Читать книгу "Росхальде - Герман Гессе"

Художник промолчал. Он чистил банан и с удовольствием вдыхал аромат спелого фрукта, сытный и мучнистый.

— Если ты не против, я бы охотно выпил здесь кофе, — наконец сказал он.

В голосе его сквозили осторожная благожелательность и легкая усталость, будто ему было бы приятно немножко отдохнуть здесь душой.

— Я сейчас же распоряжусь, чтобы принесли кофе… Ты много работал?

Вопрос вырвался у нее совершенно мимовольно. Она не преследовала никакой цели, хотела только, коль скоро выдался на редкость добрый час, проявить чуточку внимания, а с непривычки это было нелегко.

— Да, я несколько часов писал, — сухо ответил муж.

Вопрос неприятно задел его. У них вошло в привычку никогда не говорить о его работе, и многие из более-менее новых картин она вообще не видела.

Госпожа Адель чувствовала, что светлый миг истекает, и не пыталась его удержать. А Верагут — он уже потянулся за портсигаром, намереваясь спросить позволения выкурить сигарету, — снова опустил руку и потерял охоту курить. Однако он без спешки выпил кофе, спросил про Пьера, учтиво поблагодарил и задержался еще на несколько минут, рассматривая небольшую картину, которую много лет назад подарил жене.

— Хорошо сохранилась, — сказал он, наполовину самому себе, — и выглядит вполне симпатично. Правда, желтые цветы вообще-то излишни, притягивают на себя слишком много света.

Госпожа Верагут промолчала; по случайности, именно желтые цветы, выписанные необычайно воздушно и тонко, нравились ей на картине больше всего.

Он обернулся и с легкой улыбкой сказал:

— До свидания! И постарайся не слишком скучать до возвращения мальчиков.

С этими словами он вышел из столовой и спустился по лестнице. Внизу его встретила собака, радостно запрыгала вокруг. Он взял в одну руку ее лапы, другой рукой погладил, посмотрел в преданные глаза. Потом окликнул в окно кухонную прислугу, попросил кусочек сахару, дал сахар собаке, бросил взгляд на солнечную лужайку и медленно пошел к мастерской. Как красиво нынче на воздухе, как легко дышится; но ему не до этого, надо работать.

В спокойном рассеянном свете высокой мастерской стояла его картина. На зеленой лужайке, на которой кое-где виднелись мелкие полевые цветы, сидели три фигуры — склоненный мужчина, погруженный в безнадежные раздумья, женщина, покорно ожидающая, печальная, обманутая в своих надеждах, и ребенок, радостно и безмятежно играющий среди цветов, а над ними могучий поток света, победно разлитый в пространстве и взблескивающий в каждом цветочном венчике с тою же беспечной задушевностью, что и в светлых волосах мальчика и в маленьком золотом украшении на шее горюющей женщины.

Глава девятая

Художник продолжал работу до вечера. И теперь, сложив руки на коленях, ко всему безучастный от усталости, уже некоторое время сидел в кресле, совершенно опустошенный и выжатый, с ввалившимися щеками и слегка воспаленными веками, старый и почти неживой, как крестьянин или дровосек после тяжелейшей физической работы.

С превеликим удовольствием он бы так и сидел, целиком отдавшись усталости и дремоте. Однако суровая дисциплина и привычка одержали верх, и через четверть часа он решительно взял себя в руки. Встал, не бросив более ни взгляда на большую картину, пошел к купальне, разделся и не спеша поплыл вдоль берега.

Вечер выдался молочно-блеклый, от ближайшего проселка, приглушенный парком, долетал шум скрипучих возов с сеном да грубоватые оклики и смех усталых работников и работниц. Поеживаясь, Верагут выбрался на берег, тщательно досуха растер-разогрел тело, прошел в свою маленькую гостиную и закурил сигару.

Этим вечером он собирался писать письма, но сейчас нерешительно выдвинул ящик стола, снова сердито его закрыл и позвонил Роберту.

Камердинер тотчас прибежал.

— Скажите-ка, когда вернулись молодые люди в экипаже?

— Их еще нет, господин Верагут.

— Как, еще не вернулись?

— Нет, господин Верагут. Лишь бы господин Альбер не слишком измотал Гнедко, очень он любит прокатиться с ветерком.

Хозяин не ответил. Он рассчитывал хоть на полчасика залучить к себе Пьера, потому что думал, тот давно вернулся. И нежданное известие раздосадовало его и слегка встревожило.

Он поспешил в большой дом, постучал в комнату жены. Она с удивлением поздоровалась, ведь давненько не случалось, чтобы он навещал ее здесь и в такое время.

— Прости, — сказал он, сдерживая волнение, — но где же Пьер?

Госпожа Адель недоуменно посмотрела на мужа:

— Ты же знаешь, мальчики уехали кататься. — Чувствуя его досаду, она добавила: — Ты никак опасаешься за них?

Он сердито пожал плечами:

— Да нет. Но мне кажется, Альбер неосмотрителен. Он говорил о нескольких часах. Мог бы, по крайней мере, нам телефонировать.

— Так ведь еще рано. К ужину они определенно вернутся.

— Малыш всегда отсутствует, когда мне хочется побыть с ним!

— Какой смысл этак раздражаться. Это же чистая случайность. И Пьер бывает у тебя достаточно часто.

Верагут прикусил губу и молча вышел вон. Она права, нет смысла нервничать, как нет смысла вообще волноваться и чего-то требовать от мгновения! Лучше сидеть в терпеливом спокойствии, как она!

Рассерженный, он вышел во двор, потом на дорогу. Нет, такому учиться незачем, лучше на свой лад — радоваться и сердиться! Эта женщина уже смирила его, сделала кротким и тихим, он уже стал сдержан и стар, а раньше-то он, бывало, затягивал шумное дневное веселье до поздней ночи и в гневе крушил стулья! Гнев и горечь снова вскипели в нем, вместе со страстным желанием увидеть мальчика, чей взгляд и голос только и могли вернуть ему радость.

Большими шагами он шел по вечерней дороге. Послышался шум колес, и он настороженно поспешил навстречу. Увы. Крестьянская кляча с телегой овощей. Верагут окликнул возницу:

— Вы не обгоняли одноконный экипаж, с двумя молодыми людьми на козлах?

Крестьянин, не останавливаясь, покачал головой, и грузная лошадь равнодушно зарысила дальше в тихий вечер.

Художник продолжил путь, чувствуя, как гнев остывает и уходит. Он успокоился, приятная усталость охватила его, и, неспешно шагая, он устремил взгляд на тихий, изобильный пейзаж, неяркий и призрачный в мглистом свете позднего вечера.

Он уже почти не думал о сыновьях, когда после получаса ходьбы встретил их экипаж. Они были уже близко, когда Верагут их заметил. Он остановился под раскидистой грушей и, как только различил лицо Альбера, отступил подальше, чтобы его не увидели и не окликнули.

На козлах сидел один Альбер. Пьер полулежал в углу экипажа, опустив непокрытую голову, и казался спящим. Экипаж проехал мимо, и художник, стоя на обочине пыльной дороги, провожал его взглядом, пока он не скрылся из виду. Тогда он повернул и пошел обратно. Хорошо бы, конечно, повидать Пьера, но мальчику вскоре пора спать, да и самому Верагуту не хотелось еще раз появляться нынче у жены.