Читать книгу "Лукуми - Альфредо Конде"

— Такой же старый развратник, как твой дед, только еще хуже. Он приехал из крохотной, Богом забытой галисийской деревушки и начал набирать силы и расти, расти и расти, пока не счел, что стал таким же, как другие. Как мы, например. Но он не стал таким. Для этого нужно родиться, как мы, в лоне древнего семейного клана. Этого ни за какие деньги не купишь…

В тот раз я не смог долго выдерживать пошлую пустую болтовню моей двоюродной бабки Милагросы. Но после того разговора, а лучше сказать, монолога, показавшегося мне бесконечным, я начал постепенно связывать концы с концами и строить догадки. И мой дед тоже мне в этом поможет.

Старый бесстыдник тоже получал удовольствие от виртуозного умения говорить и ничего при этом не сказать, и ему тоже нравилось подводить к ответам, которые он сам давать не хотел, ибо этому мешал его поведенческий кодекс. Именно сие препятствие — и он всячески давал это понять, не вдаваясь в объяснения — заставляло его играть в эту подчас дьявольскую игру, в которой лишь взгляд указывает или преграждает путь, и происходит это в зависимости от ситуации, при помощи вовремя произнесенной фразы, удачно незавершенного выражения, особой интонации, позволяющей тебе самому довести все до логического завершения; при этом тебе не положено и не дозволено формулировать вслух конечный итог твоих размышлений, ибо в таком случае ты вступаешь в противоречие с негласным правилом недосказанности, вытекающим из того соображения, что смышленому человеку много слов не нужно.

А было все так. Как только мой отец заявил о своем горячем желании отправиться на Кубу, мой дед тут же потянул за кончик знаменитого клубка своих связей. Сначала он поехал в Мадрид, в кубинское посольство. Там он стал расспрашивать о местонахождении Лютгардо Ламейроса. Позднее, следуя намеченной стратегической линии, он вступит в контакт со своим старым другом, а затем приступит к устранению всех проблем, которые могли возникнуть на пути его незаметного наблюдения за сыном и обеспечения его безопасности во время якобы революционных похождений последнего.

Первые дни, что мой отец провел на Кубе, занятый на бесполезных работах на сафре, были совершенно бессодержательными, и такими же бессодержательными были известия, которые день за днем получал мой дед. Ему не сообщали ничего существенного, не говорили ничего, что могло бы вселить беспокойство.

Как раз это-то больше всего и беспокоило моего деда, внушая ему тревогу по поводу того, что его сын незаметно втягивается в рутину революции, ее догм, обычаев и привычек. И лишь когда сообщения стали тревожными, мой дед начал улыбаться и успокаиваться: его сын был спасен. Окончательно же он успокоился в тот день, когда узнал, что мой отец, выражаясь словами господина кубинского посла, переспал со стройной, как тростинка, негритянкой с огромными грудями. Тогда и только тогда старый развратник и гуляка вздохнул спокойно.

Вы меня поймете, если я употреблю привычное здесь выражение, товарищ, — заметил ему дипломатический чин с другого конца телефонного провода. — Ваш сын переспал с весьма аппетитной негритяночкой, которая танцует в Тропикане; вы знаете, это настоящее сокровище, товарищ.

Слегка приторный голос товарища посла звучал в телефонной трубке весьма любезно.

Вы даже представить себе не можете, как вы меня осчастливили, товарищ посол. Я по-прежнему остаюсь в вашем полном распоряжении, — ответил ему старый лис.

И только тогда, как я уже сказал, мой дед стал улыбаться, только тогда. С этого момента все его заботы свелись к тому, чтобы вовремя пересылать моему отцу деньги. Ему удавалось делать это через то же посольство, а также используя различные сложные, извилистые каналы, которые предложил ему Лютгардо, тоже с другого конца телефонного провода. Мой дед безоговорочно следовал всем его указаниям, внося в различные инстанции соответствующую лепту.

Мой отец, со своей стороны, внимательно изучил все извилистые пути, по которым доставлялись деньги, чтобы получать их в соответствующих конечных точках. И сделал он это с ловкостью и умением, которым могли бы позавидовать многие юноши его возраста. И вот во время одного из еженедельных телефонных разговоров его отец дал ему понять, что вспомоществование на подходе.

Деньги дошли по назначению и попали в руки моего отца; к ним также на всякий случай прилагалось уведомление об источнике поступлений: завод по производству рыбных консервов, принадлежавший моей белой семье, завод, стоивший целое состояние. Мой отец к тому времени если не превратился еще в короля афро-кубинских танцев, то уж, во всяком случае, весь был насквозь пропитан зажигательными ритмами, праздничной ночной атмосферой, революционными песнями и новой поэтикой. В те дни Куба прилагала все усилия, чтобы восстановить свой торговый и рыболовный флот, так что престиж моего отца вознесся, словно пена на гребне волны. Он превратился в настоящего короля рая под звездами. Моя же мать, в свою очередь, в эти же самые дни стала получать соответствующие инструкции.

Между тем, мой отец приходил в Тропикану и ужинал так, как не ужинал никто. Никто не говорил ему в ответ на его заказ: «к сожалению, это невозможно» и не подавал другое блюдо вместо того, что заказал он. Всегда находилось то, что он требовал, и очень часто еда была просто великолепной. А мой отец всегда знал толк в хорошей еде.

Затем, по окончании спектакля он обычно встречался с моей матерью, и они вдвоем уезжали на машине, что добыл для него неизвестно где и каким образом, но за весьма приличную сумму один его новый друг, важный партийный деятель. Они уезжали в апартаменты «Марины Хемингуэй», где ощущали себя совершенно чуждыми окружающему миру.

Машина всегда ждала моего отца, а такси из компании Кубанакам — мою мать. Казалось, никто не обращает на это никакого внимания и не придает ни малейшего значения. На самом деле это было не так. Однако постепенно все привыкли к такой ситуации. Но так было вначале, в самом начале. Проходили дни, и им уже не хватало терпения дожидаться вечера, они стали видеться и днем. Затем последовало первое утреннее свидание, а потом и первая ночь, целиком проведенная вместе.

В тот день, когда они впервые вместе встретили рассвет после того, как любили друг друга всю ночь, они поехали в Матансас. Моей матери хотелось показать моему отцу Пан-де-Матансас, не слишком большую, но самую высокую в той местности гору, расположенную к западу от города; высота ее не достигает и четырехсот метров. Вместе с Пан-де-Матансас она показала ему реки Йумури и Сан-Хуан, охватывающие исторический центр города, который она так любила.

Матансас расположен на шоссе под названием Виа-Бланка в 98 километрах от Гаваны и в 48, или что-то в этом роде, километрах от Варадеро. Моя мать почти никогда не жила там, но ей захотелось показать город моему отцу, возможно, чтобы почувствовать свои корни. Отсюда родом была ее семья. Она слышала рассказы о местах, в которых когда-то нашли приют ее предки, и я вполне могу предположить, что и мой отец испытал некоторое волнение, услышав от нее семейные предания. Именно женщины народности йоруба всегда старались сохранить и передать потомкам древние саги и предания, мужчины же по большей части были заняты поиском наилучшего способа покинуть этот мир, убедившись в том, что мир покинул их.