Читать книгу "Черная смерть - Иван Стрельцов"

Сейчас всего, кроме возможности умереть, они были лишены.

Вскоре горячий степной воздух наполнился грозным шумом, через несколько минут невооруженным глазом были видны пыльные шлейфы, тянущиеся едва ли не до неба. Ясно, к городу подходили войска, усиленные бронетехникой.

Наведя бинокль, Степан увидел бойцов, сидящих на броне БМП, одетых в жесткие бронежилеты и шлемы типа «сфера», вооруженных тяжелыми автоматами. — Ясно, — со вздохом произнес Корчинский, — «Альфа» пожаловала.

— Ерунда, — подал голос Абдула. Он лежал на полу, подстелив под свою жирную тушу два больничных матраса, и непрерывно курил самокрутки, «заряженные» гашишем. Глаза его лихорадочно блестели, на мясистых губах пузырилась пена. — Мы воины Аллаха, мы прекратим эту воину и станем героями.

— Вряд ли нас отсюда выпустят живьем, — с горечью произнес Степан. Студент-недоучка завел отряд отборных бойцов в ловушку, думая, что обеспечил себе защиту несколькими сотнями заложников. Что для нынешнего времени несколько сотен, когда первый день штурма Грозного окрасился кровью нескольких тысяч. Сейчас главное — соблюсти тайну информации, а потом, выгнав танки на прямую наводку, расстрелять больничные корпуса и все огневые точки, затем придет «Альфа» и прикончит уцелевших. Потом можно раструбить на весь мир, что гибель мирного населения — это работа чеченских варваров. Точно так же поступил бы и он.

— На, покури, — предложил Абдула, подкуривая новую папиросу. — Легче станет.

— Легче не станет…

Как ни ожидали штурма боевики, он начался неожиданно. Апьфовцы приближались бесшумно, пока их не увидел один из часовых. И тут началось. Противоборствующие стороны взорвались огнем. Первое время Степан еще стрелял, целясь в расплывчатые камуфлированные силуэты, но после того, как вскочившего во весь рост Абдулу с пулеметом на изготовку изрешетили десятки пуль, превратив тушу толстяка в окровавленный ком, опытному глазу бойца стало ясно — это снайперы, и не единицы метко стреляющих солдат, а десятки… Вжавшись в пол, Степан понял — это конец. Их уничтожат, чтобы показать всем сражающимся в Чечне — захват заложников им не поможет. Огонь наступающих нарастал уже «Альфа» подобралась к ближайшим постройкам, еще немного — и дойдет до рукопашной. На чьей стороне перевес, и так ясно. Что будет с захваченными в плен боевиками, тоже ясно. Степан сам не раз карал пленных, считая что нечего затягивать разбирательство причин, толкнувших человека на тот или иной шаг, почему он взял оруже и пошел воевать. Знал, как с ним, славянином, поступят славяне из «Альфы». А жить так хотелось…

Убежденный атеист, Степан Корчинский обратился к богу. Он никогда не знал молитв и потому просил бога по простому, по-человечески:

— Господи, помилуй, пожалей меня. Грешен, что поднял руку против единоверцев, братьев по крови. Пожалей меня, сохрани от смерти. Клянусь, никогда не буду лезть политические разборки. Не мое это дело. Клянусь.

Моля бога о сохранении жизни, Степан не забывал заодно костылять Асламбека, Шамиля, САМОГО Джахара уже покойного Абдулу, толкнувших его на эту авантюру. При этом не забывая заодно бросать в окно гранаты (на случай, если альфовцы подойдут впритык к больничное корпусу].

То ли бог услышал мольбы заблудшей овцы, то ли был приказ командования, но «Альфа» отошла. Начался длительный процесс переговоров. Появились журналисты со всего света, депутаты, правозащитники. Начались уговоры, увещевания, призывы к здравому смыслу, вслед за которым последовал расстрел заложников.

Степан понял, акция не имела никакого военного смысла. Это была политика, грязная, замешанная на крови невинных.

После расстрела заложников переговоры пошли быстрее. Шамилю не удалось вытребовать вывода войск из Чечни, но он добился, чтобы его отряд отпустили обратно…

Степан Корчинский проснулся от биения собственного сердца, так было всегда, когда ему снился этот сон. Впрочем, это был не сон, это была боль, запечатлевшаяся в его Мозгу на всю оставшуюся жизнь. Такого страха, как он натерпелся в Буденновске, лежа под обстрелом у окна в захваченной боевиками больнице, когда на штурм пошла «Альфа», он еще никогда не испытывал. Даже когда через два месяца, возвращаясь домой, он случайно узнал, что сопровождающие чеченцы собираются сдать его грузинским властям как абхазского боевика, чтобы не платить ему причитающиеся деньги. Он их просто зарезал без угрызении совести и сбросил тела в пропасть, имитируя случайную гибель.

Домой вернулся с одной мечтой, отомстить за свой страх в той больнице, за предательство и за деньги, которые ему тогда не заплатили.

Появление в кабинете прекрасной незнакомки с предложением получить должок с Асламбека Максурова Степан воспринял как божье указание. Именно Асламбек был виновен во всех его злоключениях. После войны в Абхазии чеченский батальон, где служил Степан Корчинский, вернулся в Ичкерию, вскоре его расформировали, распределив взвод опытных бойцов по отрядам с еще не обстрелянными ополченцами.

Взвод Степана был причислен к отряду Максурова. Асламбек с первого дня невзлюбил Корчинского и вскоре нашел повод, чтобы отстранить его от командования взводом. А когда началась война, посылал бывшего взводного на самые опасные задания. Но Степан тогда умудрился выжить…

После ухода незнакомки Корчинский сделал две вещи первое, повесил «хвост» даме, сделавшей ему столь лестное предложение. Обжившись в цивильном мире и не утонув в бурлящем море современного бизнеса, он усвоил главное правило — «если собираешься работать совместно с кем-то, постарайся разузнать о будущем компаньоне как можно больше сведений. Не аферист ли пытается тебя поймать на крючок?».

А во-вторых, позвонил начальнику оперативного отдела Кухарю и пригласил его к себе.

С Николаем Корчинский был знаком более двадцати лет. Поначалу они не были друзьями, учились вместе в Киевском училище разведки и контрразведки имени Фрунзе. По окончании училища двое молодых лейтенантов оказались на Дальнем Востоке в десантно-штурмовой бригаде. Потом трижды каждый из них съездил «за речку», на войну в Афганистан. В то время они уже были ротными и ездили менять друг друга. После вывода частей сороковой армии из Афганистана оба майора получили предписание с переводом в девяносто восьмую Белградскую воздушно-десантную дивизию. Корчинского назначили командиром отдельного отряда специального назначения, Кухаря — начальником штаба этого отряда. Два года они мотались по «горячим точкам», пытаясь потушить костры межнацинальной розни. Потом все полетело в тартарары, перестала существовать страна, которой служили оба офицера, потом и армия приказала долго жить.

Тут судьба их и разделила. Уволившись из Вооруженных Сил, Корчинский направил свои стопы в Абхазию, где уже вовсю разгорелся очаг войны. А Николай Кухарь пошел служить в милицию и уже через год стал заместителем начальника РОВД, вскоре должен был получить звание подполковника. Но ничего не получилось, вербовщики из Чечни уговорили его поехать на Кавказ, готовить кадры для зарождающейся ичкерийской армии. Там его и застигла война с федеральной Россией. В боях за Бамут судьба снова свела Николая и Степана, один находился при штабе генерала Дудаева, а второй был чуть ли не штрафником…