Читать книгу "Край, где живет Детство... - Сергей Боев"

Славка открыл взятую с собой коробку пластилина и раздал каждому по куску. Сашке достался синий, Серёжке – коричневый. Ну, а себе он, конечно же, оставил самый «самолётный» цвет – зелёный. Для винтов и шасси предназначался чёрный, а красный – для носа и звёзд.

«Кнопки»-сестрички, конечно же, увязались за ними и теперь сидели на траве, насупившись и поджав губки – пластилина-то им не дали…

– Ладно уж, остался ведь ещё кусок жёлтого. Берите, если хотите лепить! – предложил им Серёжка. Маленькие глазёнки вспыхнули благодарностью. Но лепить, похоже, сестрёнки ещё не умели. Поэтому, переглянувшись, они смущенно прошептали: «Мы лучше посмотрим».

Лепить самолёт было просто. Раз – раскатываем колбаску-фюзеляж, конец потоньше загибаем и расплющиваем в хвост, а из другого делаем нос. Два – из двух маленьких колбасок делаем крылья, а чтобы не обвисали в полёте, в середину каждого замазываем спичку. Три – прикрепляем крылья, вставляя спички в фюзеляж. Осталось вылепить и прикрепить к хвосту задние крылья, а на корпус – фонарь-кабину, колёса, пропеллер. И, конечно, вставить в крылья коротенькие спички-пушки. Вот и готов истребитель Ла-5 времён Великой Отечественной.

Рёв моторов – и тройка истребителей, разбежавшись по взлётке, круто уходит в воздух. Курс – на вражескую базу. Вот она показалась сквозь дымку облаков (это тлеет подожжённая сухая трава возле базы). Пикирование, прицельное бомбометание – и в базу противника летят комья земли, камни и зажжённые спички. Ещё один заход – огонь из всех пушек. База вспыхивает – а тройка самолётов уходит назад на бреющем, чтобы не попасть под огонь вражеских зениток… Задание выполнено, база уничтожена – и истребители, эффектно закрутив каждый по несколько фигур высшего пилотажа над аэродромом, один за другим садятся на взлётную полосу…

* * *

И снова за окном машины – поля, луга и перелески… Позади остались пыльные улочки Ельца и река Сосна, в которой они плескались все дни напролёт, вечерние посиделки и застолья у многочисленных родственников с обязательными частушками под гармошку и задушевными песнями. Впереди – неделя в гостях у бабушки Дуни.

– Пап, а пап, а что там есть интересного?

– Там – это где?

– Ну, у бабушки Дуни, в Лосивке.

– Деревенский дом с большим огородом и яблоневым садом, всякая домашняя живность – куры, утки, гуси, даже корова есть. Можно их кормить, можно ходить с пастухами пасти стадо на утренней зорьке, а днём плескаться в речке и ловить пескарей. В общем, скучать не придётся.

Серёжка несколько оробел от такого количества предстоящих дел. Ну, положим, с огородом и яблоками всё ясно – у них в Шаталово огородов аж два, и он был маминым главным помощником по огородным делам. И речка, и пескарей ловить – это тоже здóрово! А вот корова – как же с ней справиться? Она же такая большая! А если ещё и бодучая окажется? И гуси – тоже хороши! В Шаталово «кулацких» гусаков они обходили стороной, а те так и норовили броситься в погоню, вытянув свои длинные шеи, шипя и шлёпая по земле своими красными лапами-ластами. Может, здесь они не такие шипучие – нападучие?

– Пап, а как с гусём справиться?

– А зачем с ним справляться?

– Ну, если нападёт? Они вечно шипят и норовят ущипнуть побольнее.

– А, ну это просто – как увидишь гуся, ищи хворостину подлиннее. Их хозяева хворостиной гоняют – так они её боятся, как огня. Замахнёшься – сразу отстанет.

– Вон, оказывается, как надо! А мы от них только бегаем.

– Ну, это – тоже вариант. Но если гусь проворнее окажется – тогда уж хворостина…

Вооружённый новым знанием о борьбе с гусями, Серёжка довольно откинулся на диване.

«Волга» свернула с шоссе на просёлочную дорогу. По правую руку тянулся ряд стройных белоствольных берёзок, а дальше, в низине, темнел сосновый бор. Слева, насколько хватало глаз, до самого горизонта колосилась пшеница. Вот дорога пошла вниз, потом вверх, на горку. Наконец, показалась околица деревеньки, а справа под горой засеребрилась широкая лента речушки. Проехав через всю деревню, папа остановил машину у самого крайнего дома.

– Приехали! – объявил он. – Можно выгружаться.

Серёжка распахнул дверь, выпрыгнул на травку – и удивился, какая она непохожая на привычную ему, Шаталовскую. Это была даже и не трава вовсе – вся лужайка перед домом была сплошь покрыта зелёными головками аптечной ромашки, розовыми шапками клевера и кувшинообразными листьями какого-то неизвестного ему растения. А какой аромат стоял в воздухе! Пряный, медовый, густой – казалось, воздух вокруг настолько плотный, что его можно пощупать. Серёжка даже вытянул руку и попытался растереть его между пальцев…

Под ногами цветочный ковёр был плотным и упругим, и Серёжка, не задумываясь, скинул сандалии и пустился по лужайке босиком – до дороги, потом обратно, вокруг сложенного из известняка, как будто вросшего в землю амбара… Он остановился у машины, посмотрел назад и опять удивился – цветы медленно, но упрямо поднимали свои примятые его ступнями головки, и следы исчезали прямо на глазах. «Вот это чудеса!» – подумал он про себя и решил было рассказать всем об этом открытии. Но тут на крыльцо