Читать книгу "Хронолиты - Роберт Чарльз Уилсон"

Моррис Торранс восседал в углу на стуле, читая бумажный журнал «Гольф».

– Он входит в пакет услуг? – спросил я.

– Вам придется какое-то время делить пространство. Моррис должен находиться рядом со мной, буквально.

– Моррис – настоящий друг?

– Моррис – мой телохранитель, между прочим.

Тот улыбнулся и отбросил журнал. Затем почесал голову, этот неуклюжий жест нужен был, вероятно, чтобы показать пистолет, который он носил под пиджаком.

– Как правило, я совершенно безобидный, – сказал он.

Мы снова пожали друг другу руки, на этот раз более сердечно, поскольку он не ворчал на меня из-за анализа мочи.

– Пока что, – сказала Сью, – тебе нужно просто познакомиться с работой, которую я делаю. Я – программист не твоего уровня, так что делай заметки. В конце недели обсудим, как нам действовать дальше.

На это у меня ушел весь день. Я изучал не вводные данные или результаты самой Сью, а процедурные слои, протоколы, по которым ошибки попадали в закрытые системы и программные решения допускали самокопирование и сбой. Сью установила лучшие из коммерческих приложений по генетике, но они явно не подходили (да и были абсурдно громоздкими) для некоторых из ее замыслов. «Логарифмические линейки», как мы их называли, – на первый взгляд хорошие, но уж больно примитивные.

Моррис закончил листать «Гольф» и принес из магазина поблизости обед и свежий номер «Рыбака», с которым коротал остаток дня. Сью временами появлялась, одаривая нас счастливым взглядом: мы были ее буферной зоной, защитным слоем между внешним миром и тайнами Куана.

Спустя неделю работы над проектом по дороге домой, в новую полупустую квартиру, до меня вдруг дошло, как внезапно и безвозвратно изменилась моя жизнь.

Может быть, всему виной дорожная скука; может быть, вид палаточных городков и брошенных машин, изъеденных ржавчиной; может быть, перспектива провести одинокие выходные. У «отрицания» плохая репутация, но стоицизм считается добродетелью, а главное занятие стоиков – это отрицание, решительный отказ признавать ужасную правду. В последнее время я стал настоящим стоиком.

Я перестроился, чтобы обогнать бензовоз, и желтая «Лейка» дорожной службы прижала меня сзади, а бензовоз начал переползать со своей полосы на мою. Водитель, должно быть, отключил индикатор приближения, весьма противозаконное решение, но не редкое среди дальнобойщиков. Я оказался в его слепой зоне, а «Лейка» и не думала притормозить, и добрых пять секунд перед глазами стояло видение, как меня размазывает по рулевой колонке.

Но тут водитель фуры заметил меня в боковое зеркало, взял вправо и дал проехать.

«Лейка» просвистела мимо, как ни в чем не бывало.

А я сидел за рулем в холодном поту – неприкаянный, совершенно потерянный, спешащий прочь по серой дороге между небытием и забвением.

Через неделю пришли хорошие вести: Дженис позвонила и сказала мне, что у Кейт будет новое ухо.

– Слух полностью восстановится, Скотт, ну, по крайней мере, это вполне возможно, учитывая, что родилась она без аномалий, и, вероятно, все нервные окончания сохранены. Это называется сосцевидно-кохлеарный протез.

– И это реально?

– Процедура относительно новая, но среди пациентов с тем же диагнозом вероятность успеха почти стопроцентная.

– А это не опасно?

– В общем, нет. Но операция серьезная. Кейт положат в больницу как минимум на неделю.

– Когда?

– Планируют в течение шести месяцев.

– Как ты это оплатишь?

– У Уита хорошая страховка. Его страховое общество готово взять на себя часть оплаты. Некоторую помощь я могу получить по своему страховому плану, а остальное Уит готов покрыть из своего кармана. Возможно, придется оформить вторую закладную на дом. Зато у Кейтлин будет нормальное детство.

– Я бы тоже хотел помочь.

– Я знаю, что ты сейчас не при деньгах, Скотт.

– У меня есть счет в банке.

– Спасибо, что предложил. Но… честно говоря, Уиту будет спокойнее, если он все устроит сам.

Кейт неплохо приспособилась жить с ослабленным слухом. Если не замечать, как она вздергивает голову, как хмурится, когда разговор становится тише, то можно и не догадаться о ее дефекте. Но на ней будто поставили несмываемое клеймо «другая»: обрекли сидеть за передней партой в классе, и при этом большинство учителей, обращаясь к ней, преувеличенно выделяли гласные звуки и вели себя так, словно у нее проблемы не со слухом, а с головой. Она неуклюже двигалась, играя с детьми на школьном дворе, ее легко было напугать, подкравшись сзади. Все это, вместе с ее природной застенчивостью, привело к тому, что у нее появилась интернет-зависимость, она уходила в себя и часто бывала не в духе. Но все можно изменить. Последствия травмы устранят благодаря последним достижениям биомеханической инженерии. А также благодаря Уитмену Делаханту. И если все, что он делает в интересах моей дочери, нанесет ущерб моему самолюбию… «Что ж, – подумал я, – тогда к черту самолюбие».

Кейтлин снова будет здорова. Остальное не важно. – Но я хочу в этом поучаствовать, Дженис. Это мой долг перед Кейтлин.

– Да нет, Скотт. Ты не виноват в том, что с ней случилось.

– Я хочу помочь все исправить.

– Ну… Уит, пожалуй, будет не против, чтобы ты вошел в долю, раз ты настаиваешь.

После этого еще пять лет мне пришлось на всем экономить. Моя «доля» покрыла половину стоимости лечения.

– Итак, Скотти, – сказала Сью Чопра, – ты готов к путешествию?

Я уже рассказал ей об операции, которая предстоит Кейтлин. И сказал, что хочу быть рядом с Кейт в период ее реабилитации – это даже не обсуждалось.

– То есть тебя не будет полгода, – ответила Сью. – Мы не можем так надолго пропадать.

Прозвучало загадочно. Но, кажется, она наконец готова была объяснить то, на что намекала в последнее время.

Мы сидели в просторном, но почти пустом кафетерии, за столиком у единственного окна, выходившего на автостраду. Я, Сью, Моррис Торранс и молодой человек по имени Рэймонд Моузли.

Рэй Моузли, физик-аспирант из Массачусетского технологического, работал со Сью над регистрацией физических данных. Двадцатипятилетний, пузатый, неухоженный, но сияющий, как новенький десятицентовик, он был еще и до смешного застенчивым. Рэй избегал меня неделями, видимо, потому, что я был новым лицом, но постепенно снизошел, как только решил, что я не претендую на любовь Сью Чопра.

Конечно, Сью была старше его как минимум лет на двенадцать и ее сексуальные предпочтения не распространялись на мужчин в принципе, тем более на юных физиков, которые воображали, что долгий разговор о взаимодействии мю-мезонов – это приглашение к физической близости. Сью пару раз все это ему объясняла. И Рэй, по всей видимости, понял. Но все равно бросал на нее идиотские взгляды поверх липкого общепитовского стола и выслушивал ее мнение с преданностью воздыхателя.