Читать книгу "Каменное эхо - Андрей Имранов"

— Не впервой. — Оштон улыбнулся. — И впрямь пора бы ужо Хирту Страстотерпцу на нас свой взор обратить.

— А ото ж. — Нарим, раздвинув густо нависающие ветки, выскочил на дорогу и, приставив сложенную лодочкой ладонь к уху, замер. Оштон вышел следом. Поперек дороги крест-накрест лежали подрубленные деревья, и на одном из них, вальяжно устроившись в развилке в двух локтях над землей, сидел еще один ватажник — Харт Костолом. Сидел и вдумчиво разглядывал вынутый из ножен клинок, временами протирая тряпицей одному ему видимые пятна. Оштон огляделся: засада была сработана толково и без огрехов — сразу за поворотом, достаточно близко от него, чтобы выскочивший всадник не успел опомниться, но и не настолько близко, чтобы засеку было видно за поворотом. Прислушивавшийся Нарим расплылся в улыбке. — Ска-ачет, мила-ай, — пропел он, — торопится-поспешает, боится, вишь, что опоздает и нас не застанет.

Оштон уже и сам слышал приближающийся дробный стук копыт. Невидимый пока всадник и в самом деле торопился, гоня лошадку широким галопом. Перед поворотом ритм сменился — всадник перешел на рысь и через мгновение вылетел на дорогу перед засекой. Оштон замер, предвкушая неминуемое падение, но всадник оказался не промах — с гортанным «йа-а-а» откинулся назад, натягивая повод, и лошадь встала, почти уткнувшись мордой в листья деревьев засеки. Всадник — молодой парень в шитом серебром черном камзоле — неторопливо оглядел обстановку, усмехнулся. И очень Оштону эта усмешка не понравилась — ну никак не вязалась она с сопливым видом парнишки. И цепкий, уверенный, ничуть не испуганный взгляд — тоже не вязался.

— Ну-ну, — протянул парень насмешливо, — никак, разбойники? Кель Синистра! Я уж думал, не осталось нынче в лесах лихого люда.

— Гор с тобою, — всплеснул руками Никрам, выходя вперед, — да рази ж мы разбойники? Да как у вас, милсдарь хороший, язык повернулся такое сказать? Мы просто сирые люди, милостыню собираем себе на глоток воды да на щипок хлеба. А поделитесь, милсдарь хороший, чем не жалко. А чего не жалко — сами выбирайте: добром каким али жизнью делиться будете?

— И почем мне проезд встанет, коли жизнью я делиться не захочу? — спросил парень спокойно, словно о ценах на рыбу интересовался у лоточника.

Никрам сокрушенно вздохнул:

— Люди мы скромные, до чужого добра не охочие. Я бы один и за серебрянку уполовиненную до земли бы кланялся и век бы за вас, милсдарь, молился. Да вот беда — не один я. Много нас, сирых, — и продолжил совсем другим, нагловатым и уверенным тоном: — А потому, милсдарь хороший, слезай-ка ты с лошади да одежку скидывай. Про денежку и говорить не буду, сам, поди, догадаешься.

Парень отцепил от пояса увесистый кошель, подкинул на руке. Кошель солидно звякнул. Никрам сглотнул. Оштону же этот парень не нравился категорически. Было в нем что-то непонятное, но определенно опасное. Сообразительностью атаман, может, и не отличался, но с лихвой компенсировал этот недостаток звериным чутьем.

— А что, неужели нет других… — Парень помедлил и выделил следующее слово: — Выходов?

Никрам открыл рот, собираясь ответить в своем духе, но Оштон тихонько пихнул его под ребра и шепнул в ухо:

— Дуй за Йиртом. — А парню же сказал, улыбаясь: — Отчего же, милсдарь хороший. Даже ежели вас, не приведи Гор, волк слопает, и тогда у вас есть минимум два выхода. Вот ежели вы, к примеру, на кулаках одного из нас победите, так и быть, езжайте себе спокойненько.

— Это дело. — Парень усмехнулся и спрятал кошель. — А с кем же мне на кулаках махаться? Не с вами ли, уважаемый?

