Читать книгу "Лекарь. Ученик Авиценны - Ной Гордон"

Поскольку времена настали неспокойные, многие учащиеся бросили занятия и возвратились к своим родным, жившим вдали от Исфагана.

— Из-за этого, — ворчал хаджи, — осталось слишком мало лекарских учеников, которым можно поручить работу в больнице.

К счастью, уменьшилось и число пациентов: люди с куда большим страхом думали о бедствиях предстоящего захвата города чужим войском, нежели о собственных болезнях.

В ту ночь глаза у Мэри были красными и опухшими от слез, и они с Робом прильнули друг к другу с уже позабытой нежностью.

Утром, уходя из дома в квартале Яхуддийе, Роб уловил в воздухе какую-то почти неуловимую перемену, как в Англии — повышение влажности перед бурей.

На еврейском рынке большинство лавчонок, вопреки обыкновению, стояли пустыми, а Гинда лихорадочно собирала товары, разложенные на ее столике.

— Что случилось? — спросил Роб.

— Афганцы!

Он направил гнедого к городским стенам. Взобравшись по узкой лесенке, обнаружил на стене выстроившихся рядами и на удивление молчаливых людей, почти сразу понял и причину охватившего их страха: под стенами расположилось лагерем многочисленное и грозное войско Газни. Пешие воины Масуда заняли половину небольшой равнины у западной стены города. Конники и всадники на верблюдах стали лагерем у подножия окружавших город холмов, а боевых слонов разместили на высоких склонах, у шатров знати и военачальников, флажки которых трепетали на горячем ветру. В самой середине лагеря развевалось выше всех узкое змеевидное знамя династии Газневидов — голова черной пантеры на оранжевом поле.

Роб прикинул: это войско раза в четыре превосходило то, с которым Масуд выступил из Исфагана на запад.

— Отчего же они не входят в город? — спросил он одного из стражников калантара.

— Они гнались за Ала-шахом до самого города, теперь же он в пределах городских стен.

— И из-за этого они не входят в город?

— Масуд сказал, что выдать Ала-шаха должны сами горожане, его подданные. Он сказал: если мы выдадим ему шаха, он пощадит наши жизни. Если же нет, то он обещает воздвигнуть на центральном майдане курган из наших костей.

— И что же, Ала будет выдан?

Стражник сверкнул глазами и сплюнул.

— Мы персы, а он — наш шах.

Роб кивнул. Но до конца не поверил.

Он спустился со стены и поскакал в свой домик в Яхуддийе. Английский меч лежал на месте, обернутый промасленной тканью. Роб повесил меч на пояс и попросил Мэри достать меч отца и забаррикадировать за ним дверь.

Потом снова вскочил в седло и отправился в Райский дворец.

* * *

На улице Али и Фатимы собирались группами взволнованные горожане. На широкой, в четыре полосы, улице Тысячи Садов народу было поменьше, а у Врат Рая — совсем никого. Эта улица, обычно такая чистая и ухоженная, теперь выглядела несколько заброшенной. Служители в последнее время не подрезали здесь ветви деревьев и кустов, не наводили порядок. В дальнем конце улицы виднелся одинокий страж.

Когда Роб подъехал ближе, этот страж заступил ему дорогу.

— Я Иессей, хаким из маристана. Вызван к повелителю.

Воин был совсем еще мальчишка, выглядел он растерянным, даже испуганным. В конце концов он кивнул и отступил в сторону, пропуская всадника. Роб проехал через искусственный лес, насаженный здесь для удовольствия царей, мимо зеленого поля для конного поло, мимо двух скаковых кругов и множества беседок.

Роб придержал гнедого за конюшнями, у жилища, выделенного Дхану Вангалилу. Оружейника-индийца вместе со старшим сыном брали в Хамадан, с воинами. Роб не знал, удалось ли выжить этим двоим, но остальных членов семьи он не нашел. Дом стоял пустой, кто-то даже развалил глиняные стенки плавильной печи, которые так заботливо возвел Дхан Вангалил.

Он поехал дальше, вдоль длинной подъездной аллеи к самому Райскому дворцу. Ни единого воина на башнях дворца не было. Копыта гнедого гулко процокали по подъемному мосту, и Роб спешился, привязав коня у парадных дверей.

Его шаги отдавались эхом в опустевших длинных коридорах дворца. Дойдя до приемного зала, где он всегда представал перед взором повелителя, Роб увидел Ала-шаха — тот сидел в углу на ковре, поджав под себя ноги. Перед ним стояли наполовину опустевший кувшин вина и доска для шахской игры: Ала решал игровую задачу.

Шах выглядел таким же неухоженным, как и сады, окружавшие его дворец. Борода не стрижена. Под глазами фиолетовые круги, сам он исхудал, и нос, как никогда, выдавался хищным клювом. Шах поднял голову и посмотрел на Роба, стоявшего перед ним; рука вошедшего лежала на рукояти меча.

— Что, зимми? Пришел отомстить за себя?

Роб не сразу сообразил, что Ала говорит о шахской игре и уже расставляет фигуры в исходное положение.

Роб пожал плечами и отпустил рукоять меча, поправив оружие так, чтобы оно не мешало ему сесть на пол напротив шаха.

— Свежее войско, — пошутил Ала ад-Даула и сделал первый ход, двинув вперед пешего воина. Роб сделал ответный ход пехотинцем из черного дерева.

— Где же Фархад? Погиб в сражении? — Роб не ожидал, что найдет шаха в одиночестве. Он предполагал, что сперва ему придется зарубить Капитана Ворот.

— Не погиб Фархад. Сбежал. — Ала забрал пехотинца всадником, а Роб незамедлительно двинул вперед своего черного всадника, забирая в плен белого пехотинца.

— Хуф бы тебя не покинул.

— Да, Хуф ни за что бы не удрал, — рассеянно согласился Ала. Он внимательно всмотрелся в расположение фигур. Наконец взялся за руха, находившегося в самом конце боевого построения — вырезанного из слоновой кости воина с поднесенными ко рту ковшиком руками, из которых он пил кровь врага.

Роб подготовил ловушку и заманил в нее Ала-шаха, взяв белого руха и отдав взамен своего всадника.

Ала уставился на доску.

После этого царь стал делать ходы осмотрительнее, подолгу обдумывая каждый. Глаза его радостно загорелись, когда он выиграл еще одного всадника, и омрачились при потере слона.

— А что случилось со слоном Зи?

— А-а, вот это был добрый слон! Я и его потерял у Врат аль-Караджа.

— Где же махаут Харша?

— Погиб еще раньше, чем умер слон. Копье пронзило ему грудь. — Шах отпил вина, не предлагая Робу, прямо из горлышка кувшина; струйка вина пролилась на уже запятнанную рубаху. Бороду и губы он отер тыльной стороной ладони. — Довольно разговоров. — И он углубился в игру, потому что у черных фигур было небольшое позиционное преимущество.

Теперь Ала перешел в атаку, он использовал все свои хитрости, которые некогда так хорошо ему помогали, но Роб в последние годы закалился, сражаясь с более изощренными умами. Мирдин показал ему, когда можно бросаться вперед, а когда следует быть осторожным; Ибн Сина научил Роба предвидеть действия противника, рассчитывать вперед на несколько ходов, и теперь было похоже на то, что Роб ведет Ала-шаха по такой тропе, в конце которой фигуры из слоновой кости ждет неизбежная гибель.