Читать книгу "Обрученные Венецией - Мадлен Эссе"

Она что-то выводила пером на бумаге и решительно рылась в книге, пока Адриано приходил в себя.

– «Жена». Слово второе – «жена».

Отвлекшись на слова кузины, он задумчиво нахмурился.

– «Моя жена»? – изумился он и, пытаясь убедиться в правильности расшифровки, выхватил у кузины письмо и сам проверил слово. – «Моя жена»… Его жена – сестра Каролины.

– Адриано, не гадай, давай следующее, – второпях говорила Беатриса.

Следующее разгаданное по буквам слово стало «герцогиня» и Адриано, погруженный в расшифровку, даже забыл о мыслях, которые его занимали всего несколько мгновений назад. Вместе с Беатрисой они обрабатывали слово за словом, и оба ощущали, как зашифрованная тайна сотрясает их сердца. Адриано не мог поверить в то, что видел. Ему казалось, что все знаки и разгаданные слова слились в одно бесформенное пятно как перед его глазами, так и в его голове.

– Бог мой, Беатриса… – едва вымолвил он, – я правильно понимаю суть изложенного?

У нее самой сердце трепетало не столько от разгаданного, сколько от ужаса содержимого в сочетании с познанием долгожданной правды.

– Адриано… Речь ведь о Каролине? – спросила она и посмотрела на побледневшего брата.

Дрожащими руками он только поднял письмо и, пытаясь совладать с разыгравшимися в его груди чувствами, прочел:

«Моя жена, герцогиня, встретила в Вероне свою сестру, известную нам обоим. Она проживает сейчас у некой семьи Гаета в небольшом селении, в пяти милях от Вероны, в долине реки Адидже. Доверяем вам, Паоло, решение этого вопроса в известном вам исполнении и в кратчайшие сроки до выполнения операции, назначенной через неделю».

Адриано посмотрел на Беатрису, и оба они не знали, что им лучше сейчас делать, – радоваться или плакать. Стук в дверь отвлек их обоих. Бернардо, оповестивший о прибытии Антонио, проплыл перед глазами обоих, словно призрак. Адриано не слышал, о чем тот докладывал и спрашивал его. Он лишь смотрел на разгаданное письмо и растерянно поглядывал на кузину. Та не знала, покинуть ли ей кабинет брата или же оставаться на месте: он не давал никаких распоряжений.

– Антонио… – задумчиво промолвил Адриано, – где моя карта?

Брастони замер, словно в недоумении, но затем понял, что Фоскарини в данный момент не просто не слышит его, но и не совсем понимает окружающую его действительность.

– У вас за спиной, синьор.

Адриано осознал, что в его кабинете карта республики и впрямь висит за спинкой его кресла, и обернулся к ней.

– Мне нужно… Бог мой… да что же я медлю? – он тут же подскочил с кресла, но быстро спохватился. – Антонио, где вы перехватили копию письма?

– В Вероне, синьор. У миланского гонца, когда он…

– Стало быть, его оригинал приблизительно в это же время доставлен адресату.

– Быть может, немногим ранее, учитывая расстояние…

– К тому же он не тратил время на дешифрование.

Адриано провел рукой по карте.

– Дорога от Местре до Вероны займет немного больше времени, чем от нашей точки. Но я больше чем уверен, что пока мы занимались расшифровкой, Дольони получил письмо и уже распорядился о… – Адриано глотнул воздух, со страхом представляя себе то, что должен выполнить Паоло. – В любом случае… в любом случае мы сможем перехватить их на понтонном мосту, проложенном через реку Брента.

– Прошу простить мою дерзость, Адриано, – несмело произнесла Беатриса, – но боюсь, что дожидаться их у моста – слишком опасно, может быть потеряно время…

Адриано замер, и Антонио с Беатрисой лишь переглянулись, не решаясь сбивать того с мысли.

