Читать книгу "Валентина Толкунова. Я не могу иначе. Жизнь, рассказанная ею самой - Валентина Толкунова"

Это стихи удивительной поэтессы и моей близкой приятельницы Карины Филипповой. Я сейчас готовлю музыкально-поэтический спектакль «Как быть счастливой», который состоит из музыкальных новелл и замечательных стихов (премьера состоялась в Московском театре Новая Опера 12 мая 2009 г. – Прим. сост.).

Карина Филиппова и ее муж, Борис Диодоров, – люди, близкие мне состоянием души, взглядами на мир и отношением к людям. Борис Аркадьевич – необыкновенный художник, автор иллюстраций к сказкам Ганса Христиана Андерсена, получивший из рук датской принцессы Александры главный приз Международного конкурса Андерсена в Оденсе. Этой высокой награды удостаиваются один раз в жизни. Я наслаждаюсь общением с удивительной парой, в которой оба супруга наделены детской душой и теплым сердцем; бывая у них дома, не устаю радоваться, что мы слышим и понимаем друг друга, и печалиться, что таких людей не бывает много.

Есть в современном мире те, кто далек от высокой литературы, от поэзии. Мне их искренне жаль: они, будто изгнанники, обделены счастьем парения, и им невдомек, что такое прекрасный слог, точное слово, парадоксальная мысль, железная логика. Книги необходимы, и, хотя сейчас к компьютерам обращаются чаще, чем к книгам, именно литература учит сопоставлять, рассуждать, выстраивать мысль.

В 1984 г. я впервые приехала в Америку, и меня пригласили в Университет Джона Хопкинса в Балтиморе. В то время русский язык и литературу у них преподавал писатель Василий Аксенов, недавно покинувший страну, и у его студентов сложились необычайные взаимоотношения с русским языком. Например, они как-то сказали мне, что в недалеком будущем будет создана специальная компьютерная программа, с помощью которой любой желающий сможет прочитать роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир» не в четырех томах, а на четырех страничках. Помню, мне подумалось: «Какие же бедные, несчастные люди те, кому суждено дожить до такого!»

* * *

Мои песни не вызывают эмоции ниже спины; скорее, эмоции на уровне сердца, на уровне головного мозга. Мне очень трудно понять, как – при сегодняшней доступности литературы – стихи Цветаевой и Ахматовой не складываются в песни и мало кому нужны? Покупают детективы, приключения, романтику, бульварную литературу, но не поэзию, не Пушкина, не Толстого. Почему? Потому что дух оскудел и наступила нищета: у людей, при набитых деньгами карманах, обнищал дух. Раньше все обстояло наоборот – Цветаеву или Ахматову было невозможно достать, но люди отличались духовностью, были готовы к восприятию таких стихов. Сейчас о готовности говорить не приходится, большинство о классике не желает даже слышать.

Вот, например, полные смысла стихи современницы Пушкина, Евдокии Ростопчиной, на которые был написан романс, ставший одним из любимых в моем репертуаре:

Вы вспомните меня когда-нибудь… но поздно!

Когда в своих степях далёко буду я,

Когда надолго мы, навеки будем розно —

Тогда поймете вы и вспомните меня!

Проехав иногда пред домом опустелым,

Где вас всегда встречал радушный мой привет,

Вы грустно спросите: «Так здесь ее уж нет?» —

И мимо торопясь, махнув султаном белым,

Вы вспомните меня!..

Вы вспомните меня не раз, – когда другая

Кокетством хитрым вас коварно увлечет

И, не любя, в любви вас ложно уверяя,

Тщеславью своему вас в жертву принесет!

Когда уста ее, на клятвы тороваты,

Обеты льстивые вам станут расточать,

Чтоб скоро бросить вас и нагло осмеять…

С ней первый сердца цвет утратив без возврата,

Вы вспомните меня!..

Когда, избави бог! вы встретите иную,

Усердную рабу всех мелочных сует,

С полсердцем лишь в груди, с полудушой – такую,

Каких их создает себе в угодность свет,

И это существо вас, на беду, полюбит —

С жемчужною серьгой иль с перстнем наравне,

И вам любви узнать даст горести одне,

И вас, бесстрастная, измучит и погубит, —

Вы вспомните меня!..

Вы вспомните меня, мечтая одиноко

Под вечер, в сумерки, в таинственной тиши,

И сердце вам шепнет: «Как жаль! она далёко, —

Здесь не с кем разделить ни мысли, ни души!..»

Когда гостиных мир вам станет пуст и тесен,

Наскучит вам острить средь модных львиц и львов,

И жаждать станете незаученных слов,

И чувств невычурных, и томных женских песен, —

Вы вспомните меня!..

Когда-то я пела баллады на стихи Федерико Гарсии Лорки. Кому они сейчас важны? Смешно об этом говорить, не так ли? Я исполняла песню татарского композитора Алмаза Монасыпова «А любовь-то лебедем» на стихи Лиры Абдуллиной. Кому нужна сейчас эта потрясающая песня, вошедшая в «Песню года»? Никому, хотя в уголке каждого человеческого сердца есть затаенный, невостребованный романтизм. К несчастью, сегодняшние люди слишком вовлечены в политические кровавые события, им приходится бояться каждого дня и проживать день сегодняшний в страхе за день грядущий. Именно этот страх, как мне кажется, не позволяет им слушать хорошую музыку и читать хорошие стихи. Мне бесконечно жаль наше смутное время, которое не дает людям пищи для ума и сердца.

В мире бытует мнение, что одним – деньги, другим – душа. Но в каждом обществе есть класс людей, способных воспринимать прекрасное, и класс тех, кто довольствуется низменным. В данный момент искусство у нас находится на низком уровне полублатной песни. Именно такое положение вещей я называю глухотой души, демонизмом, свойственным нашей эпохе. Вместе с тем среди нас есть люди, служащие высокому началу – не золотому тельцу, а золотому состоянию души.

Я дожила до того дня, когда вся классика умещается буквально на одном диске, но это малоинтересно, поверьте! Такие новшества сродни ледышке, тающей в руках: ты хочешь ощутить ее, приложить к лицу, чтобы почувствовать холод, а она тает и – раз! – ее уже нет. Потому я и не могу принять факт, что сейчас читают не романы, а их краткое изложение. Это ведь равносильно тому, что в музыкальном произведении только начало и конец прослушать, а середину выкинуть и не знать, что там вообще происходит, где кульминация, из каких частей состоит соната и т. д. Как музыкант, я всегда нервничаю, если исполнители позволяют себе купюры; мне невдомек, почему та или иная часть не должна звучать. Я, например, обожала сочинение полностью – и вдруг для упрощения его искромсали; а у нас чего только не сделают для упрощения, для примитива!

Случались в моей жизни необычайные, удивительные моменты, которые бережет в памяти каждый артист. Никогда не забуду, как после одного из концертов ко мне подошла женщина и сказала, что обязана моей песне жизнью. Оказалось, когда она умирала на больничной койке, ей принесли маленький радиоприемник, по которому она услышала впервые «Я не могу иначе», где были такие строчки: «Ты заболеешь – я приду, боль разведу руками. Все я сумею, все смогу. Сердце мое – не камень».