Читать книгу "Тень ночи - Дебора Харкнесс"

– Все эти месяцы Мэтью находился далеко от Шотландии.

– А вашему мужу и не требовалось туда ездить. В Эдинбург отправился Хэнкок, выдал себя за одного из «друзей» Напье и объявил суду о ее беременности.

Холодное дыхание Хаббарда пахло лесом.

– Ведьма не совершала того, в чем ее обвиняли, – сухо сказала я, кутаясь в шаль. – Суд ее оправдал.

– Только по одному пункту, – возразил Хаббард, выдерживая мой взгляд. – Но по многим другим ее признали виновной. Вы ведь вернулись недавно и, возможно, еще не знаете, что король Яков нашел способ изменить решение суда по делу Напье.

– Изменить? Каким образом?

– Нынче шотландский король не питает нежных чувств к Конгрегации, за что сто́ит поблагодарить вашего мужа. Мэтью весьма гибко… я бы даже сказал, скользко подходит к пониманию завета и часто вмешивается в шотландскую политику. Это побудило его величество искать лазейки в собственном законодательстве. И он их нашел. Присяжных, оправдавших ведьму, Яков велел отдать под суд. Их обвинили в судебных ошибках и небрежном совершении королевского правосудия. Король нагнал страху на присяжных, и это гарантирует желательный исход будущих процессов.

– Такое не могло входить в замыслы Мэтью, – возразила я, чувствуя, как лихорадочно понеслись мысли.

– Почему же? Не заблуждайтесь насчет искренности Мэтью де Клермона. Возможно, король не прикажет пересмотреть результаты суда над Напье. Ведьма и ее ребенок останутся жить, зато будут казнены десятки других, чья вина намного меньше. – Лицо Хаббарда сделалось каменным. – Разве не этого добиваются де Клермоны?

– Да как вы смеете?!

– Я купила… – Увидев Хаббарда, Энни едва не выронила кастрюльку.

Я поспешила к ней, взяв девчонку под локоть:

– Спасибо, Энни.

– А вы знаете, госпожа Ройдон, где в этот прекрасный майский день находится ваш муж?

– Ушел по своим делам.

Убедившись, что я позавтракала, Мэтью поцеловал меня и ушел вместе с Пьером. Джек едва сдерживал слезы, когда Мэтью велел ему остаться с Хэрриотом. Меня это тоже насторожило. Обычно Мэтью всегда брал мальчика с собой в город.

– Нет, – тихо возразил Хаббард. – Он сейчас в Бедламе со своей сестрой и Кристофером Марло.

Бедлам отличался от тюрьмы лишь названием. Ужаснее всего, что в этой тюрьме содержали умалишенных и просто психически неуравновешенных людей. Зачастую близкие под каким-либо надуманным предлогом попросту избавлялись от них. Постелью узникам служили охапки соломы, кормили их от случая к случаю. Тюремщики не проявляли к ним ни капли сострадания. Многие узники Бедлама действительно нуждались в лечении, однако лечить их никто не собирался. Редко кому удавалось сбежать оттуда, но если побег удавался, тех, кто сумел оправиться от потрясений, можно было пересчитать по пальцам.

– Мэтью не удовлетворился вмешательством в шотландское правосудие и теперь решил самолично вершить суд в Лондоне, – продолжал Хаббард. – Утром ваш муж отправился туда на допрос. Насколько понимаю, он все еще там.

Время перевалило за полдень.

– Я видел Мэтью де Клермона в гневе. Тогда он убивал быстро. Зрелище, поверьте мне, было жуткое. Но видеть, как он убивает медленно и мучительно… Тут даже самый отъявленный безбожник поверит в дьявола.

Кит. Луиза была вампиршей. В ней проявлялась кровь Изабо. Луиза могла за себя постоять. Но демон…

– Энни, иди к Благочестивой Олсоп. Скажи ей, что я отправилась в Бедлам, где находятся мастер Марло и сестра господина Ройдона.

Я развернула девочку в нужном направлении и встала между Энни и вампиром.

Глаза Энни испуганно округлились.

– Я должна оставаться при вас. Господин Ройдон взял с меня обещание!

– Пойми, Энни: кто-то должен знать, куда я пошла. Перескажи Благочестивой Олсоп все, что слышала. Я сама найду дорогу до Бедлама.

На самом деле я весьма туманно представляла себе местонахождение знаменитой «психушки». Но у меня имелись другие способы узнать, где находится Мэтью. Я обвила воображаемые пальцы вокруг цепи внутри меня и приготовилась дернуть за нее.

– Подождите. – Хаббард взял меня за руку, и я отпрыгнула.

Вампир окликнул кого-то скрывавшегося в тени. Это был уже знакомый мне угловатый подросток по прозвищу Эймен Уголок.

– Мой сын вас проводит.

– Мэтью сразу поймет, что я виделась с вами. – (Хаббард не отпускал мою руку. Теплая кожа впитывала его запах.) – И не только поймет, а еще и сорвет злость на вашем… сыне.

Хаббард еще крепче сжал мне запястье. И вдруг до меня дошло.

– Отец Хаббард, если вам хотелось проводить меня до Бедлама, достаточно было просто сказать об этом.

Хаббард вел меня самым коротким путем, какой существовал между церковью Сент-Джеймс-Гарликхайт и Бишопсгейт. Мы шли по переулкам, а иногда и через чужие дворы. Миновав городскую черту, мы вскоре очутились в грязном лондонском пригороде. Как и в Крипплгейте, улочки вокруг Бедлама были населены беднотой. И здесь царила жуткая скученность. Но настоящий ужас ожидал впереди.

Мастер Слефорд, хранитель заведения, встретил нас у ворот и провел к зданию, которое было известно как госпиталь Святой Марии Вифлеемской. Они с отцом Хаббардом были знакомы давно и потому обходились без излишних церемоний и упражнений в вежливости. Мы прошли по двору, изрытому ямами, и остановились возле одной из массивных дверей. Ни двери, ни толстые, монастырской постройки, стены не могли заглушить криков и воплей узников Бедлама. Да и вряд ли такое было возможно, поскольку в зарешеченных окнах практически отсутствовали стекла. Оттуда тянуло зловонием, грязью и… запахом времени.

Мы вошли в мрачное, сырое помещение. Хаббард протянул мне руку, но я наотрез отказалась, считая неприличным принимать его помощь, когда я была свободна, а здешние узники вообще не получали никакой помощи.

Меня обступили призраки прежних узников, окончивших здесь свои дни. Нынешние несчастные обитатели были окружены нитями, собранными в невообразимые узлы. Чтобы не поддаться ужасу, я занялась мрачной арифметикой: разделяла попадавшихся мужчин и женщин на группки, а потом снова смешивала, но уже по-другому.

Пока мы шли по коридору, я насчитала двадцать узников: четырнадцать демонов, две ведьмы, один вампир и три человеческих существа. Шестеро из двадцати были голыми, а еще десять – в лохмотьях. Какая-то женщина в грязном, но дорогом мужском наряде глядела на нас с откровенной враждебностью. Пятнадцать несчастных были прикованы кандалами к стене или к полу, а некоторые и к стене, и к полу. Четверо из пяти неприкованных сидели на корточках возле стен, что-то бормоча и царапая ногтями камень. И только один узник, совершенно голый, выплясывал по коридору впереди нас.

Мы подошли к камере, которая имела дверь. Что-то подсказывало мне: именно там держат Луизу и Кита.