Читать книгу "Попутчица. Рассказы о жизни, которые согревают - Ольга Савельева"

Гоша слышал ее слезы и баюкал ее через расстояние молитвой «Отче наш»… Ксюша успокоилась, вернулась в кабинет врача.

– Я за направлением… – тихо сказала она.

Врач кивнула и протянула ей заранее заполненные документы, она расписалась, где положено, не глядя…

Метель вдохновенно закутала Ксюшу в холодное колючее покрывало. Она стояла у входа в больницу, ждала, когда за ней заедет муж. Ксюша уже сообщила ему о произошедшем в двух словах, и он, переживая за нее, велел никуда не уходить, не ехать на метро, а ждать его: он заберет ее на машине.

Все-таки он хороший. Заботливый. Он говорит «я люблю тебя» через «жди – сейчас заеду».

Ксюша покорно стояла под фонарем, ждала. В руках – документы, в которых написано, где и когда Ксюша должна убить одного своего ребенка, чтобы спасти себя для другого. Она повернулась к свету, чтобы рассмотреть дату.

Седьмое января. Дата медицинского аборта – седьмое января. Рождество Христово. Как можно убить своего ребенка в Рождество? Это же какое-то кощунство! Или… знак?

Ксюшу ощутимо затрясло, пальцы заледенели, она зубами сняла варежки и стала дуть на ладони, которых почти не чувствовала.

Муж неровно припарковал машину с истерически работающими дворниками, вышел, аккуратно и услужливо усадил Ксюшу на заднее сиденье, чтобы она смогла прилечь.

«Знал, что я захочу прилечь, а детское кресло не снял… – нахмурилась Ксюша, безуспешно подавляя раздражение, рвущееся изнутри. – Какой же он… не приспособленный к жизни».

Ехали молча. Муж ждал подробностей, Ксюша это видела, но ей хотелось молчать. Назло. Наконец, не выдержав, муж поймал ее взгляд в зеркале заднего вида:

– Когда делаем аборт?

Внутри взметнулось возмущение глаголом множественного числа. Делаем? Ксюша закрыла глаза и грубо обрезала:

– Никогда!

Она решила не делать аборт, довериться Господу. Пусть все случится так, как задумал Бог, а не люди, убежденные в собственном могуществе.

Это решение примирило ее с действительностью, позволило ровно дышать и не чувствовать себя предательницей по отношению к своему еще не родившемуся ребенку. Осталось только научиться жить, зная, что, выносив дитя положенный срок, после родов ты вернешься домой одна.

Чтобы выжить, Ксюша составляла себе пошаговый план на день, утрамбовывая в него важные и неважные бытовые дела.

Диктовала себе: вот сейчас ты пойдешь и умоешься, выпьешь витамины, потом приберешь квартиру, приготовишь суп, сходишь в магазин, на обратном пути заберешь дочь из сада, вечером почитаешь ей Карлсона, вот и день прошел, слава богу.

Самым сложным было не мечтать о том, как она возьмет младенца на руки, как будет его кормить, говорить с ним, целовать крохотные пальчики, петь ему колыбельные. Ксюша запрещала себе об этом думать. Спасалась молитвой. О, Любвеобильная Матерь Милосердная! Молю Тебя: помилуй бедное дитя мое, болящее и увядающее, и если не противно то воле Божией и его спасению, исходатайствуй ему здравие телесное у Всемогущего Твоего Сына, Врача душ и телес…

Муж весь период существовал в отдельной вселенной. Раздражал. Спал на диване. Был растерян и подавлен. Он искренне любил Ксюшу, страдал от собственной бесполезности и переживал, что вынашивание этого ребенка может причинить ей вред и боль. Поэтому он постоянно спрашивал ее о самочувствии, чем причинял ей вред и боль.

Георгий каждый день слал сообщение из трех слов: «Молюсь за вас». Иногда Ксюша звонила ему и молча плакала в трубку. Он молчал в ответ, но исцелял сочувствием. Ей становилось легче.

Она шла в комнату и обнимала мужа. Гладила его по голове, купала ладонь в его вихрастой прическе. Он замирал в эти мгновения, не понимая, чем они обусловлены и когда повторятся, ловил ее руку, целовал холодные пальцы. Она выдергивала руку и уходила на кухню. Муж жил такими мгновениями и тоже ждал, когда ситуация разрешится волей Господа. Верил, что когда все закончится – все начнется.

В начале апреля, хмурым, слякотным, совсем не весенним днем на седьмом месяце беременности Ксюша почувствовала, как характерно тянет внизу живота. Это были ее вторые роды. Она знала, что это значит. Ксюша вызвала «скорую». Скинула СМС врачу, мужу, маме и Гоше с одним словом: «Началось!»

Она была на удивление спокойна. На все воля Божья. «Скорая» везла ее в условленный роддом, специализирующийся на патологиях беременностей. Туда же ехал муж на старой машине с новой зимней резиной на колесах. Суетливо шла мама к метро (надо посидеть с внучкой). Бежал отец Георгий к шоссе ловить попутку. Спешили со всех концов столицы светила акушерства и гинекологии: патология редкая, ситуация уникальная, предстоит операция, имеющая важное историческое значение, которая, возможно, войдет в медицинские учебники.

Спустя пять часов Ксюша родила ребенка. Он был курносый. Почти без волос. И будто щурился от света. Пол определить невозможно: конечности не сформированы. И самое главное – ребенок был жив вопреки всем прогнозам врачей.

На Западе врачи бы не растерялись. Стали бы спасать. Подключили бы аппарат для искусственной вентиляции легких, датчики на присосках, положили бы в теплый кувез, следили бы за состоянием по мониторам. Стали бы бороться за жизнь всеми возможными способами. Потому что жизнь – это подарок, нужно хватать его, не раздумывая, вцепиться в него и не отдавать…

Наши врачи милосердно бездействовали. Они не ждали эту жизнь, были удивлены такой медицинской удаче, но не хотели удерживать этот неожиданный подарок искусственно.

Неонатологи осторожно обследовали ребенка, измерили, отдали родителям (муж успел приехать к тому моменту). Ксюша смотрела на человечка, которого родила. Любовалась. Впитывала. Запоминала его запах на всю свою жизнь.

В родовой бокс реанимации, тяжело дыша, вбежал Гоша. Он был в белом халате, ярко контрастирующем с черной рясой, медицинской маске, почти не скрывающей бороду, и синих бахилах.

Врачи расступились, пропуская к новорожденному того единственного, кроме матери, человека, который знает, что делать в этой ситуации…

Крестили прямо в реанимации. Человечка нарекли Женей.

Универсальное имя, хорошее и для мальчика, и для девочки. Крещается Раб Божий Евгений во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Он прожил 15 минут…

Женечка. Крохотный ангелочек, ненадолго пришедший в этот мир. Просто заглянувший в него на минутку и заспешивший по своим делам туда, где покой.

У Женечки великая миссия. Он пришел к нам напомнить, как хрупко счастье и как ценно просто жить. Дышать воздухом и ходить по земле сформированными конечностями. Улыбаться новому дню. Обнимать своих детей. Варить будничный суп для любимых людей и через этот суп как бы говорить: «Я тебя люблю!»

Спасибо тебе, Женечка. Ты приходил не зря.

Когда Женечка ушел, Гоша перекрестил рыдающего мужа и, обняв Ксюшу за плечи, сказал ей дрожащим голосом: «Я безмерно горжусь тобой, Ксения. Ты выполнила свой долг: и материнский, и христианский. Ты даже не представляешь, какая ты молодец. Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю…»