Читать книгу "Такси! - Анна Дэвис"

— Но больше я с ним не сплю. А то возомнил, ублюдок, будто ему все позволено.

Тут девчонка перехватила в зеркале мой взгляд, и я, смутившись, отвернулась. Нечего подслушивать — надо приводить в порядок собственные амурные дела.

Джонни…

Он появился в моем такси ненастной ноябрьской ночью, три года тому назад. Проезжая у Кингз-Кросс, я увидела высокий темный силуэт: полы пальто развеваются на ветру, лицо спрятано в воротник, отведенная в сторону рука торчит будто палка от метлы — он голосовал, заметив оранжевый огонек. Я подъехала, он попросил подвезти его к «Слону». Было уже около четырех, а может, и того позднее. Я жила в Пэкхеме, и «Слон» был как раз по пути. И я сказала, чтобы он залезал.

Он не пытался завести разговор. Просто сидел и смотрел в окно. Меня это устраивало. Мои мысли тогда были заняты совсем другими делами. До тех пор, пока уличные огни не осветили его лицо. Пока я не увидела шрамы.

Шрамы покрывали все лицо. Правая щека искромсана, кожа стянута так, что глаз почти закрыт. Куски пересаженной ткани. Длинные черные волосы зачесаны вперед, — наверное, чтобы хоть как-то замаскировать это зрелище. Левая сторона была немного получше.

Не повезло бедняге, подумала я. Интересно, где его так приложило.

Помню, как он перехватил мой взгляд. Лицо исказилось от злости. Я сделала вывод, что несчастный случай — или что там это было — произошел совсем недавно. Парень еще не привык к тому, что на него глазеют.

Воспоминания нахлынули внезапно. Только что я видела в зеркальце эти покрасневшие, полные муки глаза, а в следующее мгновение была уже совсем в другом месте. В школьном зале, среди визжащих девчонок, окруженная одноклассниками, я лезла из кожи вон, чтобы получше рассмотреть ребят на сцене. Проталкивалась, пробивалась как можно ближе к великолепному певцу.

Этого не может быть… Или может?

Они называли себя «Капоне». Четверо — как «Битлы». Ударник и три гитары. Солист играл на электрогитаре — подделке под «Стратокастер». Все держалось на нем, именно он обладал настоящим талантом. Репертуар был в основном чужой: «Дюран-Дюран», «Полис», «Клэш». Но были и их собственные песни: «Шоколадный», «Мадди», «Прошу вас, миссис Синклер» и моя любимая — «Плакучая ива». Они записали кассету на чьем-то магнитофоне и продавали копии школьникам. Свою кассету я загоняла до дыр, а потом купила новую.

Шестиклассники всегда ослепительны в глазах первачков. У них тела взрослых мужчин, они заманчиво недосягаемы — но в тех было и нечто большее. На переменах за ними бродили толпы девчонок, хихикающих и заливающихся краской, если их удостаивали улыбкой. Мы прокрадывалась в запретную комнату шестиклассников, чтобы подложить в их шкафчики любовные записки. Мы болтались за воротами, если они играли в футбол, и желали всевозможных страшных смертей их подружкам. Все они были героями, но главный герой — это, конечно, солист.

Это был он. Джонни Джордан, лидер «Капоне», парень, по которому я сохла и выла пятнадцать лет назад и для которого меня никогда не существовало. Он сидел в моем кебе, и его некогда ясный лик был изуродован и искромсан почти до неузнаваемости. Почти…

К глазам подступили слезы. Пришлось собрать все силы, чтобы справиться с рулем. Мы ехали по мосту Блэкфрайарз, по обе стороны от нас раскинулся Лондон — сияющий огнями, магический. В темной воде плясали мерцающие блики.

— Красиво, правда? — Голос у меня был взволнованный, срывающийся.

— Что?

— Мост. Река. Бывают моменты, когда я по-настоящему люблю свою работу.

— Куда ему до Бруклинского моста. — Его голос стал грубее. Жестче. — Вот Манхэттен в темноте… Сердце из груди выскакивает.

— Я в Нью-Йорке не была.

— Я жил там одно время.

— Понравилось?

Он слегка усмехнулся:

— Не стоило мне оттуда уезжать.

А у меня перед глазами стоял тот паренек Джонни, играющий на электрогитаре. Он хотел весь мир, он готов был открыть рот и проглотить его целиком. Но теперь, похоже, этот мир сожрал его. Точнее, пожевал как следует, выжал все сладкое и выплюнул кости да хрящи. Джонни откинул голову на сиденье. Я скользнула взглядом по его шее, по волосам, вьющимся у горловины футболки. И шея тоже в шрамах. Господи, да он что, весь такой?

Мы в молчании катили по Лондон-роуд, мимо бледно-розового «Слона» и торгового центра «Замок».

— Вам куда именно? — спросила я.

— Эпплтон-стрит.

Я свернула на Нью-Кент-роуд. Ветер опрокинул урны, и мусор рассыпался по дороге — теперь она казалась еще более запущенной, чем обычно. Ненавижу этот уголок Лондона — от него так и разит нищетой. Мы выехали на Эпплтон-стрит — кварталы приземистых домишек, узкие лестницы, крытые переходы, заколоченные окна.

— Здесь?

— Ага.

— Где остановить?

— Да где угодно. Можно прямо тут. — Джонни шмыгнул носом.

Я притормозила у обшарпанного белого фургона; руки точно налились свинцом. Я не хотела, чтобы он уходил, чтобы он снова исчез. Хотела расспросить его об этих шрамах, о музыке, о его жизни. Рассказать о невеселых своих школьных годах, о моей матери… Но я знала, что не смогу этого сделать. В нем чувствовалась какая-то неприступность. Истерзанное лицо словно предостерегало: никаких попыток к сближению. Подобраться к такому — это все равно что вить гнездышко из наждачной бумаги. Надо что-то придумать.

— Прошу прощения. — Джонни постучал по экрану, протягивая десятку и пятерку. — А мы так и будем здесь сидеть?

— Извините. Задумалась. — Я взяла деньги. Теперь он ждал, когда я открою дверцу, а я именно этого делать и не хотела. Прошло еще несколько мгновений.

— Послушайте, в чем дело? Собираетесь вы меня выпускать или нет?

Я обернулась и посмотрела на него. Воспаленные, полные ярости глаза, кожа словно опутана колючей проволокой.

— Я тут подумала… — начала я и умолкла.

— О чем?

А действительно — о чем?

— Я подумала… Может, вам отсосать?

— Мне — что?

Черт. Надо же такое брякнуть. Я развернулась обратно и отключила замок. Но он не двинулся с места.

— Вы проститутка? Это что, новый способ искать клиентов?

— Я не проститутка. Просто… нахожу вас привлекательным.

Он то ли хмыкнул, то ли искренне рассмеялся.

— Да у вас с головой не в порядке.

Это слишком — даже для меня. Лицо горело от унижения.

— Не в порядке так не в порядке. Выходите из моей машины.

Он молчал. Я чувствовала на себе его взгляд.

— Выходите из машины, говорю!

Я услышала, как открывается дверца, но не обернулась. Потом дверца захлопнулась. Удаляющиеся шаги… Я завела мотор.