Читать книгу "Время - московское! - Александр Зорич"

— Это парадная форма специального научного подразделения, пошитая как раз к официальным торжествам по случаю победы! Мне она самой ужасно нравится. Я бы не стала ее надевать, собираясь к вам в гости. Но мы Сашей сегодня утром были приглашены на одну важную встречу в Новосибирске, туда без формы было никак нельзя. Мы прямо с этой встречи к вам и прилетели. В обшем, Фигаро здесь — Фигаро там!

— А что это за молоточки с камушками у вас на петлицах и на рукаве? — поинтересовалась Полина, придирчиво разглядывая гостью. — Или это не молоточки, а топорики? Не могу разобрать, камушки так заманчиво блестят…

— Ах, это… — Таня скосила глаза на свои петлицы и улыбнулась. — Это не молоточки и не топорики. Это кирка и, заступ, символы археологии! А над ними блестят звезды, которые символизируют иные миры! Итого получается — эмблема ксеноархеологии! Между прочим, золото девятьсот девяносто девятой пробы! И камушки настоящие — бриллианты, топазы, а на центральной звезде четырехкаратный аквасоляр с Вэртрагны. Природный, а не какой-нибудь там искусственно выращенный!

— Горжусь Россией… — впечатленно прошептала Полина. — Аквасоляр… До сих пор о колечке мечтаю, хоть бы на четверть каратика… Эх, надо же! Все читаешь в газетах, что государство с каждым днем богатеет, а пока нарукавную нашивку с бриллиантами и аквасолярами не увидишь, так и не верится…

— Ну, справедливости ради, это нештатное решение, — сказал Александр. — Эмблемы уникальные, изготовлены в Софрино, на ювелирном заводе, который исключительно нужды нашей Церкви обслуживает. Это Тане наш бывший начальник подарил, Демьян Феофанович Колесников. От имени, так сказать, и по поручению всего нашего большого отряда!

— Что-то я совсем запуталась, Сашенька, — нахмурив лоб, сказала Полина. — Если ты офицер, а Таня штатский ксеноархеолог, каким образом у вас мог быть общий начальник?

— Это долго объяснять.

— Ну ты хоть в двух словах! А то я себя прямо-таки дурочкой какой-то чувствую!

— Я объясню, конечно! Но… можно потом? Попозже? — Александр поглядел на Полину умоляюще. — Мы с Таней сегодня не завтракали. И не обедали… И на ногах — с двух часов ночи! С банкета-то мы смылись и сразу поехали на космодром, чтобы к вам лететь. И теперь… когда я смотрю на оливье, в моей душе крепнет такое чувство… такая уверенность… что я вот сейчас прыгну через весь стол и… откушу Полине Владиславовне ее прекрасный пальчик! — С этими словами Александр одним движением стряхнул с себя вялую рассеянность и пружинисто подскочил на стуле, будто действительно собираясь прыгнуть. Зазвенели бокалы, брякнули о стол ножи и вилки.

Полина притворно взвизгнула. Таня захохотала. Вскоре рассмеялась и Полина — сыграно было великолепно. Даже Эстерсон, наблюдавший всю эту сцену из окна (теперь он вслепую застегивал запонки), улыбнулся. Все-таки Александр Пушкин был чертовски обаятельным сукиным сыном («Недаром отец — режиссер!»).

— Сашка… Милый мой Сашка… Ты остался таким же клоуном, как был! — наконец-то резюмировала умиленная, красная от хохота Полина. И тут же добавила: — Ах, опять я вас забалтываю… Кушайте, на здоровье, мои родненькие! Мы все это для вас приготовили. Мой суженый так вообще еще позавчера утром хлопотать начал — кухонный комбайн чинил.

Александр Пушкин, поощренный к трапезе Полиной (она первой подала пример и налегла на бутерброд с осетриной, к которой, как и к соленым огурцам, она с недавних пор испытывала подлинную физиологическую страсть), уже врезался было столовой ложкой в оливье, однако после последней реплики сестры словно бы онемел. Он отставил в сторону Танину тарелку и испытующе посмотрел на Полину.

