Читать книгу "Иван III - Николай Борисов"

Зимой 1504/05 года для еретиков настали черные времена. Прежний покровитель обратился к ним жутким обликом палача. «Тоя же зимы князь велики Иван Васильевич и сын его князь велики Василеи Иванович всеа Русии со отцем своим с Симоном митрополитом и с епископы и съ всем собором обыскаша еретиков и повелеша лихих смертною казнью казнити. И сожгоша в клетке диака Волка Курицина да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова декабря 27, а Некрасу Рукавову повелеша языка урезати и в Новегороде в Великом сожгоша его. И тое же зимы анхиманьдрита Касиана Юрьевъского сожгоша и его брата, и иных многих еретиков сожгоша, а иных в заточенье заслаша, а иных по манастырем» (38, 176).

Огненное крещение еретиков странным образом совпало с темной кончиной заточенной в темницу в 1502 году великой княгини Елены Стефановны. «Тое же зимы генваря 18 (1505 года. — Н. Б.) в суботу преставися великая княини Елена Волошенка великого князя Ивана Ивановичя, и положиша ея в церкви у Вознесения на Москве» (38, 176). В день смерти Елены церковь праздновала память святителя Афанасия Александрийского — знаменитого борца с еретиками…

Осиротевший Дмитрий-внук продолжал томиться в московской темнице. Иван, вероятно, приказал тюремщикам беречь его. Однако дед был уже плох, а с его кончиной Дмитрий оказывался в полной власти своего главного врага — Василия. Шансов на успех и даже на жизнь у бывшего «самодержца» почти не оставалось. В четверг 4 сентября 1505 года наследник престола 26-летний Василий Иванович женился на дочери московского боярина Юрия Сабурова Соломонии. (Иван долго тянул с женитьбой сына отчасти из-за династического конфликта, отчасти из-за упорного желания найти ему знатную невесту где-нибудь за рубежом.) Вскоре можно было ожидать появления еще одного державного внука…

И тут судьба напоследок еще раз улыбнулась несчастному Дмитрию. Умиравший великий князь почувствовал потребность в его прощении. По-видимому, это произошло за день до кончины Державного, 26 октября 1505 года. В этот день церковь праздновала память великомученика Дмитрия Солунского — небесного покровителя Дмитрия-внука. Иван велел привести узника и, обещая ему власть и свободу, получил от него желанное прощение. Вероятно, все присутствовавшие заливались слезами умиления.

Однако эта трогательная сцена была сыграна по партитуре самого сатаны. Вот что рассказывает об этом знаток московских тайн Сигизмунд Герберштейн: «Говорят, Софья была очень хитра, и по ее наущению князь (Иван III. — Н. Б.) делал многое. Рассказывают, что, между прочим, она убедила мужа лишить монархии внука Димитрия и поставить на его место Гавриила (второе имя Василия III, родившегося накануне Собора архангела Гавриила. — Н. Б.). По настоянию жены князь заключил Димитрия в тюрьму и держал его там. Только перед смертью он призвал к себе Димитрия и сказал ему: „Дорогой внук, я согрешил перед Богом и тобою, заключив тебя в темницу и лишив законного наследства. Поэтому молю тебя, отпусти мне обиду, причиненную тебе, будь свободен и пользуйся своими правами“. Растроганный этой речью, Димитрий охотно простил деду его вину. Но когда он вышел от него, то был схвачен по приказу дяди Гавриила и брошен в темницу. Одни полагают, что он погиб от голода и холода, другие — что он задохнулся от дыма» (4, 66).

