Читать книгу "Твоя невеста из преисподней - Ирина Лакина"

Я открыла сообщение: «Не могу ответить. Скучаю. Целую. Напиши, как решишь дела у Купаевых».

Черт. Я стиснула зубы и крепко зажала телефон в руке. Не может говорить. Зато со спокойной душой отправляет меня в самое пекло разборок. Даже подвезти меня к месту не удосужился.

Во мне зрело недовольство. Я начинала злиться на него, в голове сразу же стали вырисовываться тексты возможных ответов: «И чем же ты так занят, новой простушкой?», «А помочь мне решать дела у Купаевых ты не хочешь?», «Тебе не кажется, что решать дела должен мужчина?», и тому подобное.

Пальцы уже потянулись к экрану смартфона, чтобы набрать одну из язвительных фраз, пришедших на ум, как перед глазами встала ехидная улыбка Марины. Так и вижу, как она корчится в приступе зловещего хохота, наблюдая со стороны за моими метаниями. Если я поссорюсь с любимым, она только довольно потрет ладоши.

Я спрятала телефон обратно в сумку и махнула проезжающему такси. К радости, машина остановилась.

– Свободны? – Я наклонилась к открытому окну.

– Куда вам?

– Владимира Невского, 80Б.

– Пятьсот рублей.

– Окей.

Водитель с дуба рухнул, назвав запредельную цену за пятнадцатиминутную поездку, но мне так хотелось поскорее решить вопрос с Мариной, что я быстро прыгнула на заднее сиденье и протянула ему деньги.

– Только скорее, пожалуйста.

– На пожар, что ли? – решил он пошутить, но я вздрогнула, вспомнив о своей сгоревшей квартире.

– Это не смешно, уважаемый. Пожар – это совсем не смешно!

В зеркало заднего вида я заметила, как резко изменилось выражение его лица. Вместо довольной ухмылки на нем появилось недоумение, а затем некое подобие смущения.

Такси остановилось возле новенькой шестнадцатиэтажки из белого кирпича. Я поблагодарила водителя и замерла у двери нужного подъезда.

Мой расчет на то, что в выходной день в полуденный час хозяева должны быть дома, вполне оправдался. Из динамика домофона мне ответил приятный женский голос.

– Кто там?

– Виктория Сергеевна Купаева здесь проживает? – Спросила я.

– Да, а вы кто?

– Аурелия Констанеску, подруга вашей дочери Марины. Откройте, пожалуйста. Мне нужно с вами поговорить. И с Катей.

Из динамика доносилось тяжелое дыхание.

– Хорошо, – наконец сказала она.

Домофон протяжно запищал, открывая дверь. Я вошла в прохладный подъезд, вызвала лифт и нажала кнопку последнего этажа.

Через несколько секунд я стояла перед заветной квартирой. Звонка не было, и я постучала в дверь.

– Входите, – дверь открыла ухоженная женщина лет пятидесяти в домашних брюках и клетчатой ковбойской рубашке. Я отметила про себя ее шарм и привлекательность, тонкие черты лица и умные глаза, – вы чудом застали меня дома, я собираюсь на дачу.

– Я не займу у вас много времени.

В просторном холле все сияло чистотой. Паркет из клена буквально сиял, натертый до блеска. Я посмотрела наверх и увидела свое отражение в глянцевой поверхности натяжного потолка. Чуть дальше от входа располагался ансамбль из мягкого дивана, низкого столика с прозрачной столешницей и лимонного дерева в высоком глиняном горшке с геометрическим орнаментом.

– Присаживайтесь, – она жестом указала на диван, – я заварю чай. Возможно, вы предпочитаете кофе, но мы не пьем его. У мужа больное сердце.

Она прошла на кухню, и я услышала щелчок рукоятки газовой плиты, затем шелест воды. Пока Виктория Сергеевна гремела чашками, я решила осмотреться. Судя по всему, Купаевы далеко не бедные люди, а у хозяйки отменный вкус. Интерьер квартиры был выдержан в классическом стиле. Пастельные цвета обоев и мебели смотрелись благородно, а зеркальные двери огромного шкафа расширяли пространство. Хрустальная многоуровневая люстра добавляла роскоши. По обе стороны холла располагались двери красного дерева с золоченными ручками. Я насчитала пять комнат.

Напротив кухни коридор поворачивал и уводил куда-то за угол. Я подумала, что там располагается спальня или ванная комната с санузлом.

В квартире витал приятный лимонно-ментоловый аромат, а из установленного над входной дверью кондиционера дул прохладный воздух.

На стенах висело несколько вышитых картин в фигурных посеребренных рамах – наверняка увлечение хозяйки.

Нос уловил пикантный запах корицы. Я повернула голову в сторону кухни и увидела Викторию Сергеевну с подносом, на котором располагались две чайные пары, сахарница и заварочный чайник.

– Я люблю чай с корицей, – она села рядом и расставила посуду на столике, – вы не против специй к чаю?

– Вовсе нет, – я улыбнулась и немного отпила из своей чашки, – очень вкусно.

– Я никогда вас раньше не видела. Откуда вы знаете мою дочь?

– Мы работали вместе, – ответила я первое, что пришло в голову.

Лицо женщины омрачилось. Она сдвинула брови и нахмурила лоб.

– Так вы из клуба? Я никогда не одобряла эту ее деятельность. Это недопустимо для девушки из приличной семьи, все эти полуголые танцы в окружении пьяных мужчин.

– Нет-нет, – поспешила я реабилитироваться, – мы с Мариной состояли в волонтерском движении против хамов на дорогах. Она так любила водить.

– А… – Виктория Сергеевна закивала, – да-да… Это ее и погубило.

– Вы знаете, я недавно перебирала свои письма, открытки, дневники и нашла это, – я достала из сумочки почтовый конверт. – Марина забыла его у меня за несколько дней до аварии. Ее сестра отказывалась с ней говорить после… – я замялась, – в общем, там письмо для Кати.

Женщина бросила на меня недоверчивый взгляд и поставила чашку на стол. Казалось, она сканирует меня взглядом, пытаясь уловить подвох.

– Вы читали?

– Что вы? Нет, конечно.

Она с опаской посмотрела на конверт. Затем протянула руку и взяла его.

– Эта их ссора до сих пор не дает мне покоя. Нехорошо вышло. Погибла, так и не помирившись с родной сестрой.

Она достала письмо и пробежала его глазами. Я с тревогой следила за выражением ее лица. Несколько раз за ночь я переписывала это письмо, подбирая нужные слова, способные растопить лед даже в самом жестоком сердце.

«Катя, ты имеешь полное право ненавидеть меня. Ты можешь сделать вид, что никогда не знала меня. Но тебе не удастся выкинуть меня из своего сердца, потому что мы связаны самыми прочными узами на свете. Ты самое дорогое, что у меня есть, – моя сестра, моя кровинка. Я совершила ужасную ошибку и готова понести любое наказание. Жаль, я слишком поздно поняла, что ни Егор, ни любой другой мужчина не сможет дать мне и толики той сестринской любви и теплоты, что мы давали друг другу. Мне не хватает тебя. Прости меня, если сможешь».