Читать книгу "Россия против Наполеона - Вольдемар Балязин"

(В советской исторической литературе этот рейд считают вершиной полководческого искусства Кутузова и его соратников. На самом же деле такая оценка грешит явным преувеличением. Четыре тысячи пятьсот русских конников были вскоре остановлены французскими кавалеристами из дивизии Орнано и возвратились ни с чем.)

Кутузов после боя представил к наградам всех генералов, кроме Уварова и Платова, оценив таким образом их участие в битве у села Бородино.

Исход сражения

К вечеру бой стал затихать. Обе армии стояли одна против другой – обескровленные, измотанные, поредевшие, но все равно готовые к дальнейшей борьбе.

Французы отошли с занятых ими высот, русские остались там, где стояли в конце сражения.

Кутузов сначала намерен был «заутра бой затеять новый и до конца стоять» и даже распорядился готовиться к продолжению сражения, но когда около полуночи получил донесение о потерях (а они превышали сорок пять тысяч человек убитыми и ранеными), то никакого иного решения, кроме отступления, он принять не мог. Французы потеряли убитыми и ранеными еще больше, чем русские, – около пятидесяти восьми с половиной тысяч солдат и офицеров и сорок девять генералов. Однако и у них не было выбора – они должны были идти вперед до конца.

«Великая армия» разбилась о несокрушимую армию России, и потому Наполеон вправе был сказать: «Битва на Москве-реке была одной их тех битв, где проявлены наибольшие достоинства и достигнуты наименьшие результаты».

А Кутузов оценил Бородинское сражение по-иному: «Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов…»

И когда говорил он «российских», то видел не только русских, но и всех тех, кого уже тогда называли «россиянами».

«Двунадесяти языкам» наполеоновского воинства, собранного со всей Европы, противостояло еще большее число российских «языцей», собравшихся со всей империи.

На Бородинском поле плечом к плечу стояли солдаты, офицеры и генералы российской армии, сплотившей в своих рядах русских и украинцев, белорусов и грузин, татар и немцев, объединенных сознанием общего долга и любовью к своему Отечеству.

И потому поровну крови и доблести, мужества и самоотверженности положили на весы победы офицеры и генералы: русский Денис Давыдов, грузин Петр Багратион, немец Александр Фигнер, татарин Николай Кудашев и турок Александр Кутайсов – России верные сыны.

И все же сколь ни ярки были вспышки этой искрометной офицерской доблести, при всей их красивости чем-то напоминали они торжественные огни праздничного фейерверка, в то время как лавинная, всесокрушающая солдатская доблесть была подобна могучему лесному пожару, который, ревя и неистовствуя, неудержимо шел высокой жаркой стеной, круша и испепеляя все, что стояло на его пути.

История сохранила нам и имена героев Бородина, солдат и унтер-офицеров – кавалеристов Военного ордена Георгия: Ефрема Митюхина; Яна Маца, Сидора Шило, Петра Милешко, Тараса Харченко, Игната Филонова и многих иных.

А это и был российский народ – многоликий, многоязыкий, разный, соединенный в едином государстве общей судьбой, столь же единой, как и государство.

Это и был подлинный патриотизм самой высокой пробы и величайшей чистоты. Народ-патриот выступил на Бородинском поле подлинным творцом истории и убедительно доказал и себе самому, и всему миру, что нет на земле большей силы, чем народные массы, сплоченные народными вождями для достижения величественной, понятной и близкой их сердцу цели.

МОСКВА В 1812 ГОДУ

Главнокомандующий Москвы Ф. В. Ростопчин

Граф Федор Васильевич Ростопчин все царствование Павла I был его лучшим другом, в нем государь души не чаял. В день смерти Екатерины II он вместе с Аракчеевым находился рядом с новым императором, разбирал бумаги покойной и удостоен был хранить печать Павла Петровича. Тотчас же Ростопчин был пожалован в генерал-адъютанты и назначен членом Военной коллегии. Получил с интервалом в пять дней ордена Св. Анны 2-й и 1-й степеней, еще через день стал генерал-майором и, наконец, еще через неделю получил в подарок роскошный особняк на Миллионной улице – неподалеку от Зимнего дворца.

По случаю коронации Ростопчин получил от Павла 5 апреля 1797 года орден Александра Невского и поместье в Орловской губернии с четырьмястами семьюдесятью тремя крепостными. Ловко лавируя между императрицей Марией Федоровной и фаворитками Павла Нелидовой и Лопухиной, он почти все время оставался в числе ближайших друзей Павла, выполняя самые важные и самые деликатные поручения императора. В конце 1800 года Ростопчин стал фактическим министром иностранных дел, и после его «Мемориала» об изменении русской внешней политики Павел принял резко враждебный курс по отношению к Англии. Однако следует заметить, что Ростопчин не раз удерживал Павла от необдуманных шагов во внешней политике, трижды разубедив Павла от объявления войны Пруссии и дважды – от разрыва дипломатических отношений с Англией.

28 июня 1799 года Ростопчин был награжден орденом Св. Андрея Первозванного, и в то же время ему поручено было возглавить весьма важную и столь же деликатную службу по делам о бракосочетаниях в семье императора. Перед Ростопчиным заискивали не только русские придворные, но и иностранные дипломаты: он был награжден четырьмя иностранными орденами, но оставался самим собой – бескорыстным, откровенным и бесстрашным. Когда Павел предложил ему княжеский титул, то он попросил дать его старику-отцу – отставному майору – чин действительного статского советника, что Павел и сделал.

Но император отличался вздорностью, непредсказуемостью и мгновенной переменчивостью в симпатиях и антипатиях. Место лучшего друга, Ростопчина, заняли возле него его брадобрей граф Кутайсов, военный комендант Петербурга граф Пален и генерал-майор граф Аракчеев.

20 февраля 1801 года, за три недели до убийства, Павел отправил Ростопчина со всей семьей в их подмосковное имение, отставив от всех должностей. Тем не менее Ростопчин сохранил чувство искренней привязанности к Павлу и потому откровенно неприязненно отнесся к Александру I, зная о его соучастии в убийстве отца.

С 1801 по 1812 год Ростопчин жил в своем имении Вороново, время от времени напоминая о себе тем или иным способом: то затевая патриотическую литературную полемику, направленную против Наполеона и французского влияния в России, то напрямую адресуясь к императору с предложением своих услуг в любом качестве, то каким-нибудь экстравагантным поступком, поражавшим воображение московского дворянского общества, занятого беспрерывными увеселениями, балами, фейерверками, карточной игрой, дуэлями, волокитством, светским пустословием и разного рода праздниками, стоившими кучу денег и золота.

Во время этих бесконечных пиров и увеселений проделывались самые невероятные вещи. Героем одной из таких проделок стал и Ростопчин. Однажды он прислал на именины А. С. Небольсиной огромный пирог. Именинница велела разрезать его, прежде чем подать на стол, и когда пирог разрезали, из него вышел карлик с букетом незабудок и тортом в руках.