Читать книгу "Фигурное катание. Стальные девочки - Елена Вайцеховская"

Насколько сильно Аделина тогда жаждала продолжить карьеру, очень точно, хотя и в достаточно случайном разговоре, сформулировал тренер Евгения Плющенко Алексей Мишин, с которым мы как-то начали обсуждать итоги женского олимпийского финала.

«На мой взгляд, победа Сотниковой была абсолютно справедлива, хотя родные стены, конечно же, помогают, – сказал тренер. – Катание Аделины в том финале было прежде всего зрелищем. А катание той же Юны Ким было лишено такой зрелищности. Я ведь видел Юну в том году – она выступала на турнире в Загребе, куда я приезжал с Лизой Туктамышевой. Помню, меня попросили дать комментарий местные журналисты, и я долго подбирал слова – до такой степени катание кореянки мне показалось подернутым нафталином. В Сочи Юна Ким каталась хорошо, но не настолько, чтобы я мог этим восторгаться. Видно было, что это – не то. Но на прокатах в начале следующего сезона я был реально впечатлен Сотниковой – увидел, как в ней раскрылись совершенно новые и очень яркие грани таланта. И понял, что она по-прежнему хочет кататься, ей это нравится. Там был такой узел чувств, такие эмоции… Когда в спортсмене это есть, его трудно убедить оставить спорт.

* * *

Реакция фигурнокатательной публики на отсутствие олимпийской чемпионки в числе участников Гран-при послеолимпийского сезона оказалась неоднозначной. Перед началом московского этапа чемпионской серии Сотникова приехала в Лужники на специально организованную для нее пресс-конференцию, после чего чуть ли не весь пресс-центр на полном серьезе стал обсуждать, не является ли гипс спортсменки бутафорским. Договорились до того, что никакой травмы на самом деле у Аделины нет, а есть самый что ни на есть банальный страх проиграть.

Ну а после того, как стало известно, что фигуристка, едва восстановившись после травмы, дала согласие на участие в телевизионном проекте «Танцы со звездами», народное негодование обрушилось на нее со всех сторон.

Спокойствие сохраняла только Буянова. Или, по крайней мере, старательно делала вид.

– Если бы речь шла о том, чтобы отдать в такой проект Ковтуна, я бы, наверное, подумала тысячу раз, прежде чем согласиться, но Аделина – совершенно другой человек, – говорила мне тренер. – Во-первых, я слишком хорошо ее знаю. Во-вторых, посчитала, что такой проект пойдет на пользу во всех отношениях. И в плане восстановления после травмы, и в плане хореографического развития. Плюс – постоянное нахождение на виду у зрителей, что тоже важно для фигуриста, когда он лишен возможности выступать на соревнованиях. Главное же заключалось в том, что организаторы проекта с самого начала выразили готовность максимально идти нам навстречу. Мало кто, возможно, помнит, но первое выступление на этом проекте Аделина провела вообще босиком – чтобы не травмировать больную ногу, потом танцевала в кроссовках и лишь на третий или четвертый выход надела небольшие каблучки. Все это заранее обговаривалось, как и то, что Сотникова в любой момент может покинуть проект, если вдруг начнет чувствовать дискомфорт в голеностопе.

Как тренера меня полностью устраивало то, что Аделина работает в танцевальном зале по пять часов в день, – продолжала Буянова. – В этом плане мой интерес к проекту был достаточно шкурным. Просто таким образом заполнилось ее свободное время, чтобы моя спортсменка не мучилась от безделья, сидя дома на диване. Ну а насчет того, что Аделину может испортить шоу-бизнес, я не переживала изначально. Она для этого слишком цельный человек.

Все вопросы досужих болельщиков насчет ее участия в танцевальном проекте Сотникова тогда пресекла одной фразой. Сказала:

– Когда моей сестре Маше была жизненно необходима очередная операция, найти на нее деньги нашей семье помог фонд Чулпан Хаматовой. Я была очень благодарна тогда за помощь и не могла даже представить себе, что когда-нибудь сумею вернуть долг. Когда меня пригласили на проект, то первое, о чем я подумала, что свой гонорар за участие в проекте я смогу перевести в фонд Чулпан. Поэтому не колебалась с решением ни секунды.

Следующий сезон получился для Сотниковой неудачным. А спустя год, уже вроде бы начав очередной этап подготовки, она вдруг подписала контракт с очередным телевизионным шоу, не поставив в известность ни своего тренера, ни менеджера.

Позже она скажет мне: «Я тогда попала в очень сложную финансовую историю, потому что взяла в ипотеку квартиру в хорошем доме. Посчитала, что это правильный вариант, чтобы вложить деньги, которые я заработала. Размениваться этими деньгами, покупать машины, что-то еще или ездить отдыхать на дорогущие курорты – я не такой человек. Помимо необходимости выплачивать ипотеку было много всего еще. Просто это не для чужих ушей».

Впрочем, в тот момент Буянова уже не питала никаких иллюзий относительно возвращения ученицы в большой спорт. Косвенным подтверждением этого было приглашение в ее группу Марии Сотсковой, хотя на протяжении трех лет, прошедших после Игр в Сочи, тренер, к которой просились многие, отвечала всем одиночницам отказом.

Много позже, когда мы в очередной раз затронули все еще больную для Буяновой тему, я сказала ей:

– Признайся, ты ведь до сих пор обижена тем, что о своем уходе к Плющенко Аделина сообщила тебе, прислав эсэмэс.

– Я и не скрываю, что обижена, – ответила Лена. – Но дело не в этом. Я просто слишком хорошо знаю Аделину – может быть, даже лучше, чем она сама, чем ее мама. В каких-то вещах Сотникова, несмотря на возраст, осталась маленьким ребенком. Это вообще свойственно большим спортсменам: они свято уверены в том, что всего добиваются сами, исключительно собственным трудом. Не понимают и не хотят понимать, что результат зачастую всего лишь следствие того, что тренер много лет толкал, толкал, толкал тебя вперед, тащил на себе там, где ты не мог идти самостоятельно. Когда у нас с Аделиной началась вся эта неопределенность в отношениях, она как-то сказала: «Вам будет тяжело со мной». Я про себя усмехнулась: «Думаешь, с тобой когда-нибудь было легко?»

Мне одно время казалось, что в фигурном катании для меня уже нет ничего нового. Что никогда не будет более сложных спортсменов чем те, с которыми уже доводилось работать, и со всеми последующими все вообще будет намного проще. А потом к тебе приходит кто-то еще, и ты понимаешь, что они все разные. Что нельзя брать человека и тупо под копирку с ним работать. Я, по крайней мере, так не умею. С каждым что-то приобретаешь, какой-то новый опыт. И сам за счет этого движешься вперед.

А насчет вернуться – все это мы уже пережили и проехали. У меня просто закончился лимит доверия. Я не стала меньше любить Аделину, она по-прежнему дорога мне как спортсменка, с которой мы прошли большой и сложный путь, но доверие к ней уже подорвано. Мы же почти не виделись в последний год из-за всех ее шоу, а тренировать спортсмена в свободное от выступлений в шоу время я никогда не стану. Поэтому как я ни старалась, у меня уже не получалось верить, что Аделина действительно хочет вернуться. И я решила, что будет неправильно продолжать обманывать в этом отношении себя и ее.

– Может быть, все гораздо проще? – продолжала я допытываться. – Может быть, Сотникова, зная твою требовательность и то, как высоко ты всегда ставишь планку, просто испугалась, что не сможет соответствовать? Согласись, не так просто в статусе олимпийской чемпионки вернуться в группу, где вовсю набирает форму уже совсем другая спортсменка и где ты каждый день будешь чувствовать собственную ущербность. Есть же, в конце концов, и самолюбие.