– Паоло наверняка поручит грязное дело… – он снова запнулся, пытаясь собраться с мыслями, – своим наемникам. Но о месте выполнения задания решать сложно. От сельской коммуны близ Вероны до моста на Бренте добираться дольше, чем от того же моста до Местре. За это время пути мы на самом деле можем не успеть.

Адриано опустил руки, и в какой-то момент Беатрисе показалось, что из его груди сейчас раздастся отчаянный рев. Он выглядел растерянным, словно его разум был затуманен. Взгляд блуждал по комнате, как у безумного, в поисках правильного разрешения ситуации. И Беатриса, и Антонио, уже сумевший понять сущность господина, осознавали, что ясность сознания Адриано вуалировал страх за жизнь его возлюбленной, снова оказавшейся в опасности. И еще больше его сводила с ума мысль о том, что он просто может не успеть…

– Прошу прощения, синьор, – с неловкостью прокашлялся Антонио, – вы правильно говорите: нельзя забывать, что расстояние от этих мест до Местре немного меньше, чем до Венеции, а значит, времени у нас совсем мало. Я вижу ваше беспокойство, поэтому позвольте объяснить свою мысль.

Адриано одобрительно кивнул.

– Нам нельзя терять ни минуты, синьор Фоскарини. Полагаю, что вам необходимо в первую очередь написать письмо в сенат, чтобы синьорина или кто-то из ваших людей доставил его домой сенатору Мартелли. Дольони не подозревает о слежке, и, полагаю, что не все письма ему удалось уничтожить. В этом письме хоть и не наглядно, но все же ясно сказано, что Паоло Дольони поручено грязное дело от миланцев. И самое главное, что они вправе давать ему указания, а это уже свидетельствует об измене. С данными уликами сенаторам удастся добиться ордера на взятие его под стражу. Или хотя бы на обыск. Уже стемнело, хорошо бы, если бы стража застала изменщика в постели: ночью он станет наиболее уязвим. Мы с вами и двумя наемниками отправимся по назначенному пути. Время пути от Венеции до Вероны, – Антонио провел рукой по карте, – займет у нас всю ночь и некоторую часть утра.

– Это около десяти часов, – подтвердил Адриано.

– Мы можем успеть как раз до выполнения приказа Дольони, – произнес Антонио.

– Почем ты знаешь? – вмешалась Беатриса. – Полагаешь, что ночью никто не решится на выполнение грязных дел?

– Он прав, – объяснил Адриано. – Ее не станут забирать на глазах у свидетелей, выражая желание расправиться с ней. А совершать массовое убийство Дольони посчитает слишком рискованным. Он «засветится». Вероятнее всего, будет найден предлог для взятия ее под стражу. Причем, проследив за ней, будет подобран момент, когда она окажется одна. По крайней мере, так бы порекомендовал сделать я, если бы занимался черными делами.

Ранним утром, когда первые лучи солнца едва коснулись земли, скрип телеги и ржание лошадей заставили Каролину подняться с постели. Повозка с Энрике, Паломой и Анджелой выезжала потихоньку со двора, и Каролина, чувствуя очередной приступ голода, отправилась на поиски еды.

Заглянув в детскую, она увидела сопящих во сне детей, которых чета Гаета оставила ей на кратковременное попечение. Палому они изредка брали с собой на земельную плантацию: ее помощь лишней не была. Тем более что девочки приболели, и уже три дня не покидали стены дома.

В тамбуре Каролина нашла свежее молоко и лепешки, схватила их и на улице присела на скамью. Когда Каролине удавалось уничтожить зверский аппетит, мучивший ее утробу в последние месяцы беременности, на ее лице играла довольная улыбка. Словно балованное дитя, она болтала ногами в воздухе и с удовольствием набивала за обе щеки оладьи, прислушиваясь к утреннему пению птиц. Как же давно она не вставала в такую рань, не наслаждалась приятным утренним воздухом и первыми лучами солнца! Когда все вокруг понемногу оживало, просыпалось после долгой ночи, шуршало, переливалось, звенело, пело, в общем, нарушало божественную сонную тишину на улице.