Условия содержания державного узника после кончины Ивана стали предельно суровыми. Дмитрию назначена была тесная камера, в которой он сидел в железных оковах. Там, во мраке и отчаянии, он и скончался 14 февраля 1509 года в возрасте 25 лет (37, 100). Его поспешно погребли в Архангельском соборе московского Кремля. Мало кто присутствовал на отпевании несчастного узника. Ни родных, ни друзей на этом свете он уже не имел. К тому же шла «масляная» неделя, и вся Москва, сидя по кабакам, усердно гнала тоску хмельным весельем…

История последних лет жизни Ивана Великого представляет собой вариацию на вечную тему: власть и мораль. И для многих тысяч людей, и даже для своей собственной семьи он вынужден был стать беспощадным палачом. Таково было бремя власти, которую он получил в наследство и приумножил, словно верный раб из евангельской притчи. Несомненно, он считал это исполнением своего долга перед Богом и людьми. Но люди, которых он уничтожил, конечно, не менее, чем он сам, имели право на жизнь. И все они, подобно уморенному голодом Андрею Углицкому или отданному на заклание татарам лекарю Антону, предстанут пред ним на последнем, Страшном суде. И станет ли бедному Ивану тогда хоть малым оправданием то, что был он жесток и страшен ровно настолько, насколько этого требовала волею Провидения выпавшая ему роль «государя всея Руси»?

ГЛАВА 18 Тень

Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми.

Никколо Макиавелли

Решив наконец проблему престолонаследия в пользу Василия, Иван III счел необходимым закрепить это распоряжение соответствующим образом составленным завещанием — «духовной грамотой». К этому подталкивали и старческие недуги, тяжесть которых великий князь особенно сильно стал ощущать в последние годы жизни. В итоге не позднее 16 июня 1504 года (крайняя дата устанавливается по упоминанию «духовной» в точно датированном договоре сыновей Ивана — Василия и Юрия) Иван составил подробное распоряжение относительно раздела земель и власти после его кончины.

Начало «духовной» дышит сознанием важности момента и смирением перед необходимостью покинуть этот мир:

«Во имя святыя и жывоначялныя Троица, Отца и Сына и Святаго Духа, и по благословению отца нашего Симона митрополита всеа Русии, се аз, многогрешный и худыи раб Божий Иван, при своем жывоте (жизни. — Н. Б.), в своем смысле, пишу сию грамоту душевную. Даю ряд своим сыном, сыну своему Василью и меншим своим детем, Юрью, Дмитрею, Семену, Андрею» (6, 353).

Далее великий князь пунктуально перечисляет владения, права и обязанности каждого сына. (Дмитрий-внук, естественно, не упомянут.) Содержание духовной грамоты Ивана III существенно отличается от завещаний его отца и деда. В ней много принципиально новых положений. Вот что говорил об этом В. О. Ключевский:

«Иоанн в своей духовной дал старшему своему наследнику великому князю Василию важные политические преимущества над младшими удельными братьями. В этом отношении духовная Иоанна есть первый акт в истории нашего государственного права. Политические преимущества старшего сына были таковы: 1) до сих пор все князья сонаследники совместно по участкам владели городом Москвой; Иоанн III предоставил финансовое управление всей столицей, сбор доходов с нее одному великому князю, равно как ему же принадлежал и суд по важнейшим уголовным делам во всем городе Москве и в подмосковных селах, доставшихся в удел его младшим братьям; 2) до сих пор все князья, великий и удельные, били свою монету; по духовной Иоанна III право чеканить монету предоставлено было одному великому князю московскому; 3) до сих пор удельные князья могли располагать своими вотчинами в завещаниях по личному усмотрению; по духовной Иоанна III удельный князь, умирая безсыновним, не мог никому завещать свой удел, который в таком случае переходил к великому князю; наконец 4) по договорным грамотам со своими удельными братьями Иоанн III присвоил одному себе право вести сношение с иноземными государствами; удельный князь мог сноситься с чужими государями только с ведома и согласия своего великого князя. Так московский князь, превосходивший прежде удельных князей только размерами своих владений, теперь сосредоточивал в своем лице и наибольшее количество политических прав. Преемник Иоанна III великий князь Василий был в истории Московского государства первым государем в настоящем политическом смысле этого слова» (104, 88).