Читать книгу "Лабиринт смерти - Филип Киндред Дик"

Теперь, по крайней мере, понятно, почему Акт Мак–Хестона столь необходим.

Истинный психотик, такой, как я, никогда не будет искать помощи по собственной инициативе — это возможно только благодаря закону. Именно это и означает быть психотиком.

Прис, подумал я, и ты такая же. Они высчитали тебя еще в школе, схватили и изолировали от всех остальных, убрали, как сейчас убрали меня. Им удалось вернуть тебя в общество. Получится ли то же со мной?

И буду ли я похож на тебя по завершенным терапии, подумал я? Какую именно часть меня они сохранят? А что будет с моим чувством к тебе? Буду ли я помнить тебя? И если да, буду ли я так же любить тебя, как сейчас?

Доктор Хорстовски оставил меня в приемной, где я около часа сидел с другими, такими же смятенными больными, пока, наконец, не вошла медсестра и не вызвала меня. В маленьком кабинете я встретился с доктором Найси. Он оказался симпатичным мужчиной, немногим старше меня самого, с мягкими карими глазами и хорошо причесанными густыми волосами. Его осторожные, вкрадчивые манеры живо напомнили мне ветеринарную клинику: он сочувственно поинтересовался, удобно ли мне и понимаю ли я, почему здесь оказался?

— Я здесь, — ответил я, — потому что у меня возникли проблемы там. Я не мог соотносить свои эмоции и желания с другими людьми, — Эту фразу я заготовил еще во время долгого ожидания в приемной, — Таким образом, я не имел возможности удовлетворять свои потребности в мире реальных людей и вынужден был обратиться к вымышленному миру моих фантазий.

Откинувшись на стуле, доктор Найси задумчиво изучал мою особу.

— Я правильно понимаю, что именно это вы хотели бы изменить? — спросил он.

— Я хотел бы получать настоящее удовлетворение.

— А от общения с другими людьми вы ничего не получаете?

— Нет, доктор. Видите ли, доктор, моя реальность никак не смыкается с миром переживаний других людей. Вот вы, например. Если я расскажу вам о своем, вы посчитаете это фантазией. Я имею в виду, о ней.

— О ком, о ней?

— О Прис.

Он подождал, но я не стал продолжать.

Доктор Хорстовски по телефону вкратце коснулся ваших проблем, — сообщил мне Найси. — В моем понимании у вас прогрессирующие проблемы с тем, что принято называть шизофренией типа Magna Mater. [Magna Mater(лат.) — великая мать.] Кстати сказать, мне следовало бы начать с теста пословиц Джеймса Бенджамина, а затем проверить вас на советский блоковый тест Выгодского — Лурье.

Он кивнул, и сестра откуда–то из–за моей спины поднесла ему блокнот и ручку.

— Итак, я вам приведу несколько пословиц, а вы постараетесь мне объяснить, что они означают. Готовы?

— Да.

— «Без кота мышам раздолье».

Я обдумал свой ответ прежде, чем высказаться:

— В отсутствие власти возможны правонарушения.

Так я отвечал — довольно бойко, пока мы не дошли до пословицы номер шесть, которая оказалась для меня фатальной.

— «Катящийся камень мхом не обрастет».

Сколько ни старался, я никак не мог вспомнить значение этого высказывания.

Наконец, я рискнул:

— Ну, это означает, что человек активный, никогда не предающийся раздумьям…

Нет, пожалуй, моя трактовка звучала неверно. Я сделал еще одну попытку:

— Человек, всегда активный, развивающийся в умственном и нравственном смысле, никогда не испытывает застоя.

Доктор смотрел на меня очень внимательно, так что я счел нужным уточнить:

— Я имею в виду, что человек, который всегда активен и не дает расти траве под ногами, успешно продвигается в жизни.

— Ясно, — сказал доктор Найси.

Я понял, что провалился, обеспечив себе официальный диагноз «шизофренический беспорядок мышления».

— Да что же это означает? — в отчаянии спросил я. — Что, я все говорил наоборот?

— Боюсь, что так. Общепринятое значение пословицы как раз обратно тому, что привели вы. Обычно она означает, что человек, который…

— Подождите, вы не должны подсказывать, — прервал я его. — Я вспомнил, я знаю на самом деле: человек непоседливый никогда не приобретет ничего ценного.

Доктор Найси кивнул и перешел к следующей пословице. Однако в блокноте появилась роковая запись: «Нарушение формального мышления».

После пословиц я пытался классифицировать блоки — группы однородных предметов, но без особого успеха. Мы оба вздох нули с облегчением, когда я, наконец, сдался и отпихнул от себя эти чертовы кубики.

— Именно так, — кивнул доктор Найси и сделал знак медсестре уходить. — Думаю, мы можем перейти к заполнению форм. У вас есть какие–нибудь пожелания насчет клиники? По–моему, самым лучшим вариантом будет клиника в Лос–Анджелесе, хотя, возможно, это просто потому, что знаю ее лучше других. Касанин–клиник в Канзас–Сити…

— Отправьте меня туда, — попросил я.

— Какие–то особые причины?

— Видите ли, несколько моих близких друзей вышли оттуда, — уклончиво пояснил я.

Он смотрел выжидающе, как бы подозревая глубинные мотивы.

— И, мне кажется, у нее хорошая репутация. Почти все, кому действительно помогли с психическими заболеваниями, по моим данным, лечились именно там. Я не хочу сказать, что другие клиники плохи, но, по–моему, эта лучшая. Моя тетушка Гретхен сейчас находится в клинике Гарри Стэка Салливана, что в Сан–Диего. Знаете, она стала первым в моей жизни человеком с психическим расстройством. А после нее была еще куча народу, потому что ведь многие больны, и об этом каждый день говорят по телевизору. Взять хотя бы моего кузена Лео Роджеса — он все еще где–то в клинике. Мой учитель английского языка в средней школе мистер Хаскинс — он умер в клинике… А еще недалеко от нас жил старый итальянец, уже на пенсии, Джорджо Оливьери— его увезли с приступом кататонического возбуждения. И мой армейский дружок Apт Боулз — с диагнозом «шизофрения» его отправили в клинику Фромм–Ричман в Нью–Йорке. А также Элисон Джонсон, девушка, с которой я ходил в колледж, она в клинике Сэмюэля Андерсона в Третьем округе, это в Батон–Руж, Луизиана. Ну, и еще человек, на которого я работал, Эд Йетс — он схлопотал шизофрению, которая потом перешла в паранойю. Уолдо Дангерфилд, еще один мой приятель. И Глория Мильштейн, девушка, которую я знал, она вообще бог знает где. Ее поймали на психологическом тесте, когда она устраивалась машинисткой. Психиатры из Бюро прихватили ее… она была такая невысокая, темноволосая, очень симпатичная. И никто так и не знает, что там показал этот тест. А Джон Франклин Манн? Продавец подержанных машин, я был знаком с ним… У него нашли запущенную шизофрению и увезли. Думаю, он в Касанинской клинике, потому что у него родственники в Миссури. И Мардж Моррисон, еще одна моя знакомая — ее сейчас выпустили. Уверен, она лечилась в Касанине. Все из них, сэр, кто побывал в Касании ской клинике, сейчас как новенькие, если не лучше. В Касанине не просто обеспечивают соответствие Акту Мак–Хестона, они действительно излечивают. По крайней мере, мне так кажется.