Читать книгу "Модус вивенди - Дарья Кузнецова"

— Барышня, шли бы вы, воздухом подышали! Вон какая погода хорошая; может, последние теплые деньки!

— Матвей Степанович, ваш пессимизм удручает, — с легким укором проговорила я, отодвигая в сторону контейнер с «клыками» — информационными носителями, получившими свое название за характерную форму.

— Какой такой пессимизм? — растерялся ворчун.

— Отчего сразу «последние»? Нет уж, мы с вами еще повоюем! — я позволила себе легкую улыбку.

Матвей Степанович Савельев, строго говоря, был мне совершенно посторонним человеком. Но он очень любил и уважал отца и по непонятной причине считал своим долгом приглядывать за мной теперь, после его смерти. Наверное, одинокому старику больше не о ком было заботиться, а потребность такая имелась. Я же… В общем-то, я находилась в аналогичном положении и тоже искренне радовалась присутствию в моей жизни этого старого офицера.

Первое время он упрямо навещал меня, добираясь каждый раз через полгорода. Вскоре меня заела совесть, и я предложила старику перебраться ко мне — благо, стеснить кого-то в этих хоромах было затруднительно. В конце концов, скомпрометировать меня подобное соседство не могло: не в том Савельев был возрасте, а выиграли от этого все. И дом, в котором я появлялась довольно редко, был под присмотром, и самому штабс-капитану не надо было тратить время на дорогу, да и вписался он в наш Вдовий район удивительно органично.

— Ох, барышня, все шутки шутите! Шли бы вы, в самом деле. Худая, бледная; в чем только душа держится? Да и Савку бы прогуляли; она же по вам скучает, — вернул укор собеседник.

Здесь крыть было нечем. Савкой Матвей Степанович называл мою собаку, эдак фамильярно сокращая Македу Царицу Савскую до чуть ли не дворняжьей клички. Но та, несмотря на родословную более древнюю, чем у иных титулованных особ, благородно прощала старика и платила ему за ласку искренней любовью. Сейчас, услышав свое имя, она подняла морду с лап, разглядывая нас умными карими глазами, и пару раз вежливо махнула хвостом.

Более интеллигентной собаки я не встречала никогда. Что там собаки; аккуратности у нее могли бы поучиться многие люди! Русские псовые борзые вообще, на мой взгляд, служили эталоном изящества и достоинства, но Македа выделялась даже среди них, с гордостью нося громкое имя. Я не помню случая, чтобы она без команды за кем-то кинулась, подобрала что-то с земли или вообще украла. Эта собака, кажется, скорее умерла бы с голоду, чем позволила себе недостойное поведение. Порой в ее присутствии я и сама чувствовала себя неловко.

Перед Царицей мне было стыдно всегда. Служба не позволяла много времени проводить в родном доме, и получалось, что я постоянно предавала собачью преданность этого благородного создания. Савельев знал, на что давить, чтобы заставить меня оторваться от работы. И за это я тоже была ему благодарна: если бы не упрямство старика, я бы так и погибла на рабочем месте, зачахнув без солнечного света, свежего воздуха и нормальной еды, на одном только кофе.

— Ваша правда, — смирилась с неизбежным я. — Пожалуй, стоит прерваться.

Прерваться стоило и по объективным причинам. Работа с энцефалографом — довольно вредное занятие, которым не следует злоупотреблять. Говорят, он не только увеличивает риск развития опухолей, но также провоцирует возникновение всевозможных психических расстройств вплоть до шизофрении. Хотя смутное ощущение, что я провожу в объятьях прибора гораздо больше времени, чем все подопытные этих исследователей, вместе взятые, не давало воспринимать угрозы всерьез. Одно было неоспоримо: перед записью себе в голову следующей порции информации стоило осмыслить старую, и прогулка с собакой подходила для этого идеально.

— Вот это правильно! — искренне обрадовался мужчина. — Вот это дело! А я как раз пока уборку запущу и окна открою, а то как в склепе сидите, — продолжая беззлобно ворчать, он вышел, давая мне возможность спокойно одеться.

— Ну что, Ваше Величество, собирайтесь на прогулку, — обратилась я к собаке. Та неторопливо поднялась со своей лежанки у камина, гибко потягиваясь и широко зевая. А я прошла из кабинета в смежную с ним спальню, чтобы сменить домашний наряд на нечто более подходящее для выхода. Удобные полуботинки, неширокая юбка до щиколотки, приталенная блузка с накрахмаленным воротничком. Единственным отступлением от привычного образа сегодня была теплая кофта вместо строгого форменного пиджака — все-таки прогулка. Собрав волосы в нетугой (чтобы голова отдыхала) низкий узел, взяла перчатки и гравитонный поводок для собаки. На этом сборы можно было считать оконченными.

Окинув себя напоследок взглядом, не удержалась от сокрушенного вздоха: после двух дней напряженной подготовительной работы я и вправду выглядела… не очень. Даже сильнее «не очень», чем обычно. В уголках губ и глаз проступили глубокие складки, такая же рассекла лоб. Глаза вообще производили жуткое впечатление: и без того большие, темные и глубоко посаженные, в обрамлении проложенных усталостью теней они вовсе казались черными провалами. В сочетании с привычной серо-голубой холодной гаммой одежды образ получился откровенно пугающим. Эдакое привидение синего чулка.

— Да уж, Ваше Величество, наш Матвей, как всегда, прав и при этом удивительно тактичен, — обратилась я к собаке, направляясь к выходу. Похлопала себя по левому бедру, и Македа послушно пристроилась рядом. — Про такое обычно говорят «краше в гроб кладут». Как вы думаете, у меня есть шансы исправиться?

Царица не ответила, сделав вид, что не поняла вопроса. Хотя я была уверена: промолчала она исключительно от хорошего воспитания и нежелания оскорблять хозяйку отрицательным ответом.

Для того чтобы привести себя в божеский вид, нужен был полноценный отпуск, а где же его взять? Вот и приходилось довольствоваться короткой прогулкой.

Вдовий район при постройке получил название Военного городка и должен был стать весьма уютным и приятным местечком. Но потом началась война, и как-то незаметно за три тяжелых года к этому месту приклеилось совсем другое название. Это было почти двадцать лет назад, время залечило раны, былая безотцовщина выросла во взрослых людей, тонкие деревца вытянулись и образовали уютные тенистые аллеи, а название так и осталось, укоренилось и постепенно проросло даже в официальные документы.

Удивительно, но это название почему-то не считалось в народе дурной приметой, а район считался весьма респектабельным.

Мне нравилось здесь; тут было тихо, уютно и очень спокойно. Невысокие аккуратные особнячки, малоэтажные дома по нескольку квартир, много зелени и низкая интенсивность движения. Сонная окраина, на которой ничего не случается. Самое лучшее место для спокойного отдыха или для плодотворного изучения документов.