Читать книгу "Королева и лекарь - Эми Хармон"

Ее никогда не устроила бы роль дочери лорда или почетного посла провинции. Она хотела большего, а потому увивалась вокруг Тираса и манипулировала Келем – в надежде сделать его королем и занять место рядом. Но Кель ненавидел власть, а Тирас внезапно назвал своей королевой совсем другую девушку – хрупкую птичку, чья мощь превосходила его собственную. Разоблаченная, леди Ариэль исчезла.

Кель не сомневался, что она еще даст о себе знать. И тогда он оставит роль Целителя. В каком бы облике она ни явилась, он встретит ее палачом – и не успокоится, пока не свершит правосудие.

Кель бродил до самых сумерек, а когда вернулся в гостиницу, голодный и недовольный, машинально замедлил шаги возле Сашиной комнаты. Он слышал, как она ходит за дверью, и уже думал постучаться, чтобы увидеть ее хоть на минуту, но вместо этого отправился к себе, в одиночестве съел ужин и повалился на кровать, не зная, как еще приблизить утро. Однако сон упорно не шел, и посреди ночи он вновь оказался в коридоре – как он себе объяснил, с естественным желанием проведать Сашу. Дверь почему-то была не заперта. Кель в тревоге толкнул ее и переступил темный порог. Ни свечей, ни остатков ужина, кровать пуста и аккуратно заправлена.

Саша стояла у окна, окутанная водопадом собственных волос. Занавеси были широко распахнуты навстречу лунному свету. Казалось, она чего-то ждет, хотя Кель не мог сказать, чего именно. Когда дверь захлопнулась, она вздрогнула, и Кель нахмурился.

– У тебя дверь нараспашку. Мы больше не в пустыне, Саша. Мы на берегах Инока, и здесь полно проходимцев, которые спят и видят, как бы тебя умыкнуть.

Саша не сводила взгляда с луны, но обернулась, стоило ему заговорить. Она быстро дышала, словно была напугана, и смотрела на него глазами такими огромными, что он подумал, будто уже опоздал, будто кто-то или что-то уже причинило ей вред.

– Саша?

Та глубоко вздохнула и без малейшего предупреждения стянула платье через голову, оставшись нагой в потоках лунного света: светлая кожа, тронутая розовой краской грудь, изящно вылепленные бедра и длинные ноги – совершенная мягкость, отданная на откуп ночи. Кель мог бы броситься ей навстречу – просто чтобы защитить от собственного взгляда, заслонить ее своим же телом, – но вместо этого отшатнулся обратно к двери. Опущенные руки Саши дернулись, будто она боролась с порывом прикрыть то, что так смело обнажила, и Кель понял, что она боится.

– Какого черта ты творишь? – простонал он одновременно в ужасе и оцепенении.

Он зная, что она творит. Он был далек от невинности и никогда не брезговал женским телом, но то, что происходило сейчас в этой комнате, было неправильно. Ее бледная кожа и огненные волосы почти лучились в темноте – священная жертва идолу, которого она сама сотворила, идолу, которого в действительности не существовало, – и Кель не находил никакого удовольствия в этой картине, хотя и признавал ее красоту.

– Я твоя, – просто сказала Саша. В ее голосе слышалась дрожь – крохотный намек на страдание, от которого у Келя ослабли ноги. – Я не дитя. Я была с мужчинами. Мина дважды приводила их ко мне. Она говорила, что это нужно для нашей безопасности. Теперь я принадлежу тебе. И лягу с тобой, если такова твоя воля.

Снаружи вскрикнула птица, и на них разом обрушился внешний мир со всеми его звуками. У Келя зашумело в ушах. Саша покорно начала опускаться на пол, и он предостерегающе вскинул руку.

– Не смей падать на колени! – прорычал он.

Саша застыла. Ее глаза, глубокие и печальные, напомнили ему колодец на главной площади Джеру, куда горожане выкрикивали свои желания – и уходили разочарованными и с охрипшим горлом. Он не собирался повторять их ошибок. Ни кричать, ни предаваться дурацким мечтам.

Кель бросился к ней, пригвоздив к месту взглядом, сгреб с пола одежду и настойчиво протянул Саше. Она не сделала даже попытки ее забрать, и Кель швырнул ей платье. То, ударившись о грудь, соскользнуло по Сашиному телу и снова расплылось по ковру. Кель невольно проследил за ним взглядом, но заставил себя не поднимать глаза выше ступней.

– Я знаю, зачем ты это делаешь, – сказал он, тщательно контролируя голос.

– Потому что это естественно? – предположила она – скорее вопрос, чем объяснение.

– Ты хочешь нас связать. Но если я с тобой лягу, это не привяжет меня к тебе. Это только сильнее привяжет тебя ко мне. Понимаешь?

Саша молчала, будто не понимала вовсе.

– Мужчины вроде меня… – Кель запнулся и решил начать сначала. – Мужчины не спят с женщинами… из любви. Они находят удовольствие в самом акте. Вот и все. Это женщины находят в нем что-то еще.

Кель снова подобрал платье, отыскал горловину и надел его на Сашину голову, стараясь по возможности отводить глаза. Платье повисло на ней мешком – Саша даже не попыталась просунуть руки в рукава, – но хотя бы прикрыло само тело. Кель машинально коснулся шеи в том месте, где она переходила в плечо, и Саша дернулась. Может, она и хотела ему угодить, но боялась его не меньше. Наконец она пришла в себя и, натянув платье как положено, принялась завязывать шнуровку на груди.

– Ты и твои люди ходили вчера к банщицам. – В Сашином голосе не слышалось осуждения, хотя она наверняка понимала, какого рода услуги оказываются в инокских банях. – Ты взял одну из них, а она взяла тебя. Почему ты не хочешь сделать то же со мной?

У Келя перехватило дыхание.

– Откуда ты знаешь?

– Когда ты ушел, я увидела это, будто оно уже случилось.

Кель почти ощутил, как затягивается холодный узел в животе.

– От тебя больше проблем, чем пользы, – прошептал он в ужасе от того, что она его видела – и, что еще хуже, в этом призналась.

– Мина говорила так же, – ответила она, сжавшись. – Прости, я не хотела тебя злить. Мои видения мне не подчиняются. – У Саши надломился голос, и он осознал, что ранил ее. – Я так… стараюсь… тебя понять.

– Если ты хочешь что-то понять, просто спроси. – Еще не закончив фразу, Кель подумал, что пожалеет об этих словах.

– И ты мне расскажешь?

В Сашином взгляде читалась такая тоска, что ему оставалось только кивнуть.

– Нам еще две недели трястись на одной лошади. Успеем наговориться.

Саша кивнула в ответ, и он склонил голову, подтверждая договор. Пора было убираться из этой комнаты. У него тряслись руки, в груди горело. Кель развернулся и уже направился к дверям, когда его настиг тихий оклик.

– Кель?

Впервые она назвала его по имени. Обычно Саша обращалась к нему «капитан» или «господин», хотя последнему он быстро положил конец. Кель замер.

– Да?

– Ты говорил, что, если я вернусь… ты меня полюбишь.

Он оглянулся, захваченный врасплох. Слова казались странно знакомыми.

– Приходи, чтоб стать моей любовью. Стать моей любовью, если ты придешь, – негромко напела Саша. – Я услышала тебя… и пришла.