Читать книгу "Кристаллизация общественного мнения - Эдвард Л. Бернейс"

Специалист по связям с общественностью не может ориентироваться только на факт взаимодействия общества и средств управления им. Он должен мыслить глубже и выяснять, отчего получается так, что общественное мнение существует независимо от церкви, школы, прессы, лекционных площадок и киноэкранов, и насколько серьезно оно влияет на все эти социальные институты, а они, в свою очередь, оказывают воздействие на общественное мнение. Ему следует определить, на какие именно стимулы аудитория откликается наиболее охотно.

Изучение того, как общественное мнение отражается в прессе, кино, во время лекций и в церкви, помогает данному специалисту понять, на какие стандарты ориентируются эти социальные институты и к каким группам населения они обращаются. Однако этого недостаточно. Чтобы понять, что именно необходимо оценивать, специалисту не обойтись без глубокого знания принципов, определяющих действия отдельных людей и групп. Специалист по связям с общественностью должен глубоко изучить психологию групп и отдельных индивидов, прежде чем он сможет сделать вывод, насколько охотно люди и группы людей согласятся изменить свои прежние убеждения или реакции на соответствующие факторы воздействия на них.

Никакая мысль или мнение не существуют изолированно, сами по себе. Они всегда бывают связаны с какими-либо прецедентами, авторитетами, привычками и самыми разнообразными побудительными мотивами в жизни людей.

Мы должны, в первую очередь, постичь основы работы специалиста по связям с общественностью – только тогда мы в полной мере уясним все его функции, власть и общественное значение.

Глава 5

Понимание источников мотивации необходимо для работы специалиста по связям с общественностью

Прежде чем сформулировать фундаментальные принципы мотивации общественного мнения, позвольте мне упомянуть о внешних его проявлениях, которые отмечают психологи.

Психологические привычки, или стереотипы, как их определяет Липпман, – это короткий путь к успеху, который минимизирует усилия людей. Эти стереотипы настолько общедоступны и всем понятны, что каждый человек немедленно реагирует на упоминание о подобном стереотипе, опираясь на собственный опыт. Такие слова, как «капиталист» или «бойскаут», сразу же вызывают у слушателей определенные образы, которые понятнее подробных описаний. Хористка, женщина-юрист, политик, детектив, финансист – все это совершенно четкие понятия, которым легко дать определение. У каждого из нас имеются свои стереотипы, позволяющие нам не только минимизировать наши мыслительные привычки, но и упростить привычный ход жизни.

Липпман полагает, что от тех стереотипов, на которые ориентируется большинство представителей какой-либо группы людей, «в значительной мере зависит, какие именно факты мы воспринимаем и как именно мы к ним относимся». Поэтому он считает, что «как бы мы ни старались, новостная политика журнала отражает политику его редакции; поэтому капиталист видит один набор фактов и определенных свойств человеческой натуры – практически в буквальном смысле, – а его оппонент-социалист видит другие факты и другие свойства, и каждый из них считает другого человеком неразумным, а его представления о жизни – извращенными, в то время как настоящее различие между ними заключается всего лишь в восприятии происходящего. Причина подобного различия заключается в разных наборах стереотипов у капиталиста и социалиста. “В Америке социальных классов не существует”, – пишет один американский редактор. “Вся история существования общества – это история классовой борьбы”, – говорится в Манифесте коммунистической партии. Если вы мыслите, как этот редактор, то вы живо подмечаете факты, подтверждающие это заявление, а те, которые ему противоречат, кажутся вам расплывчатыми и неубедительными. Если же вам ближе набор коммунистических стереотипов, то вы будете обращать внимание на совсем иные вещи; а если вы с редактором и сходитесь в чем-то, то расставляете при этом совершенно разные акценты».

Именно со стереотипами по большей части и работает специалист по связям с общественностью. Давайте попытаемся понять, откуда берутся стереотипы – отчего они настолько сильны и отчего, с практической точки зрения, так невероятно трудно повлиять на них либо изменить их, или же попытаться заменить один набор стереотипов другим.

Э. Мартин предпринимает попытки ответить на подобные вопросы в своей книге «Поведение толпы»[57]. «Толпой» Мартин называет не просто группу людей, которые физически находятся вместе. Мартин считает, что толпа – это скорее состояние ума, «особое душевное состояние, возникающее, когда люди думают и действуют сообща – или находясь в прямом, непосредственном контакте друг с другом, или на расстоянии друг от друга, когда они оказывают друг на друга влияние опосредованно, с помощью мыслительных категорий, а также принципов некой организации, партии или секты, либо с помощью прессы и так далее».

Мотивами социального поведения людей являются их индивидуальные инстинкты. В свою очередь, эти индивидуальные инстинкты должны соотноситься с потребностями группы. Э. Мартин считает, что общество – это множество людей, которые пожертвовали своей личной свободой ради того, чтобы остаться внутри определенной группы. Подобный отказ людей от свободы приводит к тому, что все члены этой группы сопротивляются любым попыткам произвести какие-либо фундаментальные изменения в групповом кодексе поведения. Поскольку каждый из них принес такую жертву, они придумывают различные объяснения того, почему принесение подобных жертв должно и далее оставаться неизменным. Результатом подобного противостояния изменениям и являются «блокираторы логики».

Построенное с таким трудом легко разрушить не позволят. Каждая группа разрабатывает для себя свои собственные стандарты, которые являются для всех высшими ценностями и не подлежат обсуждению, а все стандарты, которые им противоречат или от них отличаются, считаются несостоятельными.

Отвергается даже искреннее, имеющее жизненно важное значение, понимание потребностей группы, если оно исходит от оппонентов: возможно, оттого, что критический склад ума воспринимается, и не без оснований, как нечто угрожающее целостности группы, – и более старые представители группы предпочитают оставить все как есть и скорее согласятся погибнуть в сточной канаве, чем подвергнуть группу риску распада, даже если им обещают, что никакой революции не предвидится. По этой самой причине римляне предпочли поверить, что христиане поклоняются ослиной голове. Средневековые католики, даже в суде Папы Льва, не могли понять значение восстания в Северной Германии. Тысячи людей считали, что движение Реформации возникло лишь оттого, что монах Лютер хотел жениться…[58]

Самое главное удовлетворение, которое человек, по мнению Мартина, получает от единения со своей группой, – это тщеславное ощущение возрастания собственной значимости.

Теории Фрейда, на которых Мартин в значительной степени основывает свою аргументацию, наводят на мысль о том, что сказанное Генри Уоттерсоном[59] об ущемлении свободы распространения информации в той же мере можно отнести и к подавлению воли отдельного человека. Полностью подавить ее невозможно. Подвергаясь давлению со стороны общества, нормальный человек будет действовать в соответствии со стандартами группы, членом которой он является, чтобы ощущать себя комфортно внутри нее.