Читать книгу "Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев"

Волею судьбы Дарья Ананьевна была его соседкой снизу. По ее мнению, сосед-Прыгунов слишком сильно шаркал тапочками, преступно долго смотрел вечерами телевизор и иногда лаял собакой. Доказать ей даже то, что это лает глупый доберман полковника Кучеренко, живущего еще одним этажом выше, было невозможно.

В последние несколько дней в голове у занятного существа в розовой кацавейке поселилась новая блажь: против Прыгунова было выдвинуто обвинение в том, что целыми днями из его квартиры раздаются звуки, несовместимые с проживанием добропорядочных граждан.

— Скребуть, стучать, будто гоги и магоги стену грызуть!

— Простите, Дарья Ананьевна, я на работе весь день, жена тоже. С чего вам какие-то грузины мерещатся?..

— Не знаю, кто у вас там, грузины, али, прости Господи, евреи. Вот и скажите им, пусть пожалеют мою бедную русскую головушку.

— Это у полковника! — чуть не закричал Леонид Антонович, зверея от абсурдного разговора и пытаясь спастись неуклюжей ложью. — У полковника, говорю вам!

Старуха посмотрела на него страшными глазами ветхозаветного пророка и сказала таким внушительным шепотом, что у Прыгунова мурашки перебежали с одной половины тела на другую:

— У вас!

Отмахнувшись от Супониной-Груздевой, словно от нечистой силы, Леонид Антонович вошел в подъезд.

Тем не менее, старухины слова подействовали. Крадучись подошел он к своей двери, почти бесшумно открыл четыре замка, просочился в прихожую и замер. Душная тишина наполнила уши ватой. Особенно прислушиваться было некогда: квартира стояла на милицейской сигнализации. Прыгунов почти бесплотными прикасаниями к телефонным кнопкам набрал номер.

— Алло!.. Прыгунов, 22–28. Снимите с сигнализации…

— Пароль! — потребовал голос в трубке с громкой милицейской непосредственностью

— Воронеж… — прошелестел Леонид Антонович.

— Что с вами? Все в порядке? — строго спросил голос.

— Да… Немного простыл… — просипел Леонид Антонович.

Бесшумно положив трубку, он на цыпочках прошел по всем комнатам, заглянул в ванную, туалет и на кухню и долго стоял, прислушиваясь и ожидая непонятно чего, пока у полковника Кучеренко не хлопнула дверь. Тогда заухал собачий лай, послышались приглушенные железобетоном команды: "Сидеть!.. Лежать!.. Апорт!..".

Прыгунов пошевелил губами, посылая неслышные проклятья всему окружающему, и пошел ставить чай.

Скоро явилась жена, словно котлета, только что спрыгнувшая со сковородки, и с порога заговорила:

— Слышал, что эта стерва удумала?

— Успокойся, Натусик, я с ней уже говорил, объяснил…

— С ней не говорить надо, а в дурдом отправлять!

— Будем надеяться, что она туда попадет.

— Еще она заявляет, что у нее дезодорант пропал.

— Ну уж это к нам никакого отношения не имеет! — взорвался Леонид Антонович.

— У меня вон пилка для ногтей алмазная пропала, я же не обвиняю соседей! — добавила мадам Прыгунова.

В общем, еще один вечер был испорчен дурной бабой. Без обычного удовольствия посмотрели по телевизору мексиканско-бразильскую любовь и легли спать.

Ночью снилось гадкое: будто полковник Кучеренко просверлил у себя в полу дырку и больно пуляется оттуда в Леонида Антоновича остро заточенными карандашами. А когда Прыгунов пошел наверх, чтобы это безобразие прекратить, то из-за полковничьей двери высунулась собачья голова в воинской фуражке и гавкнула так, что Леонид Антонович проснулся в холодном поту. Вокруг него лежала безмолвная, словно степь, квартира; за окном, в уличном ущелье, подвывала сирена чьей-то автомобильной сигнализации. Понятно, откуда такие собачьи реминисценции в ночных грезах…

12

Наутро, проводив жену и получив пароль "Буэнос Айрес", Леонид Антонович снова запер дверь на четыре замка. Перед тем, как выйти из квартиры наружу, он на полминуты замер, но не услышал ничего, кроме привычного журчания в канализационном стояке.

После того, как дверь закрылась, тишина некоторое время продолжалась. Потом застывший воздух начали наполнять звуки. Непонятные, доложу я вам, были эти звуки, необычные. То скребло металлом о металл, будто маленький ребенок забавлялся, ковыряясь слабой ручкой мамиными маникюрными ножницами в папиной электробритве. Повизгивало, похрюкивало, а иногда слышались негромкие постукивания, словно бы ребром монетки по пустой банке из-под пива. Весь этот шум сочился из одного места, а именно — из-за белой вентиляционной решетки под потолком кухни. Если же кто-нибудь сумел бы глянуть сквозь узкие прорези, то увидел бы в слегка замусоренном жестяном вентиляционном коробе следующее.

Внутри, возле самой решетки, кипела работа. Суетились непонятные существа, которых можно было бы принять за мышей, если бы не их передвижения на двух задних конечностях, и если бы не по-человечьи осмысленные движения двух других ловких лапок.

Существа суетились вокруг непонятного агрегата, возвышавшегося между ними на стапеле из связанных леской катушек, на которые агрегат опирался четырьмя лыжами, сделанными из пластмассовых вилок.

Основное тело агрегата составляли несколько цилиндрических флаконов, в которых, присмотревшись, можно было легко признать различные бытовые дезодоранты. С двух баллончиков распыляющие насадки были сняты и открывшиеся под ними трубочки торчали, словно два жала — одно вперед, другое назад.

Несколько существ… а поскольку они, как я уже сказал, были больше всего похожи на мышей, то почему бы нам не называть их именно так?.. несколько мышей вращали собранный из детского конструктора нехитрый станок, где сверлом служила швейная игла. Ее сломанное ушко с визгом скребло жесть, протачивая в станине, удивительно похожей на коробку из-под сардин, отверстие для тяги. Тяга лежала тут же, сооруженная из вязального крючка и пружины от шариковой авторучки. Двое налегали на алмазную пилку для ногтей, вытачивая что-то из брошки фальшивого серебра, имевшей замысловатые очертания и бирюзового скарабея посередине.

С той стороны, где вентиляционная кишка уходила в сумеречную даль, стояло оцепление, отгоняющее изредка появляющихся из тьмы любопытных тараканов уколами зубочисток…

Все меньше деталей оставалось лежать в пыли возле агрегата. Наконец на нужное место была поставлена и обточенная до неузнаваемости брошка (бирюзовый скарабей на ней, впрочем, остался). Тут же хвостатые механики засуетились, прилаживая ее, как надо.

Постепенно суета прекратилась. Несколько ответственных лиц в последний раз обошли агрегат, проверяя все узлы, кое-где подтягивая и подкручивая и попискивая вполголоса. В конце концов один из них подошел к мышу, не принимавшему участие в работе, но внимательно наблюдавшему за всем происходящим (а, стало быть, он был здесь главным), взмахнул лапкой и запищал.

Как раз в этот момент щелкнуло в одном из замков входной двери, потом в остальных, и в квартире появился вернувшийся с работы Леонид Антонович Прыгунов.