Читать книгу "Осторожно, Рождество! Что происходит с теми, кому не удалось избежать дежурства в праздники - Адам Кей"

Когда такое говорит человек с самыми умелыми в родильном отделении руками, чувствуешь себя гораздо спокойнее. Может, мы не такие уж и разные (не считая Aston Martin). Я проникаюсь к нему уважением, потому что он не постеснялся показать слабость, и мне хотелось бы думать, что это был важный момент для нас обоих.

Он встает, чтобы уйти.

– Счастливого Рождества, Адам.

– Счастливого Рождества, Джерри, – помедлив, отвечаю я.

Он смотрит на меня так, словно я только что признался в соитии с домашними животными, и уходит. Вот срань.

Воскресенье, 28 декабря 2008 года

Такое ощущение, что в больнице обычные правила не действуют. Здесь другая одежда, другая еда, другой язык и, к раздражению британцев, нет живых очередей. Наверное, неприятно смотреть, как кого-то, кто пришел позже, забирают на каталке, тем не менее так тут все устроено.

Мне жаль пациентку, которая завела шарманку «я пришла раньше» Линни, старшей акушерке, похожей на пуделя. Та ни от кого не станет терпеть никакого вздора.

– Ой, простите, мадам, – отвечает Линни. – Но думаю, вы перепутали мое родильное отделение с гастрономом.

Среда, 31 декабря 2008 года

Последняя ночная смена на праздники. Звоню интерну, чтобы узнать, не утонул ли он в море пациентов отделения неотложной помощи. Осталась только одна женщина. Я вызываюсь осмотреть ее.

– Это просто женщина на шестой неделе с кровотечением, – сообщает он мне.

Стоит мне повесить трубку, как я тут же сожалею, что не поручил это ему – никогда ничего не бывает просто. Беременность значит для этой пациентки не меньше, чем для кого-либо другого, сколь бы маленьким ни был срок. Только я собираюсь ему перезвонить, как меня по руке хлопает другая пациентка:

– Это касается и вас тоже.

Простите?! Она показывает на знак с перечеркнутым телефоном на стене, ламинированные края которого выглядят такими же потрепанными, как и я. Еще там написано, что телефоны мешают работе медицинского оборудования. По презрительному отвращению на ее лице можно было подумать, будто у меня рука перетянута жгутом, и в ней торчит полный героина шприц. Хотя в конце смены я этого не исключаю.

Мне хочется рассказать ей правду: что мобильники ничему на хрен не мешают, и знак этот мы повесили лишь для того, чтобы пациенты не трещали по телефону целыми днями напролет, сводя нас всех с ума пустыми разговорами. Тем самым, однако, я бы раскрыл все карты, да и беседа продлилась бы дольше, чем позволяли мои нервы. Так что вместо этого я строю свое самое невинное лицо, бормочу какое-то невнятное извинение и направляюсь в отделение неотложной помощи.

Пациентка Е. Н. явно не «просто» женщина на шестой неделе. Судя по изможденным лицам и влажным глазам, они с мужем плакали. Остановились же лишь потому, что у них не осталось слез и сил. Им тридцать с небольшим, это их четвертый цикл ЭКО и максимальный срок, до которого удавалось дойти. Мне было хотелось сказать, что им повезло жить в районе, где НСЗ оплачивает три попытки ЭКО – в нескольких милях к югу только одну, но если все три провалились, это лишь означает в три раза больше мучений. В четвертый цикл они вбухали все деньги, отложенные на первый взнос за дом. Они поставили все фишки на одно поле как в финансовом, так и в эмоциональном плане, и тут появляюсь я – крупье, который заберет их со стола.

Я провожу УЗИ и сообщаю, что в матке ничего нет, что кровотечение, к огромному сожалению, действительно означает конец беременности.

От их отчаяния разрывается сердце.

– Но всего неделю назад УЗИ было нормальным. Можете посмотреть еще раз? Может, вы проглядели?

Я знаю, что ничего не проглядел, но пациентка прямо передо мной и умоляет дать ей последний лучик надежды. Она всматривается мне в глаза, а муж как вкопанный стоит рядом, боясь открыть рот. Я повторяю процедуру, смотрю еще раз, передаю ей бумажное полотенце, чтобы убрать с живота гель, и качаю головой.

Как бы ей ни было грустно, она пытается получить ответ и объяснения. Она спрашивает, могло ли к этому привести УЗИ на прошлой неделе. Я знаю, что она хочет, чтобы я подтвердил ее догадку: ей нужна какая-то причина, чтобы в следующий раз, если будет новая попытка, они могли сделать все иначе. Мне нечего ей сказать.

Я завожу разговор о дальнейших действиях. Я столько раз произносил эту речь, что не успеваю вовремя остановиться и говорю:

– Нет никаких причин, чтобы не попробовать еще раз.

Только вот они есть, не так ли? Если, конечно, они не выиграют в лотерею. Мы живем в мире лотерей, где надо оказаться в нужном месте в нужное время, где зачастую все решает везение, от которого у них, вероятно, уже ничего не осталось.

Внезапно по другую сторону синей занавески поднимаются шум и суета. Кто-то увеличивает громкость на телевизоре. Я понимаю, что сейчас произойдет, и готовлюсь к худшему.

– Пять! – вопит телевизор.

– Четыре! – вторят ему все в отделении. Теперь еще громче: – Три! Два! Один!

Аплодисменты, вопли, взрывы хлопушек, топот ногами, Auld Lang Syne[85].

– Простите, – говорю я. За шум, за их ребенка, за ЭКО, за то, что остальные люди веселятся. – Мне так жаль.

Шестое Рождество

И охранник разнял их в шестой раз подряд,

Пожелаю я всем: «С Рождеством вас, ребят!»

Среда, 16 декабря 2009 года

Г. был искренне удивлен, что я пришел в театр вовремя. Наверное, все потому, что из-за затянувшихся дежурств я пропускал первую половину практически всех остальных пьес, на которые мы ходили в этом году. К сожалению, стоило нам занять места в зале, как я сразу же уснул. После восьми смен в родильном отделении подряд мой мозг, видимо, решил объявить аварийный режим и просто отключился.

Первые два раза, когда я засыпал, меня растормошил Г., потом за дело взялся сидевший слева мужчина. Возможно, я сплю не так уж и тихо, как предполагал. Чувствуя нарастающее у окружающих желание меня прикончить, в антракте мы ушли домой, чтобы не нагнетать обстановку. Что ж, было интересно ради разнообразия пропустить вторую половину пьесы.