Читать книгу "Привилегия женщин - Марина Крамер"

Инка уже сидела в машине, а я задержалась у могилы Олега, чтобы поправить сползшие венки, когда сзади вдруг услышала мужской голос:

— Так это ты, значит, потерпевшая будешь?

Я разогнулась и резво отскочила за деревянный крест. Передо мною стояли двое мужчин с такими рожами, что создатели голливудских фильмов про монстров зарыдали бы от восторга. Один из незнакомцев, тот, который, наверное, и задал вопрос, оказался маленького роста, но с такими громадными бицепсами, что голова казалась неправдоподобно крошечной. Кожаная куртка едва не лопалась на плечах. Второй, словно в насмешку, оказался худым, высоченным, каким-то белесым, будто вылинявшим. Кошмарная парочка…

— Ну, че молчишь-то? Подавилась чем? — продолжил маленький, и я сглотнула, сделав неопределенное движение головой. — Я спрашиваю — ты, что ли, Мансурова жена?

— Я…

— Понятно. Короче, телка. Никаких судов, никаких исков. Идешь в ментовку и пишешь заяву, что мужик твой был пьян в дрова, а потому сам в джип влетел, усекла?

— Но Олег не был пьян… — пробормотала я.

— Не, ну ты совсем тупая… — расстроенно проговорил маленький. — Я ж по-грамотному тебе говорю — делай как велят, и всем счастье будет.

— Ка… какое счастье?

— А такое — сын нашего босса останется на свободе и с правами, а тебе бабла отвалят. Поняла?

— Не поняла…

— Так, Кира, че мы с ней тут возимся? — вдруг вмешался неожиданным басом худой. — Не хочет по-хорошему — будет по-плохому. Босс шутить не станет, Никитка у него — единственный.

Он сплюнул прямо на могилу Олега, дернул второго за рукав, и оба удалились вразвалочку. Я опустилась прямо на землю и завыла от ужаса. Так вот, оказывается, чей джип смял нашу «Тойоту»… То-то мне лицо водителя показалось знакомым! А это не кто иной, как сын нашего мэра, Никита Колчев…

Я вспомнила, что в машине, кроме Колчева, сидели еще человек шесть, хотя это категорически запрещено правилами. Да, точно — оттуда ведь вывалила целая ватага молодых людей, и еще две девушки в символических шортиках и купальниках-бикини. Теперь понятно. Никакого уголовного дела не будет, никого не накажут, а виновным признают моего мужа. Ну да — с мертвого какой спрос…

— Ника, ты чего тут? — голос Инки вернул меня к действительности, я подняла заплаканное лицо, и подруга присвистнула: — Ого! Опять ревела?

Я не ответила, поднялась, забросала землей плевок на могиле Олега и, не глядя на Инку, пошла к машине.

Подруга догнала меня уже у выхода с кладбища, схватила за руку, развернула к себе:

— Ника! На тебе лица нет, что произошло?

Я поколебалась несколько мгновений и решилась. Все равно больше мне надеяться не на кого. Инка выслушала молча, прищурила глаза и вдруг заявила:

— А вот уж фиг!

— В каком смысле?

— В прямом. Чего ради этот молокосос должен безнаказанно ездить на своем джипе, а твой Олег — лежать в земле?! — раздула ноздри Инка, становясь в гневе ослепительно хороша. — Короче, Ника. Есть у меня один знакомый… словом, он… как бы тебе покультурнее, а то еще в обморок упадешь…

— Инна, ты не могла бы не трепать мне нервы? — устало попросила я, и Инка решилась:

— Он бандит, дорогуша. Да-да, не таращи глазенки, настоящий бандит, отсидел больше, чем ты прожила.

— Это, выходит, ему лет семьдесят? — У меня, как всегда в критических ситуациях, случился приступ «висельного юмора», но Инка, к счастью, не обиделась.

— Садись в машину, едем к нему, — решительно сказала она, и я вконец опешила:

— Ты в уме? Хочешь сказать — мы вот так, за здорово живешь, прикатим в гости к бандиту?

Инка смерила меня с ног до головы презрительным взглядом, покрутила у виска пальцем и уселась за руль. Я поняла — дальше разговор она продолжит только в машине, а потому села на переднее сиденье.

Водит Инка кошмарно, я всякий раз вспоминаю все известные молитвы, если вдруг приходится оказаться в машине подруги. Как она ухитрилась ни разу не попасть даже в мелкую аварию, оставалось полной загадкой.

Я задремала, как обычно после эмоциональной перегрузки, а открыв глаза, увидела высокий кирпичный забор. Инка курила, открыв дверцу машины. Услышав, что я зашевелилась, подруга повернулась и, улыбаясь, проговорила:

— Отдохнула, Никочка? Так спала, как ребенок, даже жаль было будить. Мы тут минут тридцать сидим, под воротами, уже и сам Михась выходил, а ты все спишь и спишь.

— Михась? Кто это? — потягиваясь, поинтересовалась я, а Инка, выбросив окурок, пояснила:

— Тот самый человек, к которому мы с тобой ехали. Идем, Ника, он очень занят, спасибо, что нашел для нас время.

Что-то подсказало мне, что подобные одолжения Инке загадочный Михась делал частенько — уж больно уверенно и почти по-хозяйски моя подруга поплыла в сторону огромного дома по мощенному брусчаткой двору. Я покорно брела следом, хотя на самом деле больше всего на свете мне хотелось оказаться дома, в постели. Лечь и уснуть — тогда собственная жизнь не будет казаться такой ужасной.

— Ты посмотри, какие лилии, — остановилась возле огромной поляны Инка, и я по инерции воткнулась ей в спину. — Ника, осторожнее, что ты как сомнамбула какая-то, — зашипела подруга, прыгая на одной ноге и поправляя ремешок босоножки, соскользнувший с пятки.

Лилии в самом деле оказались удивительно красивые — огромные белые, желтые, оранжевые цветы с аккуратной «тигровой» разметкой узких длинных лепестков. Они изумительно пахли, над ними с гудением кружились шмели, а вокруг каждого куста были высажены тонкие кустики спаржи — получались живые букеты.

Я постояла пару минут, вдыхая дурманящий аромат, и вспомнила, что моя мама на своей маленькой дачке выращивала почти такие же лилии, особенно любила желтые… Слезы непроизвольно покатились из глаз, и Инка зашипела:

— Ника, ну хватит! Сколько можно реветь?

Я виновато отвернулась и попыталась вытереть глаза, но Инка решительно вернула меня в прежнее положение и достала из сумочки влажные салфетки:

— Что ты за размазня такая, Никуся? Слезами горю не поможешь, тут не плакать нужно, а быстро и решительно действовать! — Она говорила, а руки проворно поправляли остатки макияжа, пока еще не смытые слезами.

— Как прикажешь действовать? Пойти к мэру и попросить, чтобы эти уроды отстали от меня? И он согласится, конечно, и сына своего в тюрьму упрячет — чтобы, не дай бог, мой голос на выборах не потерять!

Инка прищурила глаз, критически осматривая свою работу, и проговорила насмешливо:

— Юмористка, да? Думаешь, смешно, да?

— Нет. Абсолютно не смешно. Только больше ничего мне в голову не приходит, я теперь домой ехать боюсь — вдруг меня там эти двое ждут? — Меня передернуло при мысли о возможной встрече с кладбищенскими незнакомцами.