Читать книгу "Жиган по кличке Лед - Евгений Сухов"

– Ничего у нас нормально не будет. Поздно. И кто сказал, что я буду вам помогать? Я и так им вашу темную расстроил. А то поломали бы вам, Борис Леонидыч, пару ребер, это по-хорошему. – Илья указал на дорисованную харю на полу, в чертах которой сквозило едва уловимое портретное сходство с… ну, конечно. – Кстати, это – Пыж.

3

Удивительно, но этот инцидент не получил продолжения, хотя его и обсуждала вся школа. Пыж ходил со свирепым лицом, а его адъютант Леня Ипохондрик поминутно озвучивал грозные планы расправы и с новым учителем истории, и с Илюхой Холодным. Но у Бориса Леонидовича не сорвали ни одного урока, которые случались сплошь и рядом. А учитель физики на днях даже отменил занятия из-за того, что ученики вскрыли шкаф и продали на толкучке динамо-машину. Осталось выяснить, какой спекулянт так живо интересовался законами электричества. Желтогорская школа-интернат № 1 вообще была очень беспокойным местечком, а живейшая фантазия и большие навыки в воровском деле некоторых воспитанников служили неиссякаемым источником неприятностей для руководства и учителей. Впрочем, Борис Леонидович, несмотря на свой потрепанный и унылый интеллигентский вид, был из числа тех людей, которых было сложно чем бы то ни было удивить.

Однако интернатские воспитанники все-таки смогли удивить Вишневецкого, и это имело далекие и печальные последствия.

Примерно через месяц после поступления в Желтогорскую школу-интернат № 1 Борис Леонидович зашел в один из городских храмов. Он уже знал о декрете об экспроприации церковного имущества, подписанного сердобольным Владимиром Ильичем. Шла служба. Ее вел рослый священник, отец Дионисий, которого Борис Леонидович встречал уже пару раз в городе. Слаженно пел хор, немногочисленные верующие осеняли себя крестом, а бойкий церковный служка у дверей торговал свечами и образками. Служба подходила к концу, когда в храм вошли несколько человек, мало похожих на тех старушек в головных платочках, что, к сожалению, составляли теперь большинство паствы. В одном из них Борис Леонидович узнал товарища Лагина, а еще один, кажется, был не кем иным, как замечательным Левой Паливцевым, этим молодым, да ранним заместителем директора Желтогорского интерната. С товарищами были несколько дюжих комсомольцев и – для пущей солидности – двое чоновцев, сотрудников части особого назначения (ЧОН).

– Спекулянт, – кивнул один из них на служку и, захватив пятерней разом несколько больших и малых свечек, бросил прямо в рябую рожу незадачливого торговца. Тот заскулил. Паливцев важно сказал что-то об опиуме для народа, но несколько самых толстых свечей в карман все-таки сунул.

Служба окончилась. Не дожидаясь, пока прихожане покинут церковь, товарищ Лагин проследовал к отцу Дионисию и произнес:

– Вы тут главный?

– Я – настоятель этого храма. В церкви нет главных. Все мы равны перед господом… – настороженно глядя на посетителей, произнес осанистый священник. О, не самую благодарную аудиторию избрал себе отец Дионисий, и совершенно напрасно начал он в таком напыщенном тоне. Семен Андреевич извлек из кармана бумагу и протянул настоятелю. Борис Леонидович стоял у стены и наблюдал…

– Интересно? – прозвучал знакомый голос.

Вишневецкий оглянулся. В двух шагах стоял Илюха Холодный. В его руке была зажженная свечка.

– Ну… Интересно, – отозвался Борис Леонидович. – А ты что тут?

– За упокой ставил. И за здравие. Скоро тут ничего не останется.

– За чей упокой?

– Легче перечислить, за чье здравие. За собственное, кстати. Больше особенно не за кого. А за упокой сейчас как-то востребованнее. И то ли еще будет… – криво усмехнулся Илюха, и Борис Леонидович передернул плечами, вспомнив, что мальчишке идет четырнадцатый год.

Между тем отец Дионисий спрашивал:

– Цель вашего посещения?

– Вы, наверно, слышали, гражданин настоятель, что в стране голод. У нас относительно благополучно, а вот в Поволжье… – Товарищ Лагин покачал головой. – Голодают дети. В России неурожай. Зато в Канаде гигантский урожай пшеницы, и мы можем закупать продовольствие, но на это, как вы понимаете, нужны средства. Издан Декрет Совнаркома… Собственно, вы наверняка об этом знаете. У нас постановление на изъятие ценностей. Не волнуйтесь, гражданин настоятель. Мы – аккуратно и с уважением.

– Аккуратно и с уважением? – переспросил отец Дионисий, из-за его спины которого выступил рослый дьякон, с откровенным подозрением глядящий на вошедших. – Аккуратно и с уважением?

Лагин кивнул:

– Именно так. К тому же мы готовы изъять только те ценности, которые не имеют прямого отношения к богослужению, без которых можно обойтись.

– В конце концов, ни в каком Евангелии не написано, что иконы должны быть непременно в серебряном или золотом окладе, а богослужебные книги украшены драгоценными камнями, – со значительным выражением лица сказал педагог Паливцев. Его дернули за рукав: дескать, не высовывайся, раз увязался.

– Я уполномочен руководить изъятием ценностей из вашего храма, – расставил акценты Лагин.

Отец Дионисий произнес:

– Гражданин уполномоченный, власть, конечно, ваша, но я хочу заметить, что церковь автономна от государства, и потому вы не вправе…

– Чего ты с ним разговариваешь, рассусоливаешь, Семен? – откликнулся один из чоновцев. – Бери его за брюхо и тащи в кладовые. У них там немало ценностей, наши навели справки. С этой контрой нужно по-нашенски, по пролетарскому закону!

– Вот именно! – поддержал Паливцев.

– Идем отсюда! – пробормотал Борис Леонидович.

– Сейчас будет драка, – не отвечая на предложение учителя истории, проговорил Илья, – потом проломят башку дьякону или даже самому батюшке и начнут обчищать церковь. Здесь прямо напротив, в ста шагах – бывший дом купца Константинова, куда сейчас свозят все реквизированные ценности из этого района города. Все очень просто.

– Да, я знаю… я сам снимаю квартирку в доме напротив особняка Константинова. А ты откуда знаешь, что тут будет? – спросил ошарашенный Борис Леонидович.

– А что тут знать? Первую церковь за сегодня обчищают, думаете? – недобро усмехнулся мальчишка.

Между тем события начали разворачиваться в полном соответствии со словами Ильи. Посчитав аргументацию исчерпывающей, товарищ Лагин властно отстранил священника и направился к алтарю. Его настиг дьякон.

– Прочь! – проревел он. – Прочь, нечестивцы, из святого храма!

Он уже успел обильно промочить глотку горячительным, но его гнев был вполне искренним. Комсомольцы загорланили. В этот момент в церковь вбежали несколько мужчин, которых привела старушка-прихожанка в пестром платке:

– Церкву божию оскверняют, святотатцы!

Началась свалка. Наилучшие бойцовские качества проявил отец дьякон, который сломал челюсть одному из комсомольцев. Товарищ Лагин махнул рукой: