Читать книгу "Не искавшие приключений - Екатерина Круглова"

Приятно было обнаружить, что девушки вокруг меня — реалистки, а не великовозрастные дуры. Никого из них не волновал цвет глаз будущего правителя, зато практически всех — подорожают ли под зиму дрова и уголь при новой власти.

— Как считаете: нам велят построиться во дворе, чтобы приветствовать хозяина? — робко спросила Мышка, когда тема дров себя исчерпала.

Люути наградила ее тяжелым взглядом и фыркнула: "Кто мы по-твоему — горничные?", вложив в последнее слово столько презрения, что горничным всего мира следовало обидеться. Бедная Мышка покраснела и дернулась, словно хотела спрятаться под стол, я же взглянула на Люути по-новому. Ее презрение предназначалось не Мышке или абстрактным горничным, но всему миру в целом. Так она выражала гордость. Прямолинейно, на грани откровенного хамства, северянка гордилась тем, чего достигла, причем собственными силами — здесь моего уровня способности вполне хватало. Если кто из нас и был пресловутой девчонкой без рода-племени, так это Люути.

Впрочем, красивее — ни внешне, ни внутренне — cеверянка от этого в моих глазах не стала. Я невольно огляделась, ища светловолосую незнакомку, но той уже и след простыл.

* * *

Младших клерков не заставили строиться во дворе, хотя в глубине души я была не против — из чистого любопытства, конечно. Но и пораньше в честь знаменательного события не отпустили: обычный рабочий день, обычная рутина, и — увы — мигрень к концу рабочего дня, грозившая стать обычной. Единственным разнообразием стал миг, когда по замку во второй раз пронесся женский визг. Вот только на этот раз, в отличие от прошлого, в нем было не отчаянье, а радость: такой себе боевой клич в четвертой октаве. Госпожа Колотушка досадливо скривилась, а девушки беззвучно хихикнули.

Покидая Вороний остров, я уговаривала мигрень отстать и в тоже время прикидывала, успею ли до дождя на омнибус. День-другой, как по календарю осень, но осени плевать на заявленный в туристических буклетах "мягкий морской климат" Бергюза. От ее дождя не сбежать по лужам, весело жертвуя туфлями. Этот дождь станет гнать тебя, пока не укроешься под родной крышей, вцепившись в чашку с горячим чаем, и сочувствуя тем, кто своей чашки еще не достиг.

Только пять или шесть девушек направились к правобережному мосту. Остальные, как и я, шли на левобережный. Меня ничуть не удивило, когда посреди моста в спину прилетела реплика Люути. Что удивило, так это содержание реплики — даже мигрень поутихла от удивления.

— Эй, училка. Зонтик.

— Есть! — рапортовала я Ее Хамскому Величеству, отсалютовав отцовским зонтом.

— Не то, — Люути догнала меня и указала вперед. — На ее зонтик посмотри.

Впереди, шагах в тридцати, шла незнакомка из столовой. В хорошем, очень элегантном пальто, модных туфельках, соответствующих погоде, и… с летним зонтиком. Кружевным бежевым зонтиком, который спасет от дождя лишь чуть хуже, чем дырявое сито.

А вот это уже было интересно. Или, по крайней мере, весьма забавно.

— Как думаешь, почему? — у Люути определенно был дар вкладывать презрение в самые нейтральные слова. Я поняла, что без конца защищать незнакомку просто не в состоянии. Как, впрочем, и бесконечно отшучиваться.

— Предлагаю варианты: она торопилась и взяла зонт по ошибке, она жутко закаленная и не боится простыть, или она — редкостная дура и не различает дождь и вёдро. Выбирай, что смешнее.

— Это ты, училка — дура, — усмехнулась в ответ Люути. Усмехнулась так искренне-дружелюбно, что я решила до поры, до времени не обижаться. — Дура ты доверчивая, видишь в людях хорошее, где его нет. А она, — уровень яда в голосе Люути возрос геометрически. — дрянь испорченная. Круглый год носит зонтик от солнца, чтоб дать понять остальным девчонкам: дождь ей не страшен, ведь по щелчку ее пальцев любой богатый господин поймает красотке экипаж, — и, поскольку в этот раз я не ринулась защищать незнакомку, обвинения завершились разгромным:

— А еще она красится!

