Читать книгу "Демоны Хазарии и девушка Деби - Меир Узиэль"

«Не тревожься», – сказал Ахав. Но в воздухе, несмотря на шум ветра, можно было услышать его словно надтреснутый голос, который бывает, когда словами пытаются скрыть истинное ощущение, некую фальшь в любящей душе, и в первый раз отдаляют ее и строят, в общем-то, из ничего – стену.

Деби снимала ногтем натеки воска с подсвечников и бросала их специально предназначенную для этого посуду, про себя повторяя к каком-то сонном парении: да, да. Да, да.

Глава двадцать шестая

Пять сундуков одного размера было в каждой семье среднего достатка в Хазарии. Надо сказать, семей такого статуса в Хазарии было больше в те времена, чем в Англии, Испании, Италии и даже в Константинополе. Только, быть может, в Багдаде было больше богатства у жителей, но зато намного меньше свободы.

Каждый из пяти сундуков весил, примерно, тридцать килограмм. У каждого было две ручки по сторонам. Сундуки были деревянными, украшенными неглубокой и незамысловатой резьбой. По верхнему и нижнему краям сундука проходил также резной рельефный карниз.

Один сундук был предназначен для кухонной утвари: кастрюль, сковород, форм выпечки. Все это было разложено по постоянным местам. Всего предметов было пятьдесят восемь, включая ручки утвари.

Во втором сундуке хранилась столовая посуда – тридцать жестяных тарелок, две вилки, стаканы, подносы, множество ножей, кубков, молочница и кофеварка. Все, что необходимо для трапезы, за исключением скатерти, которую хранили отдельно, не в сундуке.

Третий сундук был поделен в ширину тремя перегородками. В одном отделении находился жесткий кожаный бурдюк, извлекаемый за ручку. Во втором – инструменты для шитья и вязки, набор шил, пуговицы, гибкие жилы, употребляемые вместо современной резины, нитки, ткани и закрепки.

В следующем отделении – рабочие инструменты: молоток, сверло и топор, небольшая пила, клещи и скальпель, гвозди в нумерованных коробках. Каждая вещь имела свое место, и даже рисунок. Также здесь находились приспособления для обработки кожи, чистки, скребки, резки и сшивания, в общем, в всего того, что знают лишь кожевники, занимавшиеся шкурами белок и медведей.

В четвертом сундуке были книги. Тора, Пророки и Писания, книги с образцами вязки, книги сказок для детей, и книги о жизни и похождениях великих королей Хазарии, их войнах, народах, которых они покорили, письменные принадлежности и кисти для живописи.

В пятом – предметы для Пейсаха, которые извлекались один раз в год, после того, как весь дом перевозили в другое место – летнее. В сундуке Гади и Малки было много серебряных вещей, подносов, среди которых был главный пасхальный поднос для всего, необходимого в праздник.

За неделю до Пейсаха дома разбирались – на столбы, перегородки, части крыш, трубы, окна и двери, – и все это переносилось на новое место, иногда на расстояние езды в четыре-пять дней. Здесь все собиралось заново, чистилось, исправлялось, красилось и промасливалось.

Так переносили дома, лавки, конюшни, овчарни, улицы, деревни, целые города, и все по «руководству из Итиля».

У каждого поселения было зимнее и летнее место, и в Пасхальный вечер – седер – вся семья сидела за праздничным столом в новом – летнем месте Застилали стол белой скатертью. Зажигали свечи, лампы, фонари. Приносили горькую зелень, пропеченный кусок мяса с косточкой – «зроа», крутое яйцо, смесь тертых яблок, орехов и корицы – «харосет». Читали пасхальную Агаду, преломляли мацу, сидя в доме, абсолютно очищенном от всего квасного. В столице Итиле оставались на службе полицейские, дежурные из правления города, работники срочной помощи, больниц. Полиция следила за иностранцами, наплыв которых наблюдался во всех городах Хазарии. Мусульмане, викинги, китайцы и славяне, дикие печенеги, римляне и греки. Следили за тем, чтобы часть как бы исчезнувшего на лето города не была приманкой для чужестранных правительств, и чтобы не оскорблялась святость Всевышнего.

В Итиле речные станции оставались на местах, чтобы следить за мостами над семьюдесятью устьями, впадающими в Хазарское море. Это было семьдесят рек, петляющих, окружающих и пересекающих Итиль, тридцать с востока, тридцать с запада, и десять проходящих через сады и парки, окружающие Итиль, который и вырос на десятках островов между этими реками. И вся эта, в общем-то, хрупкая и сложная система требовала постоянного надзора тех, кто знал нравы этих рек, их течение и внезапные подъемы уровня вод. В первые дни, пока не упорядочили эти станции надзора, было много наводнений и заторов.

Также требовалось дежурство в ключевых местах сети каналов и арыков, орошающих поля риса вокруг Итиля. И гневались люди, хранящие традиции Хазарии, правила кочевья, их порядочность и красоту, на этот огромный, блистающий изобилием и богатством город, развращающий и лишающий души чистоты. И не говорите, что нет ничего в этом особенного, сердились мудрецы Хазарии, все это в глубокой степени непорядочно, и вы еще за все это дорого заплатите.

Есть еще места поселений, отличных по своему характеру – пограничные города на востоке, стоящие против кровожадных, любителей убивать, степных племен. Также и на юге, в высоких неприступных горах, в крепостях на утесах, в ловушках перевалов против мусульман, которые невозможно оставить без охраны, даже если сейчас повсюду спокойствие и мир.

Но во всех остальных местах разбирают дома, выбрасывают все ненужное, что собралось за шесть месяцев лета или шесть месяцев зимы. Размягчают в печи окаменевшую грязь, извлекают из нее все железное – трубу, двери, решетки. Все это загружают на телеги с высокими колесами, включая части дома, пять сундуков, постельное белье, подушки, пару игрушек, с которыми дети не могут расстаться, пищу в дорогу, и отправляются в путь.

Дети в венках цветов идут впереди и разбрасывают литья мяты и лимонные корки по сторонам, за ними идет ансамбль девушек, на головах которых короны из перьев и цветов тростника, танцуя в ритме барабана и шофара и выкрикивая «эй, эй» и «го-го-го», воздымают руки и подпрыгивают в знак почета идущей впереди них и возглавляющей этот пестрый хоровод всегда – жены воинского командира этого поселения или другого военачальника.

На военной базе девушки тренируются целый месяц до выхода в дорогу, иногда до трех часов ночи. Родители беспокоятся, приходят узнать, почему их дитя не вернулось домой до трех утра, да еще из военного лагеря, и находят дочерей на сцене столовой, измотанных, потных, и руководительница ансамбля заставляет их вновь и вновь повторять одновременное поднятие и всплеск рук.

Вслед за ансамблем девиц Хазарии несут в паланкинах уважаемых людей страны широкоплечие рабы, в основном, шведы, или болгары и поляки, венгры, и печенеги, и турки. Иногда несущие паланкины устраивали пляски перед очередной остановкой или новым выходом в путь. И это приводило к тому, уважаемые хазары со слабой печенью страдали от рвоты.

Но не было возможности возразить громким крикам народной массы, окружавшей паланкины известного раввина, старосты села или главы полиции и требовавшей: «Пляску! Пляску!»