Читать книгу "Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг"

– Вы шутите! – воскликнул я, но если Лестрейд ожидаланалогичную реакцию от Холмса, его постигло разочарование. Холмс всего лишьснова закурил свою трубку и кивнул, будто заранее ожидал этого.., или чего-топодобного. – В Истсайде младенцы умирают от голода и двенадцатилетние детиработают по пятьдесят часов в неделю на текстильных фабриках, а этот человекоставляет десять тысяч фунтов кошачьему приюту?

– Совершенно верно, – улыбнулся Лестрейд. – Более того, оноставил бы в двадцать семь раз больше покинутым котятам миссис Хэмфилл, если бысегодня утром что-то не произошло и кто-то не принял участия в этом деле.

Я смотрел на него с открытым ртом, пытаясь перемножить этицифры в уме. Пока я приходил к заключению, что лорд Халл намеревался лишитьнаследства как жену, гак и всех детей ради приюта для котят, Холмс мрачнопосмотрел на Лестрейда и произнес нечто показавшееся мне совершенно неотносящимся к делу:

– Я ведь собираюсь чихнуть, правда?

Лестрейд улыбнулся. Его улыбка показалась мне необыкновеннодоброй.

– Да, мой дорогой Холмс! Боюсь, что вы будете это делатьчасто и глубоко.

Холмс достал изо рта трубку, которую только что хорошенькораскурил (я понял это по тому, как он откинулся на спинку сиденья), посмотрелна нее и затем выставил под дождь. Более ошеломленный, чем когда-либо, янаблюдал за тем, как Холмс выбивает из трубки влажный и дымящийся табак.

– Сколько? – спросил Холмс.

– Десять, – ответил Лестрейд теперь уже с дьявольскойулыбкой.

– Я сразу заподозрил, что потребовалось нечто большее, чемтайна этой вашей знаменитой запертой комнаты, чтобы вы примчались в открытомкебе в столь дождливый день, – недовольно пробормотал Холмс.

– Подозревайте сколько угодно, – весело отозвался Лестрейд.– Боюсь, что мне следует находиться на месте преступления – меня, видите ли,призывает долг, – но если вам так хочется, я могу допустить туда и вас вместе слюбезным доктором.

– Вы единственный человек из всех, кого я встречал, –заметил Холмс, – чье настроение улучшается при плохой погоде. Неужели этокак-то связано с вашим характером? Впрочем, сие не имеет значения – этупроблему мы можем отложить, пожалуй, на другой раз. Скажите мне, Лестрейд:когда лорду Халлу стало ясно, что он скоро умрет?

– Умрет? – удивленно воскликнул я. – Мой дорогой Холмс,откуда у вас появилась мысль, что он пришел к такому выводу…

– Но ведь это очевидно, Уотсон, – ответил Холмс. – Характервлияет на поведение, как я говорил уже вам тысячу раз. Ему доставлялоудовольствие держать их в кабале с помощью своего завещания… – Он взглянул наЛестрейда. – Там нет никаких договоров о передаче имущества третьему лицу наответственное хранение, насколько я понимаю. Никаких иных ограничений?

– Абсолютно никаких, – отрицательно покачал головойЛестрейд.

– Невероятно! – воскликнул я.

– Отнюдь, Уотсон: характер влияет на поведение, незабывайте. Ему хотелось, чтобы они послушно повиновались ему в надежде, чтопосле его смерти все состояние достанется им, но он никогда не собирался такпоступать. Подобное поведение, по сути дела, полностью противоречило бы егохарактеру. Вы согласны, Лестрейд?

– Говоря по правде, согласен, – ответил тот.

– Итак, мы приступили к сути дела, Уотсон, не так ли? Вамвсе ясно? Лорд Халл понимает, что смерть близка. Он выжидает.., хочет бытьабсолютно уверенным, что на этот раз не произойдет ошибки, что это не ложнаятревога.., и затем он собирает свою любимую семью. Когда? Этим утром, Лестрейд?

Лестрейд утвердительно кивнул.

Холмс уперся пальцами в подбородок.

– Итак, он собирает их и говорит, что составил новоезавещание, которое лишает их состояния.., всех до единого… За исключением слуг,его дальних родственников и, разумеется, котят.

Я открыл рот и попытался что-то возразить, но тут же понял,что слишком рассержен, чтобы произнести хоть слово. В моем воображении то идело появлялся образ этих жестокосердных мальчишек, что заставляли голодныхист-эндских собак прыгать за куском свинины или пирога. Должен добавить, чтомне не пришло в голову поинтересоваться, не будет ли такое завещание оспореносудом. Нынче человеку чертовски трудно лишить своих ближайших родственниковденег в пользу кошачьего приюта, но в 1899 году завещание было завещанием, иесли родственникам не удалось бы привести множество убедительных примеровбезумия – не эксцентричности, а настоящего безумия – и доказать это, волячеловека, подобно воле Бога, должна была быть исполнена.

– Это новое завещание было должным образом подписано вприсутствии свидетелей? – спросил Холмс.

– Совершенно верно, – ответил Лестрейд. – Вчера адвокатлорда Халла и один из его помощников пришли в дом, их провели в кабинетхозяина, и они оставались там около пятнадцати минут. Стивен Халл рассказывает,что адвокат в какой-то момент запротестовал – он не разобрал, о чем идет речь,– но Халл заставил его замолчать. Джори, средний сын, находился наверху изанимался живописью, а леди Халл была в гостях у знакомых. Но оба других сына –Стивен и Уильям – видели, как появились юристы и вскоре уехали. Уильям сказал,что они ушли с опущенными головами. Больше того, когда Уильям спросил мистераБарнса, адвоката, хорошо ли он себя чувствует, и сделал вежливое замечаниеотносительно непрекращающегося дождя, Барнс промолчал, а его помощник,казалось, даже как-то съежился. Создалось впечатление, что им стыдно, заметилУильям.

Да, этой юридической закавыкой воспользоваться не удастся,подумал я.

– Раз уж мы заговорили об этом, расскажите мне о сыновьях, –попросил Холмc.

– Как вам будет угодно. Вряд ли стоит говорить о том, что ихненависть к отцу уступала лишь безграничному презрению отца к ним.., хотя ямогу понять, что он мог презирать Уильяма… Ну ладно, я буду говорить попорядку.

– Да, пожалуйста, продолжайте, – сухо заметил Холмc.

– Уильяму тридцать шесть лет. Если бы отец давал ему хотьнемного карманных денег, я полагаю, он стал бы гулякой. А поскольку денег унего практически не было, Уильям проводил свободное время в гимнастическихзалах, нанимаясь тем, что, насколько я понимаю, называется «физическойкультурой». Он стал на редкость мускулистым парнем и по вечерам большей частьюсидел в дешевых кафе. Когда у него появлялись деньги, он тут же отправлялся вигорный дом и просаживал их в карты. В общем, не слишком приятный человек этотУильям. У него не было цели в жизни, никакой профессии, никакого хобби, он ни кчему не стремится – разве что ему хотелось пережить отца. Когда я допрашивалего, у меня возникло какое-то странное ощущение, будто я говорю не с человеком,а с пустой вазой, на которой легкими мазками нанесено лицо лорда Халла.