Читать книгу "Футбол сквозь годы - Николай Старостин"

Свисток. Усов показывает на отметку одиннадцатиметрового удара. Корнилов все еще на земле: на всякий случай демонстрирует, что высшая мера наказания справедлива.

К мячу подходит все тот же Глазков – непревзойденный в то время пенальтист. Я слышу, как Бутусов кричит Дорохову:

– Глазков бьет под правую руку!

Георгий разбегается, но при ударе ковыряет ногой землю, и изумленный стадион видит, как Дорохов стремительно летит в правый угол, кусок дерна – в левый, а мяч спокойно вкатывается в ворота прямо по центру. Все!

Перевожу взгляд с табло на центральную трибуну. Берия встает, со злостью швыряет стул, выходит из ложи и уезжает со стадиона.

А динамовцы опять треплют нервы. Их энергия неиссякаема. Хоть бы скорее ползли эти проклятые медлительные минуты! Бутусову же, вероятно, кажется, что время летит чрезмерно быстро.

Тбилисцы отчаянно наступают, вся их команда на спартаковской половине поля. Но зато и наша тоже вся здесь.

Последняя четверть часа. Все сбилось в одну кучу. Забыта тактика, а порой и техника. С одной стороны навал, с другой – отбой. Нападающий Степанов сражается у самых ворот сзади центрального полузащитника Малинина. Динамовские беки атакуют впереди своих форвардов.

Обычно такая неразбериха бесплодна. Но в этом историческом матче сама судьба захотела быть объективной и справедливой. За ошибку Дорохова при пенальти она отплатила ошибкой кого-то из наших игроков. Несчастный неосмотрительно остановил мяч на вратарской площадке и мгновенно вместе с мячом оказался втиснутым в ворота. Гол забил Бережной. К тому же получил повреждение Акимов, его уносят с поля.

3:2 – и несколько минут до финального свистка. Мне кажется – ах, много; Бутусову – ох, мало. Прав был он – это оказалось мало. Во-первых, потому, что наши противники изнемогли одинаково с нами, а в футбольном цейтноте всегда легче защищаться, чем объявить шах королю. Во-вторых, грузинских футболистов доконали психологические удары. Не так-то просто беспрерывно отыгрываться, да еще с разницей в два гола.

Но вот Усов дает наконец финальный свисток. «Спартак» второй раз выходит в уже выигранный им финал.

Тридцать лет без малого прошло со дня этой неправомерной схватки, но подробности ее свежи и ярки в моей памяти. И если до нее мы в команде говорили о достойном футболисте: «Он играл с басками», то теперь высшей похвалой стало: «Он участвовал в переигровке с тбилисцами».

Что было бы, если бы «Спартак» тогда проиграл, мы так и не узнали…

Начинаем ждать решения. Может быть, заставят переигрывать и финал? После того, что произошло, я готов ко всему.

Через несколько тревожных дней Снегов, думаю согласовав вопрос в ЦК, сообщает: финал переигрываться не будет.

Слава богу! Здравый смысл в этом мире все-таки существует.

Но к чувству восстановленной справедливости примешивалась тревога. Тогда я не мог понять, откуда она появилась и что означала. А происходила простая, в сущности, вещь: гонимые мной последние годы смутные предчувствия начали обретать плоть. Дьявол в обличье Берии включил часы моей судьбы. Время пошло…

По своей наивности я еще не догадывался, что даже светские воскресные встречи на Патриарших прудах в предписанном ходе событий ничего уже изменить не могли.

Зимой на Патриарших был один из лучших в Москве катков, где проводились матчи на первенство города по хоккею с мячом. Берия, живший в особняке неподалеку, нет-нет да и заглядывал на наши хоккейные игры в сопровождении охраны и многочисленной свиты. Прошло 50 лет, но я хорошо помню его первый визит. Я подъехал к нему. Разговаривали только на спортивные темы. Кто как играет, что нового в команде. Потом он сказал:

– Идите, Николай, играйте. Вы все объяснили, мы посмотрим без вас, спасибо за информацию.

В тот раз он представил меня своей свите:

– Это тот самый Старостин, который однажды убежал от меня в Тифлисе.

Довольный произведенным эффектом – ни я, ни его окружение не знали, как реагировать на услышанное, – он напомнил мне о давно забытом всеми матче. В начале 20-х годов наша команда выступала в Тбилиси. В рядах наших противников играл грузный, не очень техничный, грубоватый левый полузащитник. Это был Берия. Как правый крайний нападения, я постоянно сталкивался с ним в единоборствах. Правда, при моей тогдашней скорости не составляло большого труда его обыграть, и во втором тайме я действительно убежал от него и забил гол.

Почему у Берии остался в памяти тот матч? Может быть, потому, что я стал потом известным футболистом и он считал для себя лестным, что играл против меня? А может, потому, что это был тот редкий случай в его жизни, когда он, как все, подчинялся правилам. Потом многие годы играл только в одни – чужие ворота. Не знаю, но, даже если бы я помнил тот матч, при всем желании не смог бы узнать в этом ожиревшем человеке в пенсне своего опекуна. Берия, словно прочитав мои мысли, глядя на меня в упор, сказал:

– Видите, Николай, какая любопытная штука жизнь. Вы еще в форме, а я больше не гожусь для спортивных подвигов.

Мне стало не по себе от его по-звериному холодного взгляда…

Чья-то злая воля будто специально продолжала держать «Спартак» в фокусе внимания Берии. Через месяц мы опять сталкиваемся с «Динамо» Тбилиси, на этот раз в календарном матче на первенство страны. Ноябрь. Отвратительная погода, мокрый снег. Бедные южане выходят на поле, стуча зубами от холода, и почти без сопротивления пропускают три гола, открывая нам «зеленую улицу» к золотым медалям. «Спартак» выигрывает чемпионат. Второй дубль подряд!

Думаю, что и раньше Берия не испытывал к «Спартаку» особых симпатий. Но уверен, именно в 1939 году он отнес меня к разряду если и не личных врагов – больно уж велика была разница в положении на государственной иерархической лестнице, – то наверняка к разряду людей, ему явно неугодных. Судьба Старостиных была предрешена.

…1940 год. Давно уже, с приезда басков, не было у наших футболистов международных встреч. Мы чувствовали, что советский футбол сделал шаг вперед, но проверить истинный его уровень можно было лишь в игре с командой европейского класса. Намечавшаяся поездка «Спартака» в Болгарию послужила бы в этом смысле хорошим испытанием.

Футбольная характеристика болгар была внушительной: в 1932 и 1935 годах их сборная выиграла кубок Балканских стран. В 1937-м сыграла вничью с сильной командой Чехословакии – 2:2. Через год со счетом 4:0 выиграла у югославов. Экзамен предстоял очень серьезный, но спартаковцы рвались в бой.

Турне в Болгарию придавалось большое политическое значение. Ход подготовки к матчам контролировала специально созданная комиссия, в которую входили Щербаков, Мехлис, Вышинский. Перед самым отъездом Щербаков предупредил всех о чрезвычайной ответственности, которая ложилась на представителей социалистического государства при визите в монархическую тогда страну.

Я пребывал в постоянных предотъездных хлопотах. Как вскоре выяснилось, совершенно напрасных: вместо меня руководителем делегации поехал Снегов. Впервые в жизни мне было оказано недоверие.