, играла мной. Она наслаждалась, видя, как я задыхаюсь от слез. С дьявольской невинностью она последовательно стравливала нас, медленно убивала.

А ведь Тони меня предупреждал. Не зная ее, он все почувствовал, все понял. И сейчас, когда я сидел, обхватив голову руками и глотая слезы, мне вспоминались его слова: «Эта женщина — убийца… Ты околдован, одержим…» Как точно он все понял. А я оскорбил его, обидел, унизил. Обманул его доверие, предал нашу дружбу. Бросил его. Бросил друга ради этой чертовой ведьмы. И еще я бросил человека в колодец.

Теперь я был один на один со своей совестью. Один на один со своей жизнью. Я был так же одинок, как этот человек, который, наверное, уже начал разлагаться в колодце.

В три часа утра телефон зазвонил.

— Поль, это я…

От ее голоса, возникшего во мраке ночи, у меня застыла кровь. Я бросил трубку.

Через несколько секунд снова раздался звонок.

— Мне нужно поговорить с тобой! Выслушай меня!

— Чтоб ты сгорела в аду! — заорал я и швырнул трубку.

Я знал, что она будет звонить еще. Я отключил телефон и выбежал из дома на улицу. Я боялся даже отключенного телефона. Она способна на все. Возможно, она и не уезжала никуда. И прекрасно знала, где Альтона.

Я мог только идти и идти вперед, ничего не видя, не слыша, не понимая, не замечая даже первых признаков осени. Вечера перестали быть вечерами, солнце солнцем, облака облаками, море морем. Мое лицо моим лицом.

VIII

На следующий день я нашел под своей дверью письмо. Просто листки бумаги без конверта. Я открыл их. От почерка Сильвии у меня заколотилось сердце.

Поль,

Ты не хочешь меня видеть, не хочешь ответить мне, выслушать меня. Я тебя понимаю. Прошу тебя только об одном: дочитай это письмо до конца.

Когда я встретила тебя, я сразу же поняла, что ты человек искренний, что ты — тот, кому я смогу наконец довериться. Я поняла, что мы оба одинаково уязвимые и ранимые и одинаково воспринимаем жизнь, чувствуем ее прямо кожей. Мы вместе пережили очень тяжелые и горькие минуты. Я знала, что ты сможешь понять мои метания и мою боль, мои слезы и мои надежды. И это было прекрасно. Прекрасно и даже жестоко. Впервые со мной обращались как с человеком. Я чувствовала себя нежной, спокойной. Меня больше не обрисовывали тремя отвратительными штрихами, искалечившими мое детство: жестокость, неспособность любить, эгоизм.

Я хотела иметь друга, настоящего друга, которого жизнь дарит тебе, словно подарок, который освещает твое существование и придает ему смысл. Но ты захотел большего, и я тебе это позволила. Я позволила себя полюбить, просто потому, что меня это возбуждало. Мы с Альтона переживали ужасный период. Я чувствовала себя потерянной, разбитой. Мне нужно было на кого-то опереться. Ты меня успокаивал. Все слова, за которыми я приходила к тебе, были как маленькие лучики, они успокаивали мое сердце. Мне не нужна кровать, чтобы выразить свою любовь. С первой же минуты мы уже занимались любовью, с первых же слов. С того самого момента, как ты подошел ко мне там, на скалах, откуда видны острова.

У нас с тобой у обоих слишком сложный и страстный характер, и потому вряд ли мы могли бы быть счастливы вместе. Мы бы довели друг друга до полного изнеможения, до сумасшествия…

Я чувствую себя оскорбленной, израненной и виноватой. Виноватой в том, что потеряла человека, как упавшую звезду. Я в трауре. То чувство, что испытываю я, не заглушить ничем. Со временем мне будет намного хуже, чем тебе. Ты мучаешь меня, отказывая мне в своей дружбе. Да, я лгала тебе, обманула тебя, ты жестоко страдал. Что меня толкнуло на это, я сама себе не могу объяснить. Какая-то странная, темная сила. Я это сделала, чтобы привязать тебя к себе, чтобы ты защищал меня, чтобы ты следил за каждым моим шагом. Чтобы ты любил меня как самого хрупкого на свете ребенка.

Ну вот, я подхожу к концу этого письма. Ты можешь думать, что я чудовище, бесчувственная, жестокая женщина. Ведьма, как ты меня назвал. Но только с тобой, Поль, — а я люблю тебя — я бы смогла понять, что спрятано у меня внутри, какой дьявол бушует там, какие страдания он приносит, и сделала бы это совершенно искренне.

Альтона не вернулся. Так даже лучше. Единственный мужчина, которого я люблю, это ты.

Первое письмо Сильвии я читал и перечитывал десятки раз, я даже и сегодня смог бы рассказать его наизусть. Я ощупывал каждое слово, как камешек, в поисках любовного самородка, на сердце у меня было светло. Это же письмо было страшным. Оно пугало своей искренностью. Может, ее постоянно преследовал страх, и потому она говорила совсем не то, что чувствовала? Что значили для нее слова «дружба», «эгоизм», «искренность», «страсть», «жестокость»? Ничего. Страдание и еще раз страдание. Все, к чему прикасалась эта женщина, превращалось в страдание. Прекрасная машина, производящая страдание.