Читать книгу "Тайна квартала Анфан-Руж - Клод Изнер"

— Хм… Это зависит от вас. Я буду нема как рыба при условии…

— Это что, шантаж?

— При условии, что вы будете на нашей с Жозефом стороне.

— Послушайте, Айрис, это несерьезно. Жозеф — наш служащий.

— И я его люблю. Скажите на милость, чем служащий хуже художницы?

— Но это разные вещи, мы…

— Вы друг друга любите. И мы друг друга любим. Виктор, глагол «любить» спрягается во всех лицах, во всех временах, на всех языках.

Она ласково взъерошила ему волосы.

— Итак, нас — тебя и меня — связывает общий секрет. Не сердись, что я позволяю себе «тыкать»: англичанка во мне бунтует против французского «вы». Обещаю, я буду держать язык за зубами, ведь ты — мой старший брат, и я люблю тебя.

Виктор понял, что побежден. Айрис — такая хрупкая и такая сильная — оказалась более решительной, чем он сам. Их объединяла и делала союзниками общая черта характера: стоило им, подобно Одиссею, услышать сладкоголосых сирен, как оба они, вместо того, чтобы заткнуть уши, преисполнялись такого неудержимого любопытства, что с легкостью открывали самые неприступные двери.

— Я поддержу вас, — согласился Виктор. — В конце концов Жозеф — толковый парень.

— И талантливый писатель.

Виктор иронически усмехнулся и отправился вниз, к Жозефу, который потирал руки от радости: ему только что удалось продать неполное собрание сочинений Делиля.[54]

— Жожо, меня заинтересовала та визитная карточка, которую вы забыли передать месье Мори. Как выглядел тот, кто ее принес?

— Ох, патрон, вы хотите от меня слишком многого! Я-то не фотограф…

— Поскольку вы намерены заниматься сочинительством, вам необходимо развивать наблюдательность.

— Меня завораживает мир фантазий, а не реальность! Дайте-ка подумать… Ну, он, кажется, был вполне обычным, ничем не примечательным посетителем. Шляпа дыней, очки… Похож на буржуа или полицейского в штатском… Не особенно любезен.

— Да уж, ценные сведения. Он что-нибудь говорил о себе?

— Нет. Только то, что хотел бы встретиться с месье Мори. А чем он занимается?

— Зоологией.

— Он что — директор зоопарка? Как, вы сказали, его зовут?

— Антуан дю Уссуа, — проворчал Виктор, устраиваясь за столом и погружаясь в изучение каталогов.

Его не переставал занимать вопрос: каким образом у старого Фортуната де Виньоля оказалась ткань-фуросику? Не мог же он быть вором, который забрался в квартиру Кэндзи и унес чашу! Но тогда кто это сделал? Кто-то из его домочадцев? С какой целью? Виктору казалось, что перед ним забрезжил огонек — слабый, дрожащий, но дающий надежду размотать цепочку странных совпадений. Он просто изнывал от желания немедленно вернуться на улицу Шарло и пролить свет на это дело.

«Не глупи, ты рискуешь нарваться на полицию, — убеждал себя Виктор, — или тебя узнает консьерж, не говоря уже о кузене из музея, которого весьма удивит твое появление».

Так и не приняв решения, что предпринять, он задумчиво рисовал на бюваре карандашом птичку — тощую, с длинными лапками. «Ты столь же хорош в дедукции, сколь в рисовании. Если это аист, то ты… семилетняя девчушка!»

Цилиндр съехал набок, галстук сполз к плечу, кадило болталось из стороны в сторону: Фортунат де Виньоль проводил каббалистический обряд, бормоча что-то себе под нос. Внезапно его ухо уловило шум на улице. Шаги. Кто-то расхаживал взад-вперед. Стремительно темнело, небо набухло тяжелыми тучами. Фортунат осторожно отодвинул занавеску и обнаружил, что посреди двора стоят двое полицейских и с ними — высоченный мужчина в брандебуре.[55]Они о чем-то разговаривали с консьержем.

Мужчина в брандебуре поправил меховую шапку и легко взбежал по ступенькам крыльца.

— Черт побери! Гусар и с ним два шпика!

Не выпуская из рук кадила, Фортунат де Виньоль вдел ноги в растоптанные домашние туфли, прошаркал по вестибюлю, прокрался в конец коридора и одним глазом заглянул в приоткрытую дверь гостиной.

Его дочь Габриэль лежала на диване, прижав руки к сердцу. Люси, ее камеристка, горестно поджав губы, промокала ей глаза платочком.

— Вавилонская блудница! — прошипел Фортунат; он не выносил Люси.

Алексис Уоллере и Шарль Дорсель стояли у камина, повернувшись к человеку в брандебуре. Тот подошел к безутешной Габриэль.

— Примите мои искренние соболезнования, мадам дю Уссуа, и позвольте представиться: инспектор Лекашер. Понимаю, вам сейчас очень тяжело, но я задам всего пару вопросов. Простая формальность. Итак, ваш супруг ушел из дома в прошлую пятницу довольно рано?

— Да, он всегда выходит рано. В тот день он должен был забрать документы из музея, а потом уехать в Медон на четыре дня. С профессором Гере. Я поднялась в восемь. Мы позавтракали.

— Мы?

— Месье Уоллере, месье Дорсель, мадемуазель Робен и я. Мой отец не выходил из своей комнаты, он очень стар и немного не в себе. Он ни с кем не общается, кроме Бертиль Пио, нашей кухарки. Она готовит ему отдельно.

Фортунат, завернувшийся в тень, как в плащ, возмущенно сплюнул.

«Вот уж поистине дочерняя благодарность! Назвать меня сумасшедшим! Висельники! Тратят мои деньги, а мне приходится их выпрашивать… А этот жулик в мундире, чем он промышляет?»

Инспектор вытащил из кармана коробочку с леденцами и машинально переложил их из одной руки в другую.

— Что вы делали потом?

— Потом была примерка у… О, это невыносимо. Я так устала! Люси…

— Я вышла около девяти, — заговорила Люси Робен, — именно я приношу хозяину корреспонденцию. В одиннадцать я встретилась с мадам Габриэль на улице Рише — у мадам Кусине. Мадам заказала ей два платья на весну. Мы перекусили в городе и отправились за покупками. К семнадцати часам мы вернулись. Месье Уоллере и месье Дорсель работали здесь над диссертацией. Августина — это горничная — подала нам легкий обед, после чего я доехала на фиакре до улицы Виктуар — там у меня была назначена встреча с ювелиром мадам. Я вернулась к ужину. Боже правый! Бедный месье дю Уссуа! Подумать только, пережить столько опасностей в дальних странствиях и быть убитым в Париже! Как это ужасно! Инспектор, быть может, на этом закончим? Мадам устала…

— Разумеется, — ответил инспектор, — мое почтение, дамы.

Фортунат де Виньоль потрясенно сглотнул.

«Антуан убит?! Невероятно. Черт возьми, проклятие сделало свое дело».

— Инспектор, — произнес Алексис Уоллере, — вы подозреваете в убийстве моего кузена кого-то из членов семьи?