Читать книгу "Русич. Шпион Тамерлана - Андрей Посняков"

– Пустой весь, – обшарив Ивана, доложились парни. – Ничего при нем, только кафтанец справный. Правда, грязный весь… Да сапоги ничего себе. Может, мне подойдут?

– Охолонись, Клюпа, – неожиданно жестко произнес чернявый. – Сначала выберись отселя, а уж потом об сапогах думай.

– Вы хоть развязали бы, – отплевываясь от соломы, усмехнулся Иван.

Чернявый кивнул парням:

– Развяжите.

Раничев с удовольствием растер затекшие запястья, поблагодарил, подгреб под себя соломки, уселся поудобней, посмотрел на чернявого.

– Как хоть тебя величать, человече?

– Имя мое хочешь знать? – неожиданно засмеялся тот. – Изволь. Милентий Гвоздь я. Слыхал, наверное?

– Да нет, не слыхал, – пожал плечами Иван.

Тут уж засмеялись парни.

– Во, батько Милентий! Не слыхал! А еще говорит, что купец.

Грызя соломину, чернявый Милентий подозрительно оглядел Раничева:

– Откель ж ты такой взялся, что не слыхал? Меня ведь в окрестных лесах всякий знает.

Парни угодливо захихикали.

– Так то – в окрестных, – тоже улыбнулся Иван. – Я ж не местный, звенигородский, приехал вот договор заключить, и – сюда, незнамо за что.

– Так-таки и незнамо? – снова засмеялся Милентий. Смешливый, однако.

Снаружи загремели ключами, дверь медленно распахнулась, и на пороге возник пузатый бородач в просторном, подбитом бобровым мехом охабне с большим узорчатым воротником. Длинные рукава охабня были откинуты за спину.

– Выходь! – указав пальцем на Раничева, приказал пузатый. Стоявшие за его плечами воины подняли копья.

Пожав плечами, Иван поднялся и, заложив руки за спину, последовал за пузатым. Выйдя из башни, они свернули за угол, оказавшись в виду небольшого каменного строения с невысокой деревянной крышей – к нему и направились. Уже стемнело, и на бархатно-черном небе холодно мерцали звезды. По углам усадьбы, потрескивая, горели факелы. Несколько окольчуженных воинов с копьями проследовали мимо, к приземистой воротной башне. Небольшая дверь в каменной стене отворилась сразу, едва только пузатый подошел к ней, словно бы процессию давно уже ждали. Раничев напрягся, ожидая увидеть Аксена или, по крайней мере, Софрония, однако встретивший их мужчина оказался напрочь незнакомым типом. Высокий, немолодой уже, с морщинистым лицом, длинной узкой бородою и слегка крючковатым носом, он напоминал греческого святого, какими их изображают иконописцы. Ну всем похож – и вытянутое книзу лицо, и борода, и аскетичная согбенная фигура. Только вот глаза подкачали – слишком уж были живые, бегающие, словно бы у лошадника.

– Привел, Феоктист-батюшка, – кивнув на Раничева, доложил пузан.

– Привел – молодец. – Феоктист криво улыбнулся. – Воям своим скажи, пущай злодея привяжут вон к креслицу да на дворе ждут.

Обернувшись, пузатый передал приказ воинам, и те, сноровисто привязав пленника к высокому креслу, быстро удалились, осторожно прикрыв за собой дверь. Иван с любопытством рассматривал помещение, освещенное слабым дрожанием свечей. Низкий потолок, покрытый зеленым сукном стол, с чернильным прибором, перьями и пергаментным свитком – все это лежало перед Феоктистом, устроившимся точно в таком же кресле, в каком сидел сейчас и Раничев. В углу висела темная, не пойми какого святого изображающая икона с серебряной лампадкой, болтающейся на тонкой цепочке. По левую сторону от стола топилась покрытая изразцами печь – слышно было, как потрескивали поленья, рядом с печью лежали аккуратно сложенные на широком листе железа дрова, а около них, в полу, находился люк, по всей видимости ведший в подвал. Пол вокруг люка был покрыт бурыми неприятными пятнами, которые сразу же почему-то не понравились Раничеву.

