Читать книгу "Горы, моря и гиганты - Альфред Деблин"

2 ноября он написал Эфраиму Фришу[138](Письма I 120), что его новый

…опус продвигается хорошо. Речь там идет о развитии нашего индустриального мира примерно до 2500 года: вещь вполне реалистическая и вместе с тем вполне фантастическая; Жюль Верн от зависти перевернется в гробу — правда, на уме у меня совсем не то, о чем думал он. На сей раз меня никто не попрекнет, что я не могу обойтись без исторического «материала».

«В большой тетради с черным тканым переплетом» (ЗГМГ 43) — черновой тетради форматом в четверть листа, которую Дёблин специально завел для набросков своих романов — он сперва записал главные темы: сначала Большой город, потом Развитие его промышленности , далее Борьба природы, с техникой и Отчуждение людей от природных сил. Идея описать Гренландскую экспедицию возникла, вероятно, чуть ли не сразу, ибо об этом походе идет речь уже на тех листках, где Дёблин изложил основную линию романного действия — причем, что очень интересно, изложил в тоне уличного шарманщика: «А теперь послушайте, как человечество готовится к походу в Гренландию и как протекает первая, предварительная атака на Исландию. Протекает, о чем легко догадаться, хуже некуда, но зато — наподобие грозы — очищает воздух». В отличие от первых набросков с ключевыми словами, фиксирующими темы и мотивы, часть которых (Сперва были короли Песнь рыцарей) вообще не имеет соответствий в напечатанном тексте романа, в процитированном отрывке Дёблин описал (в самых общих чертах) ту часть романного действия, которая связана с экспедицией и первую версию которой он закончит уже осенью-зимой 1921 года. Правда, в последующих рукописных набросках прямое обращение к читателю больше не встречается. Повествование от первого лица вновь появится лишь в напечатанном тексте — и то только в предпосланном роману «Посвящении». К позиции же всезнающего рассказчика, отброшенной в период работы над «Морями горами и гигантами», Дёблин вернется через несколько лет, когда она — в ироничном преломлении — будет использована в песенках-прологах к главам романа «Берлин Александерплац».

Продолжая составлять списки ключевых слов, Дёблин подготовил для себя резервуар идей, сформулированных отчасти абстрактно, отчасти посредством художественных образов; но далеко не все эти идеи были потом использованы, а если они и использовались, то в измененной последовательности и с иными взаимосвязями. Очевидно, Дёблин, набрасывая такие заметки, хотел обозначить «общее направление движения», но при этом сознавал, что и конкретные детали, и целое будут являться его мысленному взору «неожиданно, в какой-то момент смотря по обстоятельствам» (ЗГМГ 48) — то есть в соответствии с их собственной непредсказуемой логикой. Принцип, заявленный в теоретическом эссе 1917 года — «В романе надо переслаивать, громоздить, подминать и передвигать» («Заметки о романе», SAPL 124), — кажется, был особенно близок Дёблину именно в период работы над «Горами морями и гигантами», если понимать под этой формулировкой постоянное перераспределение эпизодов и мотивов, пересоздание узоров, сплетенных из нитей действия. «Планы» с записями последовательности эпизодов очень скоро после начала работы над романом превратились в макулатуру, ибо были в буквальном смысле поставлены с ног па голову. Все мотивы и персонажи, которые сохранились и получили дальнейшее развитие, оказались вне пределов «изначального, исландско-гренландского массива» (47), в окончательной версии передвинувшегося ближе к концу. Так что Дёблин в ЗГМГ говорит правду: «Все это планировалось так, что захлестывало и перехлестывало исландско-гренландскую книгу» (46).

