Читать книгу "Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов"

Рейхсфюрер долго изучающе смотрел на меня своими серо-голубыми глазами сквозь блестящие стекла пенсне. Лицо его было нездорово-бледным, кожа на шее дряблой и морщинистой. Гиммлер положил тонкую, почти девичью ладонь мне на плечо. В этот момент он, судя по выражению лица, чувствовал себя великим вождем древних ариев, оказывающим честь вассалу своим священным прикосновением. Меня же от его прикосновения внезапно охватило чувство сильнейшего омерзения. Казалось, на мгновение я заглянул в самые потаенные уголки души этого человека и не увидел там ничего, кроме липкого патологического страха смерти и неуемной болезненной жажды безграничной власти, которая позволила бы ему самому внушать страх и ужас любому живому существу. Рейхсфюрер будто почувствовал, что кто-то проник в его сокровенную тайну, и резко отдернул руку. Я же с трудом смог сохранить непроницаемое выражение лица. Гиммлер снова вернулся к пластине и бережно взял ее в руки.

— Вы, гауптштурмфюрер, получите Рыцарский крест. Однако проект еще не доведен до конца. — Рейхсфюрер положил пластину обратно на подложку и, заложив руки за спину, встал перед нами, широко расставив ноги. — Атлантида должна стать частью великого рейха, а возможно, и местом, откуда будет нанесен последний сокрушительный удар по его врагам. Хорст, организуйте немедленную расшифровку знаков на Ключе и его отправку в Антарктиду. Вы, гауптштурмфюрер, можете отдохнуть несколько дней, но готовьтесь — Германия сейчас особенно остро нуждается в таких солдатах, как вы. Ждите нового задания.

На следующий день, лишь стало светать, я отправился гулять по Берлину. Я прошелся по широкой и многолюдной Бель-Альянсштрассе. Затем прогулялся по тихим кварталам Темпельгофа. Несмотря на холодную и неуютную осеннюю погоду, я с удовольствием втягивал промозглый воздух любимого и все еще прекрасного города. После подземных лабиринтов Африки Берлин стал казаться мне уже не таким строгим и немного заносчивым, как раньше. Я радовался ему как старому товарищу.

К сожалению, магазин Вилли был закрыт, и я решил пойти поискать друга в наш любимый ресторанчик. Этим утром в нем почти не было посетителей, лишь небольшая компания офицеров вермахта, по всей видимости, отпускников. Они неспешно потягивали пиво за дальним столиком и вполголоса обсуждали планы на вечер. К сожалению, Вилли не было и здесь. Я решил выпить кофе и, выбрав столик у окна, сделал заказ. С удовольствием глотнув горячего ароматного напитка, я, так и не раскрыв газеты, с увлечением стал рассматривать берлинцев, мелькающих за окном. Вот прошла школьница лет двенадцати с упрямо торчащими из-под шапочки косичками и гордо поднятой головой, а за ней двое мальчишек, смешно толкаясь и перешептываясь между собой. Вот один из них оступился и чуть не упал с тротуара. Старик на другой стороне улицы в форме почтальона погрозил им пальцем и кивком указал на появившуюся из-за угла машину. Девчонка обернулась и сказала что-то, видимо, смешное. Один из мальчишек прыснул со смеху и тут же поплатился за это, получив от приятеля подзатыльник. Началась погоня и веселая возня. Я улыбнулся и снова сделал глоток кофе. В этот момент в ресторан вошел новый посетитель, а вернее, посетительница. Официант провел ее за столик недалеко от меня. Правила хорошего тона не позволяют пристально рассматривать даму, и я тут же отвел взгляд. Краем глаза я посмотрел на офицеров вермахта. Эти сорвиголовы, позабыв про приличия, смотрели во все глаза. Маленькая изящная девушка действительно была хороша. Пепельно-русые волосы, большие зеленые глаза с густыми ресницами, губы нежной припухлой формы. Она сидела прямо, темная юбка выразительно обтягивала идеальной формы бедра. Бросив на нее лишь короткий взгляд, я запомнил каждую черточку ее лица, каждый изгиб ее тела и теперь, снова уставившись в окно, видел перед собой лишь ее. Почувствовав неясный прилив жара, я повертел шеей в тугом воротнике. Раньше такого со мной еще не было. «Черт, может, это от кофе?» — подумал я и хотел посмотреть в чашку, но снова посмотрел на нее. Она же разговаривала с красным как рак официантом, делая заказ. Нет, она не была идеальной красавицей, но была настолько женственна, что я не мог оторвать от нее глаз. Каждый жест ее руки, движение ресниц притягивали меня как магнит. Глядя на нее, я подумал, что это самое прекрасное, что я увидел за неполные тридцать лет своего существования. За дальним столиком звякнула посуда. Я посмотрел в сторону компании офицеров. Молодой обер-лейтенант спешно застегивал воротник мундира, явно намереваясь познакомиться с прекрасной незнакомкой. Мой же мундир был в полном порядке, и, не мешкая, я вскочил из-за стола.

На ватных ногах я подошел к ее столику. Она подняла на меня свои большие глаза, и я тут же застыл столбом, не в силах произнести ни слова. Легкая улыбка тронула ее губы:

— Я слушаю вас, господин офицер. Вы хотели что-то сказать?

— Извините, я просто… решил опередить одного из этих бравых ребят, сидящих за моей спиной. — Не зная, что сказать, я решил говорить правду. Она молчала, но в глазах побежали веселые искорки. Приободрившись, я продолжил:

— Позвольте представиться — Эрик фон Рейн.

Она протянула мне руку:

— Магдалена Хартманн. Присаживайтесь, офицер.

Я прикоснулся губами к нежной коже ее руки. Тончайший аромат духов опьянил меня еще больше. Я присел за столик напротив девушки, не в силах оторвать от нее глаз. Другой мир перестал для меня существовать.

Официант, принесший ей чашку кофе, что-то спросил меня. Я что-то ответил, видимо невпопад, и она звонко рассмеялась. Мне стало вдруг так хорошо — вдвоем с красивой девушкой по имени Магдалена, которая смотрит только на меня, я сижу в полупустом берлинском ресторане. Тонкими пальцами она прикасается к чашке с кофе и медленно подносит ее к губам. Сделав глоток, она снова смотрит на меня. На ее щеках проступает легкий румянец. Как сквозь сон до меня доносятся ее слова:

— Господин фон Рейн, вы смущаете меня.

Я спохватываюсь и отвожу взгляд. Официант приносит мне кофе.

— Госпожа Хартманн, вы очень красивы. — Я помешиваю ложечкой в чашке, глядя в кофе. — Позвольте мне… выпить вместе с вами кофе. Уверяю вас, что если начну докучать, то избавлю вас от своего общества по первому вашему требованию.

Она снова улыбнулась:

— Кофе мы с вами уже пьем, что касается остального, то я приму это к сведению.

Через час я уже знал, что она родилась в Кельне, в семье школьных учителей. Мать умерла при родах, и они с отцом остались вдвоем. Магдалена тоже стала учителем. За несколько лет до войны умер брат отца, имевший на окраине Берлина цветочный магазин. По завещанию магазин достался ее отцу, и они переехали в Берлин.

— Странно, что мы не встретились раньше, Магдалена.

— Я два года прожила в Италии, у родственников матери. Преподавала там немецкий язык. Сейчас пришлось вернуться — отец совсем заскучал, стал часто болеть. Может, со временем уговорю его перебраться в Рим. — Она сделала очередной глоток кофе. Я тоже коснулся чашки, продолжая украдкой любоваться ею.

— Кстати, я раньше видела вас, Эрик.