Оштон покачал головой, улыбаясь:

— Мало чести мне будет — в таком поединке победить. Я ж тебя тяжелей вдвое, а опытней — так и впятеро. Есть у нас убогий один, Йиртом Безруким кличут, вот коли его кулаками закидаешь — твое счастье.

В это время придорожные кусты с шумом раздвинулись, и из них, сопя и отдуваясь, выбрался Йирт. На дороге сразу стало тесно, а озадаченное выражение на лице парня Оштону наконец понравилось.

— И в каком же месте он безрукий? — склонив голову набок, поинтересовался парень.

— А вот попроси его починить чего, — радостно отозвался вышедший следом Никрам, — телегу там или колодец, так сразу и поймешь в каком.

— Этот, что ль? — басом поинтересовался Йирт, почесывая лапищей затылок. — Плюгавенький он какой-то… Ниче, ежели я его насмерть зашибу?

— Ну, — развел руками Никрам, — насмерть так насмерть. Всего ж не усмотришь.

— Это точно. — Парень широко улыбнулся и снял пояс. — Всего не усмотришь.

И опять чутье что-то шепнуло Оштону. Он даже задумался, не подать ли знак таящимся за кустами лучникам, но решил повременить.

А Йирт тем временем, свирепея, безуспешно пытался попасть кулачищем по верткому, как гольян, пареньку. Чутье определенно было право — бойцом паренек был знатным, чего по виду никогда не подумаешь. Он скользил вокруг неповоротливого Йирта, как вода вокруг камня, и, хотя ни одним ударом дерущиеся еще не обменялись, ставить на Йирта Оштон бы уже не стал. Тут паренек подловил Безрукого на особенно широком замахе и, уже не сдерживаясь, с разворота залепил кулаком ему под челюсть. Выглядело это со стороны, как комариный укус, но Йирта, однако же, проняло — он сделал пару неуверенных шагов в сторону и, мотнув головой, остановился. Оштон чуть не присвистнул — он-то своими глазами видел, как тот же Йирт, когда прошлой осенью конюшню станционную поднимали, копытом подкованным точнехонько в лоб получил. Другой бы тут же Гору душу отдал, а Йирт только сморгнул да попятился. А потом взревел, подскочил к лягнувшему его жеребцу, да так приложил его кулаком по темени, что тот рухнул и забился, пуская пену. А тут — ишь ты — разочек в скулу словил и уже поплыл.

Ватажники тем временем не дыша следили за поединком, и на лицах их застыло озадаченное выражение. Йирт уже и не помышлял о нападении, отмахиваясь от наседающего противника, но тому это вроде как и не мешало — хлесткие удары сыпались на жмурящегося великана один за другим. А тут еще этот шустрый паренек как-то хитро извернулся, подставив ногу и одновременно толкнув Безрукого в плечо. Йирт пошатнулся, взмахнул руками, но не удержался и грянулся оземь, приложившись лбом о некстати подвернувшийся пенек. Ватажники все хором потрясенно выдохнули. Внимательно следивший за поединком атаман, однако, подметил, что пенек этот очутился на том месте вовсе не случайно. Похоже, парень был бойцом не просто хорошим, а очень хорошим. Но и Йирта так просто было не свалить — рыча, он поднялся на четвереньки, потом встал и закрутил головой в поисках противника.

От вида его лица даже Оштону стало не по себе. Парень же и не думал таиться — стоял себе и ждал, пока Йирт не развернется и не направится к нему. Спокойно подпустил его шагов на пять, потом вдруг качнулся вперед и, к удивлению зрителей, встал на руки, оттолкнулся от земли и в мгновение ока вдруг оказался сидящим на шее у Йирта. Ноги его жестко сцепились на теле здоровяка, а руки замелькали, как рычаги ткацкого станка. Йирт захрипел, пытаясь разомкнуть мертвую хватку ног противника, потом, разбежавшись, приложил его спиной к ближайшему дереву, но тому все нипочем — знай молотит себе кулаками, да так, что из-под них ошметки кровавые летят. Великан, сипло дыша, постоял, покачиваясь, да и рухнул навзничь, как подрубленная пятивековая сосна, аж гул пошел. Да еще противник его коленом сверху на шею поднажал так, что сухой треск заставил вздрогнуть и схватиться за мечи всех разбойников.