Читать книгу "Собачья служба. Истории израильского военного кинолога - Иван Гончаренко"

Конечно, не все участвовали в таком празднике жизни. Некоторые солдаты по расписанию оставались на базе для дежурства, включая попавшихся на крючок Лютану или сержантов. Впрочем, все же этот праздник был и для них, только в усеченном виде. Ведь шаббат — он и на базе шаббат. И военнослужащие в этот день выполняют только самые неотложные задания — охрану базы и дежурство в столовой, но никаких марш-бросков, шамнашей или чего-то подобного. Офицеры и командиры просто не имеют на это права.

Некоторые солдаты, зная, что офицеры и сержанты не могут в этот день их наказывать, пользуются этим и совершают то, что начальству может не понравиться, могут даже подшутить над ними. Но… есть шаббат, а есть и моцей шаббат — выход субботы, время после захода солнца в субботу. Это, с точки зрения израильтян, уже не считается субботой. Таким образом, в Израиле в неделе как будто бы целых восемь дней. Восьмой — это именно моцей шаббат. В этот «прекрасный» вечер злопамятный офицер может наказать чересчур зарвавшегося солдата за его субботние проделки. Как говорят офицеры: «На каждую субботу есть выход субботы». Так что остающиеся на базе военнослужащие, может, немного и грустят, но не так уж расстроены. Отдохнут и они. Вдобавок ко всему им не надо в воскресенье утром возвращаться в армию. А значит, у них не будет швизут йом алеф!

Но вернемся к счастливчику, предвкушающему поездку домой. После принятия водной процедуры ты возвращаешься в палатку и с наслаждением ловишь кайф от часа абсолютного безделья. Вокруг пустыня, а тебе уютно и комфортно. Звучат шутки друзей, передаются друг другу оставшиеся сладости, все ждут маячащий на горизонте отдых, который вот-вот настанет. Ночь неслышно накрывает землю, и в небе вспыхивают лампочки звезд.

Легче всего в армии вставать утром в пятницу. Ведь сегодня ты едешь домой! Но и перед этим необходимо проделать несколько обязательных манипуляций — тщательно вымыть палатку, поднять брезент ее днища вверх, чтобы оно лучше проветривалось, сложить кровати в одном месте, а матрасы перенести в специальное помещение. Потом заняться собой — побриться, начистить сапоги, надеть праздничную форму — мадей алеф.

Когда все приготовления завершены, солдаты выстраиваются в огромное каре, так как на базе Пелес, где мы проходили курс молодого бойца, обучали многие подразделения. А потом выходит расар — человек, отвечающий за порядок на базе. Он проверяет все. Придирчиво смотрит, чтобы было подметено, помыто, чтобы бойцы имели опрятный вид — не мятая форма, все чисто выбриты и подстрижены. Расар начинает обход шеренги. Мы стоим, затаив дыхание. Если он находит какую-то небрежность во внешнем виде солдата, то отправляет его в палатку, давая десять минут на приведение себя в порядок. Иногда эти десять минут растягиваются на час. А всех остальных нещадно поджаривают горячие лучи солнца пустыни. Под мышками, в паху гадко струится пот, словно и не было недавнего прохладного душа.

Но вот все в порядке, и расар произносит обязательную речь. В ней он привычно повторяет, как мы должны выглядеть дома, как хранить оружие, чтобы его не украли. Он напоминает, что перед тем, как сесть за руль, необходимо выспаться и, уж конечно, ни в коем случае нельзя принимать перед этим алкоголь. Подобные истины банальны, и мы все могли наизусть пересказать эту традиционную речь, но от этого наказы не перестают быть необходимыми. После расара говорит один из офицеров и желает нам хорошо провести шаббат. А мы краем глаза уже видим, что на базу въезжают автобусы. Нетерпение достигает своей высшей точки!

И вот наконец-то звучит заветное «Шаббат шалом!». Но и в этот миг тирона поджидает опасность. Ты словно очумелый несешься к автобусу, опьяненный свободой, и… зарабатываешь наказание. За что?! Однажды Лютан зашел после посадки в автобус и скомандовал: «Всем из махлаки арба выйти из автобуса!». Махлака арба — это на иврите «четвертый отряд». Именно так называлось наше подразделение на базе Пелес. Мы вышли. Угрюмо построились в шеренгу, и офицер сказал: «Первые трое, которые запрыгнули в автобус: ты, ты и ты, — должны вернуться на базу не в воскресенье утром, а в субботу вечером». Это худшее наказание, которое можно придумать для солдата в армии! Хуже, чем остаться на шаббат на базе. Тогда хоть у тебя не будет швизут йом алеф, а тут, получается, швизут йом алеф вдвойне!

Лютан объяснил свое наказание: «Я не хочу, чтобы вы бежали в автобус так, как будто вам здесь так уж плохо и совсем не нравится. И еще хочу, чтобы вы оставались людьми всегда и вели себя достойно в любой ситуации и независимо от охвативших вас эмоций. Некоторые из вас, возможно, будут служить в элитном подразделении, а элита так себя не ведет».

Аналогично Лютан поступал и в других ситуациях. Однажды он увидел, как мы открывали упаковки хлеба в полиэтиленовых пакетах, закрытых пластиковым хомутом. Бойцы рвали пакет, не развязывая. В результате мы все были наказаны. «В любом случае, есть у нас время или нет, голодны вы или нет, вы должны оставаться культурными людьми, а не превращаться в диких зверей, жадно набрасывающихся на еду», — сказал он нам.

И вот, сумев благополучно обойти все многочисленные и подчас коварные препятствия на своем пути, ты наконец-то едешь домой и оказываешься там в три-четыре часа дня. Распахивается дверь, на пороге твоя любимая мама. Из квартиры доносятся ароматные запахи твоих любимых блюд. Целуешь маму и сразу же с нетерпением устремляешься к холодильнику. Глаза разбегаются от вкусностей, которые там стоят. Хватаешь первое, что попадается на глаза, и слышишь мамин голос:

— Успокойся! Сначала помой руки и переоденься.

И лишь после того, как помоешь руки, переоденешься и сядешь за стол, армия наконец, хоть и на время, отпускает тебя. Ты расслабляешься и сразу начинаешь чувствовать, как ноет тело от невероятных физических нагрузок, но это даже приятно. Ты дома и можешь по-настоящему отдохнуть. Забыл сказать, что первым делом до еды ты прячешь оружие, затем уже ужинаешь, потом ненадолго садишься за компьютер или сразу ложишься немного поспать. В худшем случае ты просыпаешься только к обеду субботы, пропуская все намеченное на вечер пятницы. В лучшем — открываешь глаза через несколько часов, созваниваешься и встречаешься с друзьями. Вы отправляетесь на дискотеку или в бар попить пива. А может, просто сидите в парке. И, конечно же, разговоры, разговоры, разговоры… Вы рассказываете друг другу, как идет служба, какие смешные истории с вами случались за то время, что вы не виделись. И каждый пытается показать, что его служба хоть немного, но сложнее, возможно, приукрашивая что-то для собственной значительности в глазах окружающих. Ну совсем немного. Конечно же, никакой враждебности к другим подразделениям нет, возможно, небольшая зависть или ирония. Мы отлично понимаем, что делаем общее дело.

После вечеринки ты возвращаешься домой в двенадцать или в час ночи. Ложишься спать и просыпаешься около трех-четырех часов следующего дня. А теперь представьте, каково тому, кто получил наказание за спринтерский бег к автобусу и должен вернуться на базу в моцей шаббат — в субботу вечером. Это означало, что дома оставалось побыть только три часа!