— Значит, Андрей все-таки жив? — серьезно спросил он. И, на глазах повеселев, тотчас воскликнул: — Как я рад, Полинка! Я так на это надеялся! Все разрешилось, значит… Господи, если бы ты знала, как я был счастлив, когда весточку получил… Ну, о том, что произошла ошибка и что с тобой все в порядке! И, кстати, когда Колька написал мне письмо, где рассказывал, как встретил вас с Андрюхой на Фелиции, как вы помогли ему починиться… Значит, все-таки жив наш Андрей!

— Андрей? Ты сказал Андрей? — горестным эхом повторила Полина. Ее голос показался Эстерсону помертвевшим, надтреснутым. — Нет, Андрей все-таки погиб…

— Что я натворил! — изменившись в лице, Александр встал из за стола. Он быстро подошел к Полине, встал сзади от нее, крепко обнял ее за плечи, прижался щекой к ее щеке. — Прости меня, Полинка, очень тебя прошу! Я совсем не хотел сделать тебе больно! Тут, наверное, какая-то ошибка… Во всем виновато письмо моего друга Кольки… Он тоже пилот, как и я… Умный такой, красивый парень, вежливый очень. Он совершил аварийку на Фелиции, что-то там с его «Дюрандалем» случилось… И ему какие-то люди помогли починиться. Ему показалось, что женщина очень похожа на тебя… Примерещилось ему, понимаешь? И по именам тоже все как будто сходилось… Он так даже в рапорте написал: мол, спасители мои — русские ученые, биолог Полина Пушкина и ее муж Андрей с планеты Фелиция! Да не плачь же ты, Полинка… Умоляю тебя… Я по наивности думал, что это вы с Андреем. Что все в порядке! Ну ошибся я, понимаешь? Просто ошибся!

Минуту Полина сидела молча, подперев голову руками. Эстерсон не видел этого, но был готов поручиться — по розовым щекам его любимой катятся жаркие слезы.

«Срочно нужно спускаться». Эстерсон нервно застегнул ремень на брюках и направился к шкафу, где в обувной коробке дожидалась премьеры пара новых замшевых туфель. Но не успел он натянуть их, как обнаружил, что туфли-то без шнурков! А сами шнурки лежат отдельно — и надо было вчера Полине закапризничать в магазине, заставить продавщицу поменять светло-коричневые матерчатые шнурки на особенные, кожаные темно-коричневые? Дрожащими руками Эстерсон принялся оснащать туфли…

— Сашенька, никакой ошибки тут нет. Это действительно были мы… Только не я и Андрей, а я и… другой человек, который просто назвался Андреем! Я на тебя не сержусь! Я понимаю, ты не знал… Это просто случайность! Так получилось, что я вынуждена была представить пилоту Николаю своего нового мужа как Андрея. Поверь, на то были причины! Когда-нибудь я тебе все-все-все расскажу… Когда-нибудь. Однажды. А пока — кушайте. — Полина высморкалась в салфетку и добавила: — Кстати, мне очень понравился этот пилот, Николай. Такой смелый, такой серьезный! Почему ты не взял его с собой? Вот это была бы встреча так встреча! — По тону Полины Эстерсон сразу понял: она больше не плачет.

Александр долго молчал. Так долго, что Эстерсон даже подскочил с недошнурованным башмаком к окну, чтобы удостовериться в том, что там, внизу, не случилось ничего ужасного.

Однако не случилось. Полина сидела на своем плетеном стуле, Саша — на корточках рядом с ней. Он глядел в землю. Полина ерошила его волосы своими тонкими сильными пальцами. Узкое лицо ксеноархеолога Тани было грустным, бледным.

— Коля тоже погиб, Полинка. В бою, на Восемьсот Первом парсеке, — наконец сказал Александр. — Царствие небесное ему. Вечный покой.

Траурная пауза, повисшая вослед его словам, была душераздирающей. Впрочем, какой еще она могла быть в солнечный летний день, в дышащем жизнью яблоневом саду?