Читать книгу "Эхо войны - Дмитрий Заваров"

– А почему вы решили, что он связан со Стражами? Мне кажется, они такой же миф, как и Исполнитель.

– Миф не миф, а кому-то рукой он на прощанье помахал.

Весь оставшийся путь двигаемся молча. И только возле самых ворот базы Чекист ловит меня за плечо.

– В общем, поосторожнее с ним, Глок, – говорит он.

И, махнув ребятам на вышке, идет ко входу в гараж. Я остаюсь. Скидываю рюкзак у навеса, плюхаюсь на лавку, закуриваю. Благодаря Чекисту обернулись практически до обеда. Сейчас начало третьего. Можно сказать, целый день в моем полном распоряжении.

Солнце шпарит вовсю. Над серым бортом БМП струится разогретый воздух. Широкий бетонный въезд в подземелье манит прохладой тени. Натруженные ноги приятно гудят, хочется снять берцы и пройтись босиком по сухой пыльной траве вдоль забора. Прокручиваю в голове рассказ Чекиста… надо будет проанализировать. Но потом.

Территория базы весьма невелика: квадрат пятьдесят на пятьдесят метров. Смотровая вышка у ворот, здание АХЧ (на втором этаже наша столовая), полукруглый металлический ангар с проломленной крышей. И все. Прямо напротив ворот – широкий, похожий на воронку спуск в подземный гараж. Собственно, сама база как раз под землей и находится: на трех этажах расположились и военные, и хозяйственные, и жилые помещения. Странная какая-то была воинская часть, что-то среднее между бункером ПВО и секретной лабораторией. Но для наших целей – лучше не придумаешь, особенно радуют мощные гермоворота на входе в подземный комплекс.

Единственная проблема: очень тоскливо под землей. Сухо, чисто, прекрасная вентиляция – с этим проблем нет. Но без дневного света, без открытого пространства… Поэтому решаю еще посидеть на солнышке, покурить. Подождет Хирург, от него не убудет. А мне на него смотреть – никакого желания, лучше тут погреться.

Сам Хирург никогда без необходимости не выходит на улицу. Безвылазно сидит в своей лаборатории. Человек он очень неприятный, но все недостатки компенсируются профессиональными качествами. Хирург действительно хирург, специалист высочайшего уровня. Наши ребята имели возможность не раз в этом убедиться. Он прибился к нам после Взрыва – и это стало для всей группировки большой удачей. Странно, конечно, что до Катастрофы в Зоне о нем ничего не было слышно. Но Хирург – он местный, это факт: Зону знает получше иных ветеранов…

Сигарета дотлевает почти до самого фильтра. С сожалением бросаю окурок – уходить с улицы не хочется… Возникает идея: взять из заначки бутылку вискаря, позвать Чекиста с Чапаем, посидеть вон там, за ангаром, выпить-поговорить. Тем более что муторно как-то на душе. Не пойму только, с чего…

Я спускаюсь по наклонному въезду. Здесь, в полумраке между колоннами, расставлен наш автопарк. В основном джипы, но есть и пара «КамАЗов» с КУНГами. Одно время ребята отовсюду собирали, даже из города несколько машин пригнали. Исключительно дизели, по понятным причинам.

Массивная створка ворот приоткрыта, из щели пробивается луч света. С чем в Зоне нет и, видимо, никогда не будет проблем – это с электричеством. Одного артефакта с незамысловатым названием «аккумулятор» хватает, чтобы снабжать энергией все наше подземелье в течение месяца. А потом закинул в аномалию, забрал через день – и еще месяц.

Спускаюсь по гулкой металлической лестнице на минус третий. Широкий бетонный коридор, крашенный в синий цвет. По стене, у самого потолка, тянется вереница тусклых лампочек. В глубоких нишах – выпуклые щиты металлических дверей с кодовыми замками. Насколько я знаю, некоторые все еще не взломаны. Но это скорее от ненадобности – за вскрытыми дверями оказались однотипные комнаты-лаборатории с непонятными приборами или склады медикаментов. Медикаментов у нас достаточно, а химические опыты проводить желающих нет.

Хирург квартирует в самом конце коридора, рядом с операционной. Подхожу к двери, стучу по металлу прикладом. Эхо подхватывает звон, уносит в глубину полутемного коридора. Лязгают замки, дверь приоткрывается – из щели выглядывает узкое, покрытое щетиной лицо Хирурга.

– Принес? – В голосе его звучит привычная брезгливость.

– Принес.

– Давай.

– Полай.

Какое-то время Хирург разглядывает меня. Глаза у него запрятаны глубоко, и сейчас, когда он стоит против света, я вижу только темные провалы под выпуклыми надбровьями. Но взгляд его ощущаю почти физически – тяжелый, злобный. Хирург явно хочет сказать что-то грубое. Но прекрасно понимает: существует опасность, что я его просто пошлю и не отдам то, что принес.

– Заходи, – решает наконец он.

Так бы сразу. Перешагиваю через высокий порог, щурюсь от яркого света – по потолку идут два ряда люминесцентных ламп. Это одна из стандартных лабораторий минус третьего этажа. Небольшая комнатка с выложенными белым кафелем стенами. Здесь пахнет больницей и какой-то подгоревшей пищей. Слева во всю стену узкая стойка с приборами, двумя раковинами и вытяжками, посередине длинный высокий стол, на нем среди колб и этажерок с пробирками раскиданы консервы и грязные тарелки. Справа «жилая зона»: армейская кровать, тумбочка, стул, полускрытый под ворохом одежды, и белый лабораторный шкаф, выполняющий, видимо, роль гардероба.

Хирург наклоняется куда-то под стол: я вижу, что там у него сейф. Поворачивает вертушку замка, достает большой контейнер, с грохотом водружает на стол. Внутри – разделенные перегородками ячейки. В ячейках артефакты. Достает две «бусины», пускает по столу в мою сторону. Ловлю, прячу в карман.

– Давай, – брезгливо говорит Хирург.

Паутиныч передал ему небольшой плоский ящик. Металлический. Как он открывается и открывается ли вообще – я так и не понял. По виду просто брусок алюминия, формой и размерами напоминающий небольшую коробку из-под обуви. Ни щелей, ни ручек. Но внутри что-то елозит. Кладу ящик на стол и толкаю в сторону Хирурга. Все это напоминает сцену из какого-то американского фильма.

– Свободен, – бросает Хирург, взвесив коробку на ладони.

Знал бы ты, Хирург, как хочется съездить по твоей недовольной харе. Но приходится сдерживаться. Homo Sapiens non urinat in ventum[2].

– Еще к Паутинычу надо будет?

– А тебе-то что?

– Я готов сходить.

– Понадобишься, позову.

Хирург встает, двигается на меня, недвусмысленно оттесняя к двери. Подхватываю рюкзак, начинаю отступать. Но все-таки решаюсь спросить:

– Скажи, Хирург, а шатуны – они совсем безнадежны? Или чисто теоретически есть шанс, что сознание к ним вернется?

– А, вот оно что! – Сухой рот растягивает едкая улыбка.

Он понял. Во всяком случае, решил, что понял. И взгляд стал такой мерзостный, под стать улыбочке.

– Она – живой человек. Это я тебе как врач заявляю. Все системы функционируют. В том числе и репродуктивная. Можешь попробовать, Паутиныч частенько отлучается. С точки зрения науки это будет весьма интересный эксперимент. И очень смелый…