Читать книгу "Инес души моей - Исабель Альенде"

По мере того как отряд мучительно продирался сквозь джунгли, вера Педро де Вальдивии в это предприятие все уменьшалась, а недовольство все росло. Это было вовсе не то, о чем он мечтал, скучая в своем имении в Эстремадуре. Педро намеревался сражаться с варварами в героических битвах и завоевывать далекие земли во славу Господа и короля, но он и вообразить себе не мог, что ему придется поднять свою шпагу ту шпагу, которая приносила победы во Фландрии и в Италии, на борьбу с природой. Алчность и жестокость спутников внушали Педро глубокое отвращение: в этих грубых солдатах не было ни капли высоких устремлений и ничего достойного уважения. Не считая Херонимо де Альдерете, который неоднократно доказывал свое благородство, его спутники были негодяи самого низкого пошиба, склочные и склонные к предательству. Стоявший во главе экспедиции капитан, которого Вальдивия сразу возненавидел, был человеком совершенно бессовестным: он грабил, торговал индейцами как рабами и не платил положенную пятину в испанскую казну. «Куда мы стремимся так яростно и отчаянно, если все равно золото с собой в могилу не заберешь», — думал Педро, но продолжал двигаться вперед, потому что отступать было некуда.

Эта безрассудная авантюра длилась несколько месяцев, пока наконец Педро де Вальдивии и Херонимо де Альдерете не удалось отделиться от этого злополучного отряда. Они сели на корабль, отправлявшийся в город Санто-Доминго, что на острове Эспаньола. Там они смогли немного отдохнуть от тягот путешествия. Педро воспользовался случаем, чтобы отослать Марине скопленные деньги — так он поступал и впредь, до самой своей смерти.

В это самое время до острова дошло известие о том, что Франсиско Писарро необходимо подкрепление в Перу. Его товарищ по конкисте Диего де Альмагро отправился на самый юг континента с намерением покорить дикие земли Чили. У этих двух знаменитых конкистадоров были противоположные характеры: при всей своей храбрости Писарро был угрюм, недоверчив и завистлив, а Альмагро — честен, искренен и настолько щедр, что желал богатства только для того, чтобы раздавать его. Неудивительно, что размолвки между этими столь различными, но одинаково честолюбивыми людьми превратились во вражду, хотя когда-то они поклялись в верности друг другу перед алтарем, причастившись одной просфорой.

Инкская империя оказалась слишком мала, чтобы вместить их обоих. Писарро, получив титулы маркиза и губернатора и став кавалером ордена Святого Иакова, остался в Перу вместе со своими грозными братьями, а Альмагро, получив в 1535 году титул аделантадо, с отрядом в пять сотен испанцев и десять тысяч индейцев-янакон[11], отправился в Чили, еще не изведанную страну, название которой на языке аймара означает «конец земли». На этот поход он потратил своих личных средств больше, чем Инка Атауальпа заплатил в качестве выкупа.

Едва Диего де Альмагро со своими людьми отбыл в направлении Чили, во владениях Писарро произошло всеобщее восстание. Как только силы виракочей — так инки звали испанцев — разделились, перуанцы вооружились и поднялись на борьбу с захватчиками. Конкиста империи инков оказалась под угрозой, как и жизни самих завоевателей, которым пришлось сражаться с превосходящими их во много раз силами противника. Франсиско Писарро бросил клич о помощи, который достиг Эспаньолы и был услышан Вальдивией. И храбрый солдат тут же, не колеблясь, решился ехать в Перу.

Одно только название этой страны — Перу — заставляло Педро де Вальдивию думать о невообразимых ее богатствах и утонченной культуре, о которых так красноречиво рассказывал его друг Альдерете. Вальдивия с восхищением представлял себе то, о чем говорилось, хотя, конечно, не все было достойно похвал. Он знал, что инки были жестоки и управляли своим народом, не зная жалости. После битвы, если проигравшие не соглашались полностью подчиниться их власти, они не оставляли в живых ни единой души, а при малейшем проявлении недовольства переселяли целые деревни на расстояния в тысячи лиг. Самым жестоким образом казнили они всех своих врагов, включая женщин и детей. Великий Инка, который брал в жены собственных сестер, чтобы гарантировать чистоту королевской крови, считался воплощением божества, душой империи, ее прошлого, настоящего и будущего. Говорили, что у Атауальпы был сераль в три тысячи девушек и бессчетное множество рабов, что он пытал пленников просто для развлечения и собственноручно отрубал головы министрам. Народ, безликий и безгласный, жил в полном подчинении; его предназначением было с раннего детства до самой смерти работать на орехонов — придворных, жрецов и воинов, которые жили в вавилонской роскоши, в то время как простые люди и их семьи едва выживали, обрабатывая крошечные земельные наделы, которые были у них лишь в пользовании, а не в собственности. Испанцы рассказывали, что многие индейцы предавались содомскому греху, за который в Испании полагается смертная казнь и который порицается также у инков. Прекрасным доказательством блудливости этого народа были керамические статуэтки эротического свойства, их показывали в тавернах, к большому удовольствию присутствующих (те прежде даже не подозревали, что можно предаваться пороку такими разнообразными способами). Те же путешественники уверяли, что матери-индианки собственными пальцами лишают девственности своих дочерей, прежде чем отдавать их мужчинам.

Вальдивия не видел ничего предосудительного в том, чтобы стремиться к богатству, которое можно было найти в Перу, но больше его привлекало не это, а необходимость сражаться плечом к плечу вместе со своими земляками и стяжать славу, которая до тех пор от него ускользала. Это отличало его от остальных участников экспедиции, вышедшей на помощь Писарро: их воодушевлял исключительно блеск золота.

Об этом он сам говорил мне множество раз, и я ему верю, потому что этим объясняются и другие решения, которые он принимал в своей жизни. Так, подстегиваемый неискоренимым идеализмом, несколько лет спустя он бросил наконец приобретенные уверенность в завтрашнем дне и богатство ради того, чтобы попытать счастья в завоевании Чили — в проекте, который не удалось осуществить Диего де Альмагро. Слава, только слава — вот куда всегда указывал компас его судьбы.

Никто не любил Педро больше и не знал его лучше, чем я. Поэтому я имею право говорить о его добродетелях, так же как немного позже мне придется рассказать и о серьезных недостатках, которые у него тоже были. Не скрою: потом он меня предал и вел себя как трус. Но даже самые честные и храбрые мужчины часто предают нас, женщин. А Педро де Вальдивия, смею заверить, был одним из самых честных и храбрых мужчин, прибывших в Новый Свет.

Вальдивия посуху отправился в Панаму, где в 1537 году в числе других четырех сотен солдат сел на корабль, идущий в Перу. Плавание заняло пару месяцев, и, когда Педро достиг своей цели, восстание индейцев было уже подавлено благодаря удачному своевременному вмешательству Диего де Альмагро, который вернулся в Перу как раз вовремя, чтобы объединить свои силы с силами Франсиско Писарро. Продвигаясь на юг, Альмагро перевалил через заснеженные горные вершины, перенес невероятные тяготы и, пройдя через самую жаркую пустыню в мире, вернулся совершенно разбитым. Его экспедиция в Чили добралась до реки Био-Био, той самой, где за семьдесят лет до того отступили инки, тщетно пытавшиеся захватить территории индейцев юга, мапуче. Инки так же, как и отряд Альмагро, не смогли справиться с этим воинственным народом.