Читать книгу "Как я съел асфальт - Алексей Швецов"

Саша вжался в стульчак и замер. Шаги то делались громче, то становились тише. Видимо, папа ходил по квартире. Саша не считал себя верующим, но сейчас он молился. Саша молился, чтобы папа Марины не захотел в туалет. Но то ли Саша недостаточно усердно молился, не достаточно раскаялся в содеянном, то ли пиво, которое Маринин папа выпил по дороге домой, чувствовало себя в его организме не слишком комфортно, но через пять минут щеколда на двери туалета пришла в движение. Папа потянул за ручку… Дверь не поддавалась. Озадаченный хозяин квартиры и, соответственно, туалета потянул за ручку еще раз.

– Что за черт?.. – злился папа.

Саша побелел от страха, от животного всепоглощающего страха. Цветом он был похож на унитаз, на котором сидел, прикрывая лицо руками. Он догадывался, он понимал, он отчетливо видел, как внутренняя задвижка под натиском папы-военного перестает служить своим целям, а именно благородным целям защиты и сохранения тайны. Саша отчаянно ухватился за ручку, но папа оказался сильнее… Папа оказался значительно сильнее Саши, который вылетел в коридор во всем своем натуральном виде. Саша сжался в комок, отчаянно прикрывая свое естество. А еще ему стало особенно жалко себя и грустно. Точнее, Саше было невесело… совсем…

– Ты кто?! – Глаза папы наполнились удивлением и гневом, точнее, не гневом, а животной яростью.

– А я Марину жду, – промямлил Саша.

А потом физически униженный Саша звонил в дверь и просил выбросить его одежду, и продолжалось это минут десять, пока соседи по лестнице не выползли посмотреть на элегантный наряд Саши. Среди улыбчивых соседей показалась Марина. Она вела себя так, будто была совершенно незнакома с Сашей. Саша тогда очень обиделся. А потом ему выбросили одежду прямо на пол. На заплеванный пол подъезда. А Марину Саша больше никогда не видел. А еще он потребовал у Оли, что бы она никогда не знакомила его с дурами.

Вот ведь ирония судьбы! Не просиди он тогда в туалете, еще неизвестно, как бы сложилась его судьба. А сейчас Саша твердо знал, что туалеты нужны людям. И он, Саша, занимается нужным делом, выбрал правильный путь в жизни. А еще Саша считал очень верным, что на дорогах устраивают эти самые туалеты. Туалеты на трассе необходимы не только своим прямым предназначением, но и тем, что они несут эмоционально-уравнительную нагрузку. Ведь в один и тот же туалет могут зайти и депутат, и простой работяга, грузчик и представитель интеллигенции, как и сам Саша. Придорожный туалет с одинаковым успехом посещают и водитель «Оки», и пассажир крутого «мерседеса».

Какими бы мы ни были разными в жизни, здесь мы все равны. В этих храмах физиологических наслаждений происходит акт единения человека с человеком. Единение посредством наслоения разных культурных слоев друг на друга. Происходит акция слияния с матушкой-природой. Надо бы, чтобы и женский туалет с мужским совмещался. Саша так думал, но сделать в этой связи ничего не мог. Все его попытки организовать такое единое для всех полов пространство блокировалось недальновидными чиновниками. Надо убрать эту разделяющую нас границу, чтобы мы понимали, отчетливо представляли себе, что только внешне мы разные, а по сути – одно и то же.

Саша всегда хотел что-то рисовать, что-то строить. Так он и нашел себя в этом туалетном деле. Тому, что Саша стал профессионально заниматься любимым делом, поспособствовал Паша.

Паша занимался дорожными знаками и разметкой. Занимался легко и успешно. Зарабатывал при этом весьма неплохо и без особого напряжения. Он-то и подсказал Саше, что есть такая штука, как туалет на трассе. Потом появились заказы. А затем образовалась фирма «Эмжэ», и Саша влился в асфальтовые километры России.

Любопытно то, как сам Паша пришел в этот бизнес с дорожными знаками.

По рассказам Паши, Саша знал, что его друг никогда и даже ни разу в своей жизни не задумывался о знаках. Они его интересовали как данность, как руководство к действию, когда он за рулем. Причем, как Паша считал, к этому руководству можно прислушиваться, а можно попросту игнорировать, то есть не замечать эти знаки.

Впервые Паша серьезно задумался об этих крашеных табличках на столбах, когда познакомился со старым гаишником.

– Знак, – рассказывал Паше старый дорожный санитар, смахивая со щеки скупую мужскую слезу, – вот ентот знак – он для меня все! Дом, машина, квартиры дитям – все это благодаря ентому вот знаку.

От избытка теплых чувств к этому неодушевленному предмету пожилой милиционер подошел к знаку «Обгон запрещен» и любовно погладил его по свежевыкрашенному столбу-основанию.

– Тридцать пять лет! Тридцать пять! Тридцать пять лет я простоял около его. Точнее, не около его, а вот тута, в кустиках, рядом… И в дожжь, и в зной, и в стужу лютую. Он мне как отец родной, как… как мать кормящая. Не, ну радар-то тожа, конечно, помогает, но знак… Я его кажный год крашу. Вот могилку родительскую не кажный год проведываю, а знак подкрашиваю. А как же?.. Кормилец!

Пашу тогда поразило это высокое чувство, даже возвышенное чувство к знаку. Он тогда задумался о дорожных знаках впервые. Но задумался так, не всерьез. А потом знаки вошли в Пашину жизнь. Вошли без спроса, без стука и без его на то согласия. Вошли как незваные гости.

На дороге, где Паша привык всегда ездить, поставили новый знак. Точнее, знак-то был старый и даже по краям поржавевший, но поставлен он был на новом месте, и от этого как бы новый. Как у нас принято, где появляется новый дорожный знак, автоинспекция, чувствуя небывалый всплеск прибыли, устремляется туда, и серьезные люди в форме, оснащенные свистками, блюдут законность в этом месте 24 часа в сутки, не смыкая зоркого ока. Вновь появившийся знак «Проезд запрещен» не стал исключением и в этот раз. Паша в первый день насчитал четыре служебных автомобиля. Мужчины в форме угрюмо переговаривались между собой, ругались – видимо, определяя, кто из них имеет больше прав на этот хлебный кусок. Только эта разборка спасла Пашу от штрафа. Он успел нырнуть во дворик, развернуться, и его проезд под запрещающий знак остался безнаказанным.

Рано или поздно ко всему привыкаешь. Паша тоже привык терять двадцать минут своего утреннего времени, совершая вынужденный объезд. Привыкли и другие водители. А еще сотрудники ДПС тоже как-то привыкли к этому знаку, и до них стало доходить, что «рубить капусту» на этом месте становится не так легко и даже, может быть, не так радостно. Поток взяток превратился в скудный ручеек. Именно поэтому глубоко законспирированные машины ДПС стали появляться здесь время от времени, а то и реже. То есть совсем пропали.

Паша решил нарушить. Уж очень он тогда опаздывал. Паша всегда считал себя невезучим, и тут подтверждение его убежденности в собственной неудачливости вылезло из кустов с полосатым жезлом наперевес.

– Сотрудник дорожно – невнятно представился милиционер, а потом радостно и членораздельно произнес: – Нарушаем!

Спорить Паша не стал, не стал и объяснять толстенькому розовощекому инспектору о причинах наплевательского отношения к правилам дорожного движения. Энная сумма плотно закрыла глаза гаишника на административное правонарушение со стороны Паши. С тех пор Паша перестал испытывать судьбу, по крайней мере в этом месте.