Дедуктивные рассуждения северянки впору было вкладывать в уста персонажей Карнеолы Миллер. Глубоко задумавшись над ними, я перешла мост, отправилась дальше и… благополучно прошагала мимо остановки омнибуса. Проклятая привычка погружаться в собственные мысли! Причем прошагала так далеко, что единственно-разумным оставалось идти вперед, к следующей остановке. Не ближний путь, да еще под зарядившим дождем.

— Чертова Люути. Чертова… незнакомка?

Фигурка с бежевым зонтом под мышкой петляла меж торопливых прохожих, уворачиваясь от брызг и лихих двуколесок почтальонов и полицейских. Ловить экипаж она явно не собиралась и щелкать пальцами — тоже. Несколько раз девушка оглянулась, словно опасаясь слежки. Или это я рехнулась на почве любви к детективам? Если нет, тогда почему я иду вслед за ней? Не потому ли, что она только что юркнула в подозрительный узенький переулок, где хорошо одетым барышням делать просто нечего?

Переулок вывел к мосту через Бергезе. Перейдя его, незнакомка углубилась в рабочие кварталы.

* * *

Если взглянуть на Бергюз с высоты птичьего полета, он покажется красочным, вот только краски распределились весьма неравномерно. Левый берег — почти что весь светлый: серые, бежевые, изредка — голубые дома под иссиня-серой сланцевой черепицей. Сдержанность, элегантность, респектабельность. И никаких фабрик поблизости: кто станет строить светлый дом, если копоть и смог замарают его меньше, чем за неделю?

В рабочих кварталах правобережья дома не красили и не красят вовсе, но и они не обделены цветом. Очень кстати пришлась мода на красный кирпич с гордым именем "глорианская" — в честь королевы туманников Глории: королева славилась своей практичностью и любовью к темной одежде. Издалека багровые правобережные кварталы выглядят просто-напросто жутко, наводя на мысли о чудищах с содранной кожей.

Впрочем, оказаться без сопровождающего вблизи этих домов было тоже слегка страшновато. Не без труда поспевая за длинноногой незнакомкой, я принялась сочинять себе легенду — так, на всякий случай. Кем бы я могла здесь быть? Точно не прачкой и не фабричной работницей — руки выдадут моментально. Ладно, как говорила госпожа Циник: лучшая ложь — подредактированная правда, так что буду якобы местная школьная учительница. Одежда у меня вполне подходящая. Интересно, какое у них тут жалование? А еще более интересно — когда же наконец мы хоть куда-нибудь придем?

Посмотрев вдаль, я вздрогнула и невольно споткнулась.

Нет. Нет-нет-нет! Пожалуйста, давай, ты свернешь куда-нибудь в сторону, а?! Куда угодно, хоть на кладбище!

Незнакомка, не вняв моим мыслям, продолжала идти к Белому Храму.

* * *

Когда-то характеристика "Белый" не звучала жестокой насмешкой. Когда-то ее не было вовсе — была просто Базилика Сущего. Крупнейший, старейший и прекраснейший храм Бергюза гордо возвышался в центре ландрийской столицы. Все эти "когда-то" относятся к довоенному времени. Существует немало легенд, в которых неизменно фигурируют люди, пытавшиеся укрыться от врага в храме и беспощадно убитые. Особой нужды в этих легендах нет — один только вид храма пугает лучше всякой истории. Формально это руины. Фактически… Каким образом белесые, в черных подтеках обломки центрального нефа все еще держатся друг за друга над пропастью в несколько этажей? Почему купол до сих пор не обрушился, хотя выглядит, словно скорлупа гигантского яйца, по которому стукнул ложкой оголодавший великан? Обезглавленная статуя Матери Сущего накренилась в своей нише над главным входом и висит под таким немыслимым углом, что даже маги не берутся найти объяснение.