Читать книгу "Безразличные матери. Исцеление от ран родительской нелюбви - Донна Фрейзер Глинн"

Мама была безжалостна. Я много занималась ради хороших отметок, но если я приносила все пятерки и одну четверку, то та перечеркивала все. Мама натаскивала меня по математике, но это было больше похоже на военную подготовку, чем на занятия наукой. Иногда она лишала меня карманных денег за неправильные ответы. Вы не поверите, в мои домашние обязанности входило протирать, чистить и ровно раскладывать журналы на вылизанном журнальном столике. Но она всегда думала, что я недостаточно хорошо это делаю».

Сьюзан: «Может, это подскажет тебе, что чувствует Люк. Если ты помнишь, как это было ужасно для тебя, думаю, ты поймешь, каково ему».

Мишель: «Вы хотите сказать, что я так заставляю его чувствовать? Как это вообще может быть? Мама же была жутким тираном».

Один из самых распространенных и пугающих побочных эффектов материнского тиранического контроля – проявление буллинга (агрессии. – Примеч. пер.), направленного на дочь со всех сторон. Мишель рассказала, что мать тщательно контролировала, какую одежду она носила в начальную школу: «Я была единственной девочкой, кому не разрешали носить брюки, не говоря уже о джинсах». Из-за чего она стала предметом насмешек.

Мишель: «Это было ужасно. Дети потешались надо мной, а я была подавлена и одинока. Но самое ужасное, что в школе надо мной издевались, глумились и преследовали забияки. Мне было страшно, но мама никогда не заступалась за меня. Все из-за ее дурацких правил. Она и пальцем не пошевелила, чтобы мне помочь. Она сказала, чтобы я сама научилась давать отпор. Это было самое ужасное время моей жизни».

Нетрудно заметить связь между агрессией к маленькой девочке дома и ее уязвимостью к агрессии внешнего мира. Если ребенка заставляют молчать, терпеть и подчиняться контролирующей матери, то естественно, что и в школе она играет такую роль. Она учится быть жертвой и не знает средств для самозащиты. Ее готовят к пассивной жизни, и забияки это чувствуют. Многие мои клиентки страдали от издевательств и боялись ходить в школу.

Когда дети испытывают на себе перфекционистский контроль, они, как правило, считают, что, освободившись от этого однажды, больше не позволят другим доминировать над ними. И теперь уже сами начинают помыкать другими. Став взрослыми, они указывают близким на разбросанные на полу носки и оставленную в раковине посуду.

Мало что из этого происходит сознательно, поэтому ясное понимание того, как вы себя ведете, является важным шагом на пути к изменению. Потребуется мотивация и упорство, и часто вас будет беспокоить искушение оставить все как было. Однако увидев свое поведение со стороны, вы запустите внутренние механизмы, которые помогут вам вовремя распознать потребность копировать вашу родительницу, – и больше не станете так делать.

Контролеры-садисты

Если довести контроль до крайности, то получится откровенная жестокость с постоянно меняющимися правилами и стандартами матери, а также суровыми наказаниями, назначенными без видимой причины, которую дочь могла бы понять или предсказать. Жестокие контролеры хуже тиранов. В дальнем конце спектра – те, у кого имеется склонность к садизму. Кажется, они получают извращенное наслаждение, унижая и подавляя собственных дочерей, а также наблюдая за их страданиями.

Живя с матерями-садистками, дочери всегда неуравновешенны, пристыжены и часто запуганы и задолго до того, как покинуть родной дом, включают защитный механизм «бей или беги». Желание бежать или сражаться – настолько хорошо работающая стратегия выживания, что они даже не догадываются о других способах существования.

Саманта: багаж гнева, направленного внутрь и наружу

Саманта, элегантная двадцатидевятилетняя афроамериканка, возглавляющая отдел продаж крупной фармацевтической компании, начала наш первый сеанс, рассказав о конфликте на работе, который глубоко ее задел.

Саманта: «У нас новый региональный менеджер, мы вроде как коллеги, но она реально действует на нервы. Я имею в виду, что она хорошая, но ведет себя, будто она королева, а остальные – никто. На собрании отдела она смешала меня с грязью, представив проблемой меня, тогда как именно она недостойно вела себя и подрывала моральный дух коллектива. Я горжусь собой за то, что всегда веду себя спокойно и хладнокровно, не подавая виду, что чувствую на самом деле. Я не бесчувственная, я – профессионал. Но после собрания что-то сломалось. Я держалась, пока она говорила обо мне. Лицо горело, но я ничего не сказала. Это было уже второй или третий раз, когда она так поступала. Мне хотелось сохранить хладнокровие, потому что она новенькая и нравится людям. Но в конце рабочего дня на парковке она сказала колкость про меня, и я набросилась на нее. То была чистейшая ярость, и сказать по правде, я потеряла контроль. Я кричала как сумасшедшая… Я была на пике эмоций. Знаю, что напугала ее, но я сама себя испугалась».

Я поведала Саманте, что такой взрыв приносит удовлетворение ненадолго, и, как ей было прекрасно известно, его последствия могут только навредить, а не помочь. Многие думают, что криком они защищают себя, однако это не только ничего не решает, но и лишает вас достоинства и доверия. Есть много других способов справиться с гневом.

Саманта: «Я знаю. Крик в принципе вводит меня в ступор. Я с ним выросла, ненавижу его и просто отключаюсь, когда люди повышают голос. Я все долго держу внутри… а потом взрываюсь».

Для человека нормально пытаться обезопасить себя, избегая контакта с кричащими людьми. Для детей естественно замкнуться в себе и попытаться исчезнуть, чтобы перестать быть мишенью. Но сильные эмоции, которые они переживают при этом, никуда не исчезают. Саманта хорошо помнит, как, будучи еще ребенком, пугалась, когда мать кричала на нее.

Саманта: «Моя мать могла быть настоящей стервой. Извините, но других слов я просто не нахожу. Она злилась по любому поводу. И я даже не знаю почему. Мы были богаты: папа работал штатным юристом в биотехнической фирме, а она была юристом в энергоснабжающей компании. Они оба очень умные и, думаю, ожидали от меня того же с самого детства.

Помню, года в три мама пыталась обучать меня алфавиту. Большинство мам поют песенку про алфавит и все делают в игровой форме, но моя мать не верила в такие методы. Она зашла ко мне в комнату и приказала прочесть алфавит, потом снова. И снова! И снова! Я не знала все буквы наизусть, и она наорала на меня так сильно, что я была в ужасе. Я до сих пор слышу ее голос у себя в голове».

Пока Саманта росла, иррациональный контроль и жестокость ее матери приобретали новые формы.

Саманта: «Я всегда была выше сверстников. Когда мне было четырнадцать, меня пригласили в баскетбольную команду. Это было моей мечтой. Мы хорошо играли и дошли до турнира в Бостоне. Я должна была поехать с друзьями. Я очень радовалась, предвкушая, как будет весело. Я откладывала каждый доллар, подрабатывая няней, и купила билет. Но в последнюю минуту мама сказала, что мне нельзя ехать из-за плохих оценок. Я впервые получила тройку за проверочную работу. И это даже не пошло в журнал! Но по ее словам, меня должны были исключить за неуспеваемость. Она сказала, я должна посвящать время учебе, а “не играм”…