– Ну? – подняв голову, Феоктист пронзил взглядом Ивана. – Рассказывай.

– О чем же? – недоуменно пожал плечами тот.

Феоктист улыбнулся:

– Неужто не о чем? Сразу кату отдать?

Слова про ката – палача – Ивану тоже не понравились. Он бы предпочел поговорить так.

– Вот и я ведь о том, мил человек! – всплеснул руками старец. – Под плетью-то много чего наговорить на себя можно! Да и на других, ась?

Раничев молча кивнул.

– Ну вот, мне кой о чем сейчас и расскажешь. – Феоктист сладенько улыбнулся. И улыбка его Ивану, конечно же, не понравилась.

– Спрашивай, отче, – выдохнул он.

– Не отче я тебе, – строго поправил Феоктист. – Особливых дел дьяк!

Раничев внутренне содрогнулся – особливых дел дьяк – надо же! Только особиста здесь и не хватало.

Дьяк встал из-за стола, подошел ближе, наклонясь к самому уху, прошептал:

– К Панфилу Чоге, воеводе опальному, почто шастал?

– Знакомую искал, – честно признался Иван. – Покойного наместника Евсея Ольбековича родственницу.

– Евсея Ольбековича, говоришь? Ладный был человек, царствие ему небесное, – дьяк перекрестился на иконку. – Ну родственница – родственницей, а не сговаривал ли ты Панфила в Литву переметнуться?

– Не сговаривал, господин мой.

– Ой, не лги, не лги, человече! – усевшись обратно в кресло, дьяк погрозил пальцем. – Ты и на рынке у купцов про Литву расспрашивал…

– Так не только про Литву, – усмехнулся Иван. – Про Кафу тоже. Хочешь сказать, я и туда воеводу сговаривал?

– А и туда, так что? – Феоктист неожиданно улыбнулся. – Грамоте разумеешь?

– Могу.

– Так напиши обо всем! И о Литве, и о Кафе, и о воеводе Панфиле, что туда убегти замыслил, князя нашего, Олега Иваныча, предавши злодейским образом. Он ведь много чего тайного знает, Панфил, а ты – с литовских пределов гридень – ему в том советчик. Пиши! Посейчас воев кликну, велю, чтоб развязали.

– Э-э, господине, – закрутил головой Иван. – Я так сразу не смогу. Мне б подумать денька два, все бы вспомнил.

– Подумать? – вскинул глаза дьяк. – Что ж, подумай… – Обернувшись, он взял с печи серебряный колоколец, позвонил…

Тут же с улицы ворвались воины:

– Звал, Феоктист-господине?

– Звал, звал, – вернув колоколец на место, Феоктист потер руки. – Давайте-ко в пыточную его, – кивнул он на побледневшего Ивана. – Подумать, говорит, хочет. Вот там пусть и думает, под кнутом ката – самое место.

Дьяк мерзостно рассмеялся. Засмеялись шутке и воины. Открыв в полу люк, шустро отвязали Раничева и, заломив ему руки за спину, потащили в подвал по узкой дрожащей лесенке. Внизу, в небольшой жаровне, жарко пылало пламя. Едкий черный дым, стелясь вдоль стен, уходил в маленькое узкое оконце под самым потолком. На покрывавшей жаровню решетке калились жуткого вида инструменты – крючья, щипцы, кинжалы. Рядом, на небольшой широкой скамеечке, были разложены кнуты. Иван насчитал шесть штук – от небольшой витой плеточки до огромных размеров кнутища из воловьей кожи. Перед всем этим палаческим великолепием, на узкой лавке, заложив ногу за ногу, сидел огромный, звероватого вида мужик в красной рубахе с закатанными рукавами и… высунув от усердия язык, читал небольшую книжицу, видимо – наставление о пытках.