Читать книгу "Палитра его пороков - Анна Веммер"

— Что это?

— От головной боли. Пей. Пока не выпьешь, говорить с тобой не буду.

Черт, голова действительно адски болит. Я быстро разгрызаю горькую таблетку, запиваю водой и понимаю, что уже давно не пила и не ела. Желудок отзывается жалобной слабой болью.

— Идем.

Я почти бегу за ним, потому что успевать за широкими шагами нереально. Мне хочется спросить, где Эля, что будет дальше, а еще жутко страшно ждать момент, когда он потребует оплату за помощь. Но я понимаю, что вопросы его лишь разозлят, и молчу. Сжимаю кролика и упрямо иду следом.

Лифт поднимает нас на самый верхний, пятый, этаж центра. Он совсем не напоминает больницу: светлый, но не пугающе белый. Всюду растения в горшках, идеальная чистота, на стенах постеры. Серебров уверенно идет в самый конец, открывает передо мной дверь и подталкивает внутрь. Это обычная приемная: здесь есть диван, стол секретаря, компьютер, шкафы и какие-то дипломы и грамоты на стенах. Из приемной еще одна дверь ведет в смежную комнату с табличкой "Карташов Н.И., заведующий детским отделением".

— Голова прошла? — отрывисто интересуется Сергей.

Я неуверенно киваю. Стало и впрямь легче, но последствия адской недели не заглушить одной таблеткой.

— Тогда слушай внимательно и запоминай. Сейчас придет врач. Будет тебя расспрашивать о девочке и болезни. Говори ему все честно и быстро, поняла? Карточка из больницы вот.

Он протягивает карту, я даже не спрашиваю, как ее достал.

— Они задавали вопросы, — вдруг вызывается у меня. — Чем болела. На что аллергия. А я же не мать! Я понятия не имею, а ее карточка в поликлинике, и мне не дали, сказали нести свидетельство, а потом…

— Номер поликлиники? — перебивает он меня.

— Пятая.

— Привезут. Все, что знаешь — расскажешь. Это не пыточная и не допросная, Кисточка, он лучший врач в городе. И у него нет лимитов по финансированию. Это все, что тебе нужно знать и достаточно, чтобы ты успокоилась. После разговора выйдешь отсюда и увидишь Рому. Это водитель. Отныне ты ездишь с ним. Рома будет ждать тебя в холле, пока ты видишься с ребенком. Дальше ребенка обследуют, а ты с Ромой едешь к себе домой и забираешь нужные вещи, художественную свою хрень. И едете ко мне. Там я объясню, чего и как именно от тебя хочу в обмен на эту маленькую помощь, поняла?

Я поспешно киваю. В голове миллион вопросов, но задать их я не успеваю, открывается дверь и заходит немолодой, немного полноватый мужчина в белом халате, внимательно смотрит поверх очков.

— Доброй ночи, Евгения Михайловна, пойдемте в кабинет, вашу девочку скоро привезут, мне надо посмотреть историю болезни и задать вам пару вопросов.

Он пожимает руку Сереброву, и тот уходит, на меня даже не взглянув.

И пусть. Следующий час я все свое внимание и все силы посвящаю тому, чтобы рассказать врачу все, вложить в него надежду, что Элине помогут.

Мы заходим в кабинет врача, меня сажают в кресло за столом и даже заботливо делают чашку ароматного чая.

— С чабрецом. Хорошая вещь, иммунитету полезно.

— Спасибо.

Даже просто горячий чай рождает внутри блаженство.

— Что ж, Евгения Михайловна, рассказывайте, что случилось. Когда девочка заболела, какие были симптомы, как менялись, что было в больнице и чем лечили. В общем — все, что знаете.

Он листает историю болезни, которую Серебров забрал из больницы, а я говорю все, что удается вспомнить. Как у Эли поднялась температура, как я пыталась ее сбить, как педиатр выписала нам какую-то ерунду от ОРВИ, которая помогала, разве что, моим нервам, и то слабо. Как увидев на градуснике "39,8" я вызвала скорую и мы уехали в инфекционную больницу.

Мы разговариваем долго, обсуждаем все "от и до", и я постепенно успокаиваюсь. Если Серебров — владелец этой клиники и просил за нас, то врачи сделают все. А судя по допросу, конкретно этот врач собаку съел на лечении детей.

— Хорошо, — он откладывает в сторону карту и смотрит в смартфон, — девочку скоро привезут, я ее осмотрю. Переделаем рентген, все анализы, я не доверяю чужим лабораториям, плюс проведем еще пару специфичных. Подпишите, пожалуйста, как опекун согласие. И не пугайтесь страшным словам в нем, это исключительно моя перестраховка. Если есть финансовая возможность, надо обследовать ребенка полностью.

Я беру предложенный листок и быстро подписываю. Глаз успевает зацепиться за слово "онкомаркеры", и я быстро возвращаю врачу согласие. Не хочу читать. Не хочу мучиться до результатов.

— А когда… когда все будет известно?

— Ну, — он смотрит на часы, — думаю, все основные анализы к обеду. А сложные через пару дней. Но вы не волнуйтесь, коллеги отзвонились, девочка в тяжелом, но стабильном состоянии. Судороги не повторялись, температуру чуть-чуть сбили. Подержим ее у нас под круглосуточным контролем.

— А я могу с ней остаться?

Я не смогу сидеть в квартире Сергея и мучиться ожиданием. Даже если он потребует немедленно прыгнуть к нему в постель, не смогу, пока не услышу, что Элина в порядке.

— В реанимации, разумеется, нет. Там все очень строго, но сможете пару раз ее навестить и смотреть в окошко. Потом, в общей палате, безусловно потребуется мамочка, спальное место там есть. Только Евгения Михайловна, пожалуйста, не забывайте о себе. Ребенок у вас еще олимпиаду какую-нибудь выиграет, а вот ваши нервные клетки не восстановятся. Поэтому хорошо спите, питайтесь и настраивайте Элину на выздоровление. Я уже сейчас по вам вижу, сколько вы не ели и не спали, прозрачная, как привидение.

— Хорошо. — Я слабо улыбаюсь.

— Вот, — он достает из ящика стола небольшую коробку шоколадных конфет, — пациенты дарят, а у меня диабет. Поешьте хоть что-то, столовая у нас тут с девяти.

— Спасибо.

А дальше я сижу в коридоре, жую кофету с ореховой начинкой, запиваю ее водой из кулера и просто жду, когда привезут Эльку. Рядом трется мужик в костюме, очевидно — Рома. Сначала я пытаюсь вспомнить, был ли он в тот вечер у Дэна, но потом оставляю это бесполезное занятие.

Включаю смартфон в розетку. Десятки пропущенных от Марины.

— Привет, — отвечаю на звонок.

— Женька! Я тебя убью! Я тут сижу с корвалолом и всем валидолом, оставшимся от мамы! Что у вас там? Эля как?

— Не очень, — вздыхаю. — Была в реанимации. Говорят, сейчас получше, но я ее еще не видела.

— Ох ты ж… ждешь?

— Ага. Сижу вот.

— Сейчас приеду, привезу тебе поесть и будем ждать меньше. У меня сегодня уроков нет.

— Марин… — Я не решаюсь сказать. — Понимаешь… мы перевелись в другую больницу.

— В какую?

— MTG, знаешь центр? В Холкино?

— Так он же частный.