Читать книгу "Модус вивенди - Дарья Кузнецова"

— А я привычный. Спи, здесь ничего не происходит и пейзаж не меняется.

Некоторое время мы молчали. Сначала я пристально вглядывалась в окружающий странный мир, ожидая, что Одержимый ошибается и вот-вот случится какая-нибудь неприятность. Дорога безмолвствовала, а парящие огоньки хоть и вносили некоторое разнообразие, но весьма незначительное. И я в конце концов была вынуждена признать правоту мужчины: любоваться окрестностями, несмотря на всю их необычность, действительно было скучно.

— А как выглядит ваша дорога-между-мирами? — полюбопытствовала я.

— Как дорога. Грунтовая дорога в осеннем тумане, — отозвался он.

Мерная поступь неза в самом деле убаюкивала, и я в конце концов расслабилась, устроив голову на плече мужчины. Было удивительно уютно сидеть вот так — в коконе плаща, в кольце сильных рук Одержимого. Сейчас, как тогда в танце, он казался надежным и уверенным, внушал безотчетное доверие. Наверное, потому что молчал.

Глава четвертая

Первые впечатления

Я вижу корни танца в богатстве природы.

Кадзуо Оно

Спать я не собиралась, лишь прикрыла глаза, отвлекаясь от мельтешения светлячков, — а в следующее мгновение очнулась от легкой встряски.

— Прибываем, — сообщил Одержимый. Я выпрямилась, растирая лицо и затекшую шею и пытаясь размять спину.

— Как я умудрилась заснуть? — растерянно пробормотала я. Вопрос был риторический и задан себе под нос, но на него неожиданно ответили.

— Нормальная реакция. Мозгу проще отключить сознательное восприятие действительности, нахождение здесь для него слишком неестественно.

Хотелось задать еще пару сотен вопросов, но я поспешила отогнать несвоевременные мысли и сосредоточиться на предстоящей встрече. Для чего сначала надо было поправить плащ — не хотелось бы провалить всю миссию в первый же момент, да еще так глупо.

Моему примеру последовал и Ветров, и вскоре сидеть стало уже не так удобно, как раньше. Но через несколько секунд все это потеряло смысл, потому что мы прибыли.

Финиш оказался еще более неожиданным, чем старт. Мир вокруг несколько раз быстро кувыркнулся через голову, вызывая головокружение и тошноту, порыв ветра дернул полы плаща. Странный парадокс восприятия: тело не ощутило никаких изменений, а разуму почудилась резкая остановка. Наверное, если бы не надежная опора в лице Одержимого, я непременно упала бы, спутав реальность с вымыслом.

Неза рядом не было, и только что завершенное путешествие по дороге-между-мирами казалось сном.

Мое внимание привлек звонкий щелчок, который у варов соответствовал нашему междометию «эй!», и я поспешила сосредоточиться на настоящих событиях, а не прошедших. И первым делом мягко, но настойчиво попыталась вывернуться из объятий почему-то не спешившего выпускать меня мужчины. Одержимый на пару мгновений замешкался, но руки убрал. А я с интересом огляделась, добрым словом поминая создателей моего плаща, изнутри почти прозрачного и позволяющего свободно ориентироваться в окружающем пространстве.

Я смотрела голограммы с видами планет и строений, созданных варами, но сейчас отчетливо понимала, что это была бледная тень реальности. Довольно просторная комната имела необычную с нашей точки зрения форму. Здесь не было ни одной прямой грани и острого стыка; сферическая поверхность, образующая стены и потолок, внизу закруглялась и плавно переходила в неглубокую вогнутую тарелку пола. Отдельного упоминания был достоин и цвет: насыщенная темная зелень вершины купола плавно перетекала в солнечную желтизну центральной части пола через яркие, сочные оттенки настолько плавным градиентом, что взгляду было не за что зацепиться.

И я сообразила, что именно это напрягает больше всего: отсутствие «блестящих» точек. Неявные границы совмещения поверхностей и цветов делали очертания расплывчатыми, и вся комната казалась сплошным оптическим обманом. Это ощущение только усиливалось отсутствием видимых источников света; то ли светился сам воздух, то ли стены. Не более реальным, чем его окружение, выглядел и встречающий нас вар в своем тускло-сером плаще, мерцающем в рассеянном свете как срез авантюрина или свежий снег ясной морозной ночью.

— Рад приветствовать говорящих, — первым нарушил тишину местный.

Язык у них был очень простой для понимания и запоминания, даже почти примитивный. Никаких родов, падежей, склонений и спряжений, слова не меняли свою форму, три простых времени — настоящее, прошлое и предполагаемое, причем последние два образовывались от первого добавлением дополнительных слов, которые можно было перевести как «был» и «буду». А вот произношение, на наш взгляд, было сложным — череда шипящих и цокающих звуков при почти полном отсутствии гласных. Челюсть и гортань у варов были очень похожи на человеческие, как и прочие части организма, но в строении имелись и отличия, определяющие эту самую сложность произношения.

С другой стороны, им разговаривать на нашем языке тоже было непросто, не говоря уже о том, что некоторые его аспекты они просто не понимали — как, например, те самые рода. У них вообще в языке отсутствовали понятия «мужчины» и «женщины», что странно, поскольку сами палачи были такими же двуполыми млекопитающими, как люди.

— Рад приветствовать говорящего, — осторожно ответила я, радуясь, что у меня была возможность потренироваться в этом странном языке. Получилось не идеально, но, насколько я могла судить, вполне правильно, хотя встречающий отчего-то на несколько мгновений завис, задумавшись. И я пожалела — подозреваю, не последний раз — о существовании этих дурацких плащей, потому что из-за одежды невозможно было следить за мимикой и реакциями собеседника.

— Следовать за я отдыхать, — в конце концов решил он. Теперь замешкалась уже я, пытаясь сообразить, как правильно попросить его прихватить наши вещи. Мы-то гравитонными полями управлять не умели, а высовывать из-под плащей части тела инструкция запрещала наистрожайше, потому что это всегда заканчивалось плачевно. Но Одержимый умудрился просто и изящно выкрутиться из ситуации: накрыв полой плаща, подобрал сумку. Плащ, правда, теперь странно топорщился, но никаких вопросов и нареканий у провожатого это не вызвало.

— И что, эти капюшонники вообще никогда не снимают свои тряпки? — уже на родном языке мрачно уточнил Ветров, пока мы шли по залу.

— Неизвестно, но, мне кажется, иногда все-таки снимают. Конечно, всякие процедуры вроде мытья или даже размножения можно исхитриться и провернуть так, но в это слабо верится. И зачем им в таком случае комбинезоны под плащами? — с сомнением ответила я. — Может, это допустимо только в очень ограниченном кругу лиц. Ну, как у нас раздеваться донага. А публичная демонстрация настолько неприлична, что за это сразу убивают на месте. — Я пожала плечами. Версий, объясняющих поведение варов, были тысячи, вот только подтвердить или опровергнуть ни одну из них сами инородцы не хотели: все это также были «не темы для разговоров». — Во всяком случае, по отзывам наших предшественников, в личных покоях они спокойно ходили без плащей, и это никак не каралось.