Читать книгу "Храм - Оливье Ларицца"

— Дон Алиага, как вы смеете! — выкрикнул мэр.

Фернандо наблюдал за ним, не моргнув глазом. Бурный обмен мнениями начался между народным избранником и мной. Я выразил горькое разочарование по поводу его предательства; он мне возразил административными требованиями. Язык сердца, казалось, не пробудил его разум. Очень скоро проявилась и личность мэра: он ненавидел католиков. Для него — коммуниста без концессии — эта религия символизировала черные годы франкизма. Чиновник гордился тем, что создал Комитет защиты общественных прав и свобод, предназначенный удовлетворять растущие требования сограждан на вероотступничество. Он вспылил:

— Религия — это наше бедствие. Католицизм всячески препятствует модернизации общества. Во время последних национальных выборов священники пугали нас провалом! И вы хотите, чтобы я предоставил им полную свободу? Мне пришлось привлечь на помощь двух адвокатов, потому что Церковь умножает свои крючкотворные козни, желая удержать заблудших овец. Я больше не поддерживаю кюре, я не поддерживаю их реакционное сектантство, они цепляются за изжившие себя ценности!

Он бичевал собор Фернандо. За спиной Фернандо в сжатом кулаке дрожала дубинка. Каких усилий стоило ему заставить себя дружелюбно улыбаться! Я кипел. Слепая горячность городского головы заставила меня взять себя в руки, дабы подобрать веские аргументы. На ум пришла одна-единственная линия поведения моего друга: вне официального периметра Церкви и под носом у епископа он проявлял свое нетерпение орнаментным завитком на капители. Меня не миновала поучительность такой духовности, которая восхитит равно и профанов, и верующих, покуда те будут путешествовать. В споре с чиновником я отстаивал идею, что собор Мехорада-дель-Кампо ждет известность, а вместе с ней — колоссальная прибыль для городской казны. Воодушевленно приводил доводы, к которым в глубине души был абсолютно безразличен. Пышные усы мэра больше не тряслись, они выражали презрение.

— Дон Алиага, закрытие строительного объекта не освобождает вас от уплаты земельных налогов. Иначе мы будем вынуждены безотлагательно приступить к сносу вашего сооружения. Прохожим грозит опасность обвала.

— Это абсурд! — запротестовал я. — Вы даже не провели экспертизу.

— Заблуждаетесь! Вот отчет экспертов. Они недоумевают, как все это еще держится…

Я отказался брать в руки протянутые мне бумаги. Я думал о Гауди, о тех никчемных экспертах, что выносили приговор его произведениям.

— Ни у кого еще не было ни ушибов, ни увечий, будь то внутри или снаружи собора — ни у господина Алиага, ни у меня, ни у кого-либо еще.

— Ну, конечно же, вас оберегает Дева Пилар, — подтрунивал чиновник. — Ведь соборы выстроены благодаря Богу, так можно дойти до того, что он на самом деле существует!..

И мэр конвульсивно захохотал, отчего затряслись его телеса непомерных размеров.

Затем напыщенно произнес:

— Меня избрали для того, чтобы изменить положение дел в городе. Перемены — вот мое кредо.

— Это лозунг всех политиков, — возразил я. — В каждой избирательной кампании они затягивают один и тот же назойливый припев, твердят, что перемены — это их важнейшее обязательство, которые они якобы хотят осуществить. А мир на самом деле меняется очень быстро. Но разве люди стали счастливее? Мехорада-дель-Кампо — поселок улучшенного типа. Так помогите сделать его лучше. За счет углубления, а не изменений, конечно, это не так популярно, зато, уверяю вас, намного эффективнее. Современное общество стремительно развивается, и в погоне за деньгами, новизной и последним писком моды, за немедленным удовлетворением потребностей оно трещит по швам. Тогда как последовательность и самоотверженность — намного важнее. А еще — память. И все это символизирует собор Фернандо. Вы могли бы стать первым гарантом этого собора.

Городской голова встал, зацепив брюхом стол.

— Так! — пропыхтел он. — Я вас долго слушал. Я понял ваши требования, но и вы поймите: у меня в подчинении целый район, и на первом месте — общественная польза. Рассчитываю на ваше понимание, господин Алиага, будьте благоразумны. И надеюсь, молодой человек, вы ему это втолкуете. До свидания!

— Общественная польза?! — возмутился я.

— Прошу вас. Вы же не хотите, чтобы вас выставили отсюда силой…

Он указал нам на выход, прежде чем опустился в кожаное кресло малинового цвета. Больше нечего было добавить. И все же, вытащив из-за спины дубинку, Фернандо медленно подошел к столу и наклонился к уху чиновника.

— Видите ли, — прошептал Фернандо, — меня оберегает не только Дева Пилар…

— Что же еще? — пропищал мэр, и его одутловатое лицо позеленело.

— Мое безумие.

В Вудстоке, что расположен на востоке штата Нью-Йорк, в 1968 году при загадочных обстоятельствах сгорел огромный зеркальный дом Кларенса Шмидта, в котором покрытые фольгой деревья окружали сотни старых окон: надо ли подозревать в этом враждебно настроенных соседей? Украшение нескольких гектаров земли — сад-словарь из жестяных табличек с оригинальными надписями от руки — в имении Арманда Шультесса в швейцарском Тессине, сожгли наследники после смерти творца, устыдившись такого наследства. Подобная судьба была уготована статуям, созданным Г. Смитом в Матчинг-Грин, деревушке графства Эссекс. Мэрия города Ньюарк, штат Нью-Джерси, сумела разрушить арку Кеа Тавана в 1988 году, несмотря на мощные протесты ее защитников. Недавно муниципалитет Детройта сделал нечто подобное с проектом «Хайдельберг» Тайри Гайтона. Никому не ведомо, сколько живописных мест и строений так и не нашли защиты от невежественных властей или семей наследников, оказавшихся в затруднительном положении.

Я повторял последнюю фразу: «Никому не ведомо, сколько живописных мест и строений так и не нашли защиты от невежественных властей». В энциклопедии «Мир фантазий в архитектуре» — моей библии — часто упоминаются неизвестные места, значит, надо вывести собор в Мехорада, я в этом убежден, из состояния «инкогнито», что, разумеется, противоречит идее моего Фернандо.

С книгой под мышкой я отправился на встречу с Надей и ее друзьями: близнецами Мартой и Марией, Алисией и австралийцем Каделем, который обосновался в Мадриде два года назад. Мы договорились встретиться перед входом в Метрополь, что расположен в начале улицы Гран Виа — местным Бродвеем с пост-нью-йоркским ритмом, кричащим освещением клубов, вереницей кино и театров, кафе быстрого питания, банками, не умолкающими клаксонами автомобилей… Мы бродили в этом вечернем буйстве огней и звуков, разговаривая то на испанском, то на английском и даже на французском — с Марией. Оказывается, Мария учила французский язык в Аркашоне, а теперь преподает его взрослым людям в системе непрерывного образования. «Мир похож на устрицу», — поется в песне «Фрэнки едет в Голливуд». Мне казалось, будто я нахожусь в раковине этой трепещущей устрицы, в соленой ванне студенческих лет на Мальте, в Америке или в любом другом месте, в веселой обстановке Эразма со вкусом вечной юности. Впрочем, выставленные напоказ кольца прекрасной Алисии не символизировали ни помолвку, ни супружеские узы — всего того, чем гордится тридцатилетняя женщина, — это был лишь материал для брекетов.