1 января 1922 года в газете «Фоссише Цайтунг» был напечатан отрывок из будущего романа, под заголовком «Размораживание Гренландии в 2500 году. Волшебный корабль». К этому моменту Дёблин продумал главные элементы романного сюжета, о чем свидетельствует его предуведомление к публикации: «Эти события происходят в конце правления второго консула Мардука, в государстве Берлин, около 2500 года». Хотя в окончательной версии правление Мардука падает на XXVII столетие и самого Мардука давно нет в живых к тому времени, когда начинается гренландская экспедиция, ясно, что эта часть сюжета должна была быть набросана в основных чертах самое позднее к концу 1921 года[139]. В напечатанном отрывке рассказывается история мулата Бвана Мутумбо, который с помощью гигантской сети создал для себя и своих товарищей жилище на дне моря. В окончательном тексте романа эта история содержится в Книге седьмой и имеет лишь эпизодический характер; однако, по признанию Дёблина, именно она была тем ядром, из которого вырос «план великой экспедиции» (ЗГМГ 43). Поначалу, говорит Дёблин, «тема меня увлекла, необыкновенно радовала своими просторами, безграничностью, я был горд и тщеславен, как рыцарь». В начале 1922-го он «стал настолько нетерпелив, что на месяц прервал свою профессиональную работу, чтобы продвинуться в написании романа. За первую четверть 1922 года книга об Исландии и Гренландии вчерне была закончена» (ЗГМГ 43–44). Одновременно — может быть, чтобы подстегнуть вдохновение — Дёблин проводил разыскания в берлинских библиотеках: искал реалии, необходимые для описания «теллурической авантюры» (ЗГМГ 43). Он углубился в специальную естественнонаучную литературу: делал выписки из учебников по океанологии и гляциологии, по метеорологии, биологии, географии, геологии, минералогии; рисовал схемы (например, циркуляции воздуха) и карты (Исландии, Гренландии[140]); составлял таблицы (скажем, геологических формаций).

Когда действие — которое поначалу ограничивалось пределами «Берлинского города-государства» и Германии — приобрело планетарный масштаб, Дёблин расширил спектр своих интересов, включив в него и этнографическую литературу. Он начал делать выписки из описаний путешествий и экспедиционных отчетов: Густава Нахтигаля («Сахара и Судан»), Георга Швейнфурта («В сердце Африки»), Г. Г. Джонстона («Конго»), Аурела Краузе («Индейцы-тлинкиты»), Александра Баумгартнера («Исландия и Фарерские острова»), И. К. Поэстиона («Исландия»), Адольфа Эрика Норденскйолда («Гренландия»), Фритьофа Нансена («На лыжах через Гренландию») и др. Кроме того, чтобы лучше войти в тему, он посещал Музей океанологии и естествознания в Берлине. «Я рисовал карты Исландии, изучал извержения вулканов и землетрясения. Быстро углублялся в геологию, минералогию, петрографию. Как всегда, я одновременно писал и собирал материал. Я ведь, как медведь, жив тем, что сосу лапу» (ЗГМГ 43–44).

То, что Дёблин работал именно так, подтверждается собранием подготовительных материалов к «Горам морям и гигантам», которое хранится в марбахском Немецком литературном архиве: помимо рукописей романа, там имеются две объемистые папки с выписками. В процессе работы Дёблин постоянно обращался к своим заметкам, в основном представляющим собой списки ключевых слов, — а во многих случаях и буквально цитировал эти заметки в романе[141]. В текст романа не просто вошла, как фактологический субстрат, большая часть «вспомогательного материала»[142](ЗГМГ 44), собранного в результате длительной работы с источниками (что впервые детально показано в комментариях к настоящему изданию), но специфика научного знания местами определяет саму структуру романа, а также его язык. Принцип «Фантазия, основанная на фактах!», сформулированный Дёблином в 1917 году, в «Берлинской программе» (SAPL 123), получает в этом романе совершенно особое значение и масштаб, предстает как поэтика знания, обосновывающая «анти-нарративный способ письма»[143]. Благодаря включению в текст многочисленных, затрагивающих почти все научные дисциплины естественнонаучных, технических и антропологических экскурсов, а также интегрированных в сюжет описаний обычаев, ритуалов и мифов разных этносов (африканских, азиатских, индейских), роман, несмотря на всю свою фантастичность, обретает «энциклопедический характер»[144]и достоверно отражает уровень научных знаний, свойственный той эпохе, когда он возник.