Читать книгу "Травля - Саша Филипенко"

– Как-как! Своей головой! Во-первых, он придумал классный способ отмывать деньги, при случае я тебе расскажу. Во-вторых, изобрел совершенно гениальный способ чистить дома.

– Что ты имеешь в виду под словом «чистить»?

– Грабить, конечно.

– Что гениального можно придумать в ограблениях?

– Благодаря своему математическому складу ума дядя Володя придумывает, как оптимизировать ограбления. Грабить одну квартиру, даже если она в элитном доме и забита деньгами, мало кому интересно. Согласись, интереснее поднять сразу пять, десять квартир. Как вынести все из дома, напичканного камерами и консьержем? Ребята-мусора на все что нужно закроют глаза, но как физически вынести все из дома? Крыша, окна, подъезд? Все не то! Между тем дядя Володя придумывает схему, которая работает в России до сих пор.

– Ну и?

– Ну и не торопи. Он снимает квартиру в элитном доме. Снимает за полгода до предполагаемого ограбления. Все это время воры живут в доме, изучают соседей, знакомятся и так далее. В новогоднюю ночь или другие праздники, когда большинство жильцов разлетаются в отпуска, ребята дяди Володи устраивают ограбления. Вскрыть двери, успеть обнести квартиры до того, как приедет охрана – не беда. Гораздо сложнее по-быстренькому вынести все это добро! И что же делают ребята? Во-первых, они обносят и сами себя, а награбленное прячут в специально выстроенных в квартире тайниках. Через десять минут, когда в элитный дом приезжают мусора, оказывается, что квартиры ограблены, но все камеры наружного наблюдения показывают, что в дом никто не входил и из дома никто не выходил. Камеры внутреннего наблюдения сломаны. Консьержка в ужасе, мусора довольны, потому что они с дядей Володей в доле. Их не волнует, что кто-то кого-то грабит, их волнует только то, что грабители сделали все хорошо, не подставляясь. А включить из себя дурачков, которые не способны раскрыть дело, эти ребята прекрасно умеют. Так через полгода команда дяди Володи съезжает и заселяется в новый дом.

– Но это ведь всего два ограбления в год?

– Во-первых, каждое такое ограбление – это десятки миллионов долларов. Во-вторых, таких команд у дяди Володи три.

– И благодаря этому он стал таким влиятельным, как сейчас?

– Нет, конечно нет! Это всего лишь один из фокусов.

Мои первые задания оказываются чрезвычайно просты. Первые полгода больше напоминают вводный курс. Когда какой-нибудь известный оппозиционер публикует в сети пост – я (в числе сотни подведомственных мне аккаунтов) тотчас набрасываюсь на него. В обязанности входит всего ничего: создать негативный фон и, если удастся, спровоцировать автора на перепалку. Я пишу, что хозяин заметки продажная свинья, что он живет на деньги других государств и не вылезает из заморских консульств. Иногда мне сливают щекотливые факты, и я тотчас использую их. В информационной войне все средства хороши. Если уж гондошишь человека, то делай это наверняка!

Что бы ни происходило в стране, как бы ни лажала власть, из моих комментариев следует, что во всем виноваты Штаты. Вот и весь лейтмотив моей работы. Работа не пыльная, работа, прямо скажем, ерунда. Америка есть единственное оправдание всего дурного на свете. Совсем неважно, происходит ли трагедия в Мурманске или Екатеринбурге – во всем, безусловно, виноваты только проклятые пиндосы. Крысы загрызли младенца в роддоме под Тулой, полицейский изнасиловал задержанного бутылкой в Казани – кто виноват? Конечно, Америка! Мы здесь гадим только потому, что они там срут у себя! Ненависть к Штатам есть единственный и самый действенный мой аргумент. Уже в первые недели я понимаю, что смысла писать взвешенно и разумно нет – есть заказ писать горячо и жестко.

Я комментирую блоги, колонки, статьи. В отличие от других, более мелких троллей, в первое время передо мной не ставят никаких конкретных задач. У меня нет ни заданных тем, ни ключевых слов, которые я обязан употреблять. Кало просматривает и поправляет меня. Он ни в коем случае не давит на новичка. Так, по мелочи, исправляет ошибки. Я чувствую – Кало рад моему трансферу.

Довольно быстро я понимаю, чего от меня хотят. Проход по бровке, финт и навес в штрафную – остальное сделают за меня. Наши болельщики ждут не результата, но красивых голов, не убедительных фактов, но искренности и убежденности в своей правоте. Я могу писать полную ахинею, но за текстами, которые я воспроизвожу, Кало желает видеть пламенного патриота. Я быстро понимаю это. Лев Смыслов схватывает на лету. Создавая очередной комментарий, я намеренно допускаю грамматические ошибки, и это нравится тренерскому штабу. Я алогичен, и это делает меня правым. Россия – страна, где большинство готово верить лишь лжи.

Я совру тебе, малой, если скажу, что работа мне не нравится. Нет, это совсем не так. После редакции все это довольно просто и к тому же весело. Это как обосрать жирную девочку в классе. На самом деле тебе плевать на нее, в глубине души ты даже понимаешь, что издеваться над толстухой плохо, но ты продолжаешь шутить ради шутки. Грешно? Да, возможно, грешно, но только что с того? Про девочку все забудут, класс быстро найдет себе новую жертву, а про тебя будут помнить, как про классного пацана. Ничего личного – в этом деле важно оставаться профессионалом.

Совестно ли мне в это время? Нет, ни хрена. Нет ангелов. Люди, которых я прессую, как и я, полны говна. Разница только в том, что их первыми заказывают у меня. Если хотят – пусть так же троллят и прессуют меня – я не обижусь, и уж тем более моя семья.

В общем, еще несколько месяцев я занимаюсь довольно безобидной работой – пишу всякое говно про людей. Многие, уверен, должны быть мне за это только благодарны – благодаря моей работе два журналиста получают вид на жительство в Штатах.

Впрочем, все это ерунда. Важно только то, что я усердно работаю, и однажды Кало сообщает, что дядя Володя приглашает меня в лес. К этому времени я – автор и режиссер нескольких мини-операций: я подкладываю похоронный венок под дверь одной правозащитницы, подготавливаю срыв театральной постановки и инсценирую нападение на провластного депутата. Все… я все делаю хорошо.

В лесу все по чесноку. Никаких тебе особняков и шале, – дядя Володя всего этого не терпит – обычная палатка. Важные переговоры с заказчиками проходят в шатре, который разбивают метрах в ста от ямы. Ключевые решения, конечно же, принимаются без нас. Более того, если дядя Володя с кем-то и разговаривает, то всегда с глазу на глаз – у нас нет возможности видеть лица людей, которые сюда приезжают.

Я хорошо помню тот полдень, когда впервые стою у ямы. Прикованный за одну лапу к столбу, лежит мертвый медведь. Я смотрю на лужу крови и внимательно слушаю Кало:

– Сегодня дядя Володя пригласит нас поговорить. Ты просто сиди и слушай, хорошо?

– Хорошо, брат, хорошо.

пауза

Александр оказывается не готов. Шквал критики. Команда измывается над ним. «Пас! Пас! Пас!» Каждое касание мяча сопровождается улыбками, охами и вздохами. Даже если Саша отдает точную передачу, одноклубники полагают, что он сделал это слишком медленно. «Назад! Назад! Назад!» На Александра орут защитники и полузащитники! «Давай! Давай! Давай!» Нападающие постоянно жалуются, что он затягивает игру. «Ну! Ну! Ну!»