Читать книгу "Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов"

Приглашение профессора Хорста стало для меня неожиданностью. Несмотря на то что когда-то Герман Хорст был другом моего отца, я не видел его уже лет семь-восемь и даже представления не имел о том, чем он сейчас занимается. Единственное, что мне врезалось в память с юношеских времен, так это его жаркие споры с отцом на темы археологии и искусства. После смерти отца Хорст исчез из моей жизни, и больше я о нем ничего не слышал. Но сегодня утром мой начальник — оберштурмбаннфюрер СС Хабих вызвал меня в свой кабинет и, стараясь не смотреть в глаза, протянул конверт с пометкой «Эрику фон Рейну — лично». Я попытался тут же вскрыть пакет, но Хабих поспешно остановил меня:

— Нет-нет — вскроете и прочитаете у себя в кабинете.

Обычно вальяжный и самоуверенный, он явно был чем-то озабочен, хотя и старался этого не показывать.

— Слушайте, Эрик, в последнее время вы много работаете. Возьмите-ка сегодня выходной.

Слышать это было несколько странно, учитывая то, что все происходило в точности до наоборот. И все же я поблагодарил начальство и направился в свой кабинет.

Присев за стол с ворохом штабных бумаг, я аккуратно надорвал конверт. В конверте был лишь адрес, напечатанный на машинке, и подпись от руки: «Герман Хорст». Ничего особенного. Хотя нет, особенность была — не указаны время и дата. Исходя из этого, я решил, что приглашение может подождать. Прежде будет нелишним перекусить в любимом кафе на Бергманштрассе, а затем заглянуть в пару букинистических лавчонок.

Как и планировал, к усадьбе профессора в отдаленном пригороде Берлина я подъехал на своем «Опеле» около трех часов дня. Территорию владений огораживал глухой, почти трехметровый, забор. У въездных ворот меня встретил человек хотя и в штатском платье, но с военной выправкой. Бросив короткий взгляд на мое лицо, он тем не менее долго изучал предъявленные документы. Наконец охранник кивнул и, вернув пропуск, сделал шаг назад.

Через пару сотен метров, в глубине сада, передо мной оказался шлагбаум. На этот раз мои документы проверяли уже двое в штатском, но оба как две капли похожие на первого — хмурые лица с маленькими, сверлящими глазками.

«Надо же, — с иронией подумал я, — дядя Герман, оказывается, стал какой-то „шишкой“. А может быть, уже готовится к приходу коммунистов?»

Наконец я подкатил к крыльцу небольшого двухэтажного особняка. Постройка была весьма изящной, живописно утопающей в зелени. Выйдя из машины, я оглядел обширный сад. Пожелтевшая листва начала облетать. Легкий ветер лениво раскачивал кроны, и они тихо шелестели. Воздух был сладковатым и густым. По вечернему небу неторопливо, чуть заметно, плыли плотные белые облака. У меня возникло странное ощущение остановки времени. Я вдруг почему-то подумал, что этот теплый октябрьский день 1942 года запомнится мне навсегда, что он станет особым. Внезапный порыв ветра сорвал с деревьев пеструю стаю листвы и, свернув ее в легкую спираль, небрежно погнал по дорожкам сада. Мысленно отмахнувшись от странного наваждения, я подошел к крыльцу особняка и быстро поднялся по светлым ступеням широкой лестницы. Створки высоких дверей распахнулись прежде, чем я их коснулся, и предо мною предстал улыбающийся Герман Хорст в домашнем халате.

— Эрик, дорогой мой, я тебя совсем заждался. Проходи же, проходи же скорей. — Профессор положил мне руки на плечи и, притянув к себе, обнял.

Я несколько опешил. Конечно, когда-то дядя Герман учил меня играть в карты, рассказывал свои версии происхождения египетских пирамид, а иногда и весьма забавные анекдоты, но… Он вел себя так, будто мы расстались только вчера. Впрочем, высокий и плотный, с тщательно причесанными волосами, он за прошедшие годы почти не изменился, только стал почти совсем седым. А ведь ему должно быть уже за шестьдесят.

Хорст схватил меня крепкой рукой под локоть и потащил в гостиную. Усадив мою персону в кресло у небольшого столика, он тут же откупорил уже приготовленную бутылку французского коньяка и разлил ароматную темную жидкость по бокалам.

— Отлично выглядишь, Эрик, офицерская форма на тебе сидит как влитая. Образец немецкого офицера. Ты очень похож на своего отца. В те редкие дни, когда он надевал мундир, с него можно было картины писать.

Я хотел было вежливо прервать старика, как вдруг мой взгляд упал на небрежно наброшенный на спинку дальнего кресла китель со знаками различия группенфюрера СС. Слова застряли у меня в горле. Я поставил рюмку с коньяком на стол.