Читать книгу "Допустимый ущерб - Чингиз Абдуллаев"

В начавшейся битве все семьдесят два человека погибли как герои, сражаясь против тысячи врагов. Внук Пророка бился вместе со всеми. На его теле найдут двадцать девять колотых и двадцать семь резаных ран. Голову Хусейна отправят Язиду.

С этой минуты мусульманский мир разделится на суннитов и шиитов, признающих только праведных халифов, начиная с Али и его сыновей. В день убийства внука Пророка шииты по всему миру будут оплакивать человека, проявившего неслыханное мужество и принципиальность, боровшегося против тирании и несправедливости. Шииты считают, что он отмечен божественной благодатью и стал символом мученичества за веру.

В день поминовения Хусейна на улицы многих городов выходят тысячи шиитов. Некоторые из них даже истязают себя в знак преклонения перед мужеством и смелостью погибшего имама, в память о ранах, которые ему нанесли.

Тело Хусейна похоронят в Кербеле, где появится мечеть. Спустя почти тысячу лет там же был погребен великий поэт Физули. Больше никто не будет удостоен такой чести.

После такой трагедии шииты не будут признавать и первых трех халифов вместе с собакой Муавией. Ни один шиит больше никогда не назовет сына Язидом или Муавией.

Хотя и сунниты будут избегать подобных имен. Все-таки Язид лично отвечает за убийство внука Пророка, и никогда не будет ему прощения.

Наверное, можно много спорить о позициях суннитов и шиитов. Но нет сомнений в том, что мученическая, героическая смерть внука Пророка Хусейна сплотила весь шиитский мир, сделала этого человека подлинным имамом, примером для его последователей.

Поразительно, что все шиитские имамы, которых было одиннадцать, умерли насильственной смертью. Но никто не отказывался от своих воззрений и принципов.

Потом возникнут разные ответвления от основных направлений ислама. У шиитов появятся алавиты и исмаилиты, у суннитов — ваххабиты. Но весь исламский мир будет в основном поделен между двумя этими течениями.

Может, я не слишком объективна или не совсем точна в своих описаниях, но передаю вам эту историю так, как мне рассказывали о ней мусульманские богословы. И сунниты, и шииты.

Когда слышишь о людях, которые были основателями ислама, начинаешь лучше понимать истоки этой мировой религии, ее притягательность для миллионов людей. По статистическим данным, в мире миллиард двести миллионов человек исповедуют ислам. Сегодня в Европе, да и в некоторых других частях мира эту религию используют в качестве жупела для разжигания ненависти и вражды людей друг к другу.

А если им рассказать, как мусульмане несколько раз брали священный город Иерусалим и никогда не трогали христианских и иудейских храмов, не убивали иноверцев, более того, почитали Гроб Господень, то, наверное, мнение об этой религии сильно изменится. Если еще вспомнить, что спустя тысячу лет именно в Османской империи будут находить убежище тысячи иудеев, бежавших от погромов в Европе, то это тоже будет достаточно показательно.

Наконец самое главное.

«Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед Посланец Его».

Так говорят мусульмане. Но почему никто в мире не вспомнит, что оскорбление двух других древних Пророков тоже наказывается смертью по мусульманским канонам? Их имена известны. Моисей и Иисус. Муса и Иса.

Наверное, мне следовало упомянуть об этом, чтобы читателю стали понятны мои слова о шиитах и суннитах. Видимо, все-таки нужно рассказывать школьникам немного больше об истории мировых религий, так сильно повлиявших на развитие человеческой цивилизации. Ведь каждая из этих религий привнесла в нашу жизнь нечто особенно ценное, сделала нас мудрее, чище, лучше.

А если мы упрямо не хотим становиться лучше, то в этом виновата не религия, а наши собственные низменные страсти. Легче всего сослаться на шайтана. Куда труднее выбросить из своего сердца и души все эти низменные инстинкты.

Я вошла в салон большого «Боинга», который летел в Стамбул, и почти сразу увидела Джамалова, который сидел где-то в шестнадцатом ряду. Его сложно было не узнать. Я скользнула по нему взглядом и пошла искать свое место.

Расул сразу протиснулся к нашему ряду, семнадцатому, как раз за спиной Джамалова. Я еще подумала, что наши места нарочно оказались так близко друг к другу. Видимо, Кафаров постарался.

Я не могла знать, что к этому времени его уже не было в Баку. Он находился в Стамбуле, где встречался с нашим старым знакомым. Но об этом я узнала только много месяцев спустя.

Интерлюдия

Небольшой катер взял курс на Узкюдар, находившийся в азиатской части Стамбула. Путь туда по мосту через пролив Босфор займет больше часа. На катере подобное путешествие из центральных районов Кабатажа или Бешикташа можно совершить за десять-пятнадцать минут.

Мужчина, сошедший с катера, не оглядываясь пошел по направлению к мечети, словно собирался совершить послеобеденный намаз. Однако прямо перед ней он свернул к небольшому магазину, торгующему спортивными товарами. Здесь мужчина остановился. Он разглядывал витрину и увидел в зеркальном отражении, как к нему подошел другой человек.

Они были примерно одного возраста, чем-то неуловимо похожи. Может, потому, что оба одинаково легко двигались, несмотря на свой возраст. Их отличал внимательный взгляд.

У первого мужчины была щегольская цепочка сивых усов, сильно поседевшие виски, немного вытянутое лицо. Второй выделялся крупным выпуклым лбом, чуть отвисшими щеками, большой теменной лысиной. Он был в очках.

— Здравствуйте, Яков Аронович! — заявил первый мужчина и повернулся.

— Добрый день, Микаил Алиевич! — Второй протянул руку.

Оба смотрели на витрину, где отражались люди, стоявшие у них за спиной.

Полковник Кафаров прилетел в Стамбул сегодня днем. Когда сюда прибыл один из самых ценных агентов МОССАДа Яков Гольдфарб, было неизвестно никому, даже его непосредственному начальству. Он обычно летал не прямо из Тель-Авива, а через Германию.

— Я рад вас видеть, — сказал Кафаров.

— Взаимно!

Оба профессионала работали в разведках своих стран около сорока лет. Микаил Алиевич начинал еще в КГБ СССР, где и прослужил первые двадцать лет. Гольдфарб всегда работал в МОССАДе. Даже не имея военного звания, он являлся одним из самых ценных агентов. Вдобавок Яков Гольдфарб был известным литературным критиком, книги которого переводились на многие языки.

Со стороны можно было подумать, что просто встретились два пожилых друга, которые не виделись некоторое время. Они повернули в сторону от побережья и углубились в кривые улочки Узкюдара. Здесь было бы сложно организовать обычное наблюдение. Сейчас как раз было время послеобеденной молитвы, когда кварталы Узкюдара пустели.

Оба знали, для чего они так срочно прилетели в Стамбул.

— Что вам известно об этой операции? — спросил Гольдфарб.

— Мы получили просьбу Москвы продублировать отправку нашего агента и проконтролировали проезд Джамалова через Баку, — сообщил Кафаров. — Судя по нашим сведениям, он ни с кем не встречался. Просидел два часа в кафе и уехал в аэропорт, откуда улетел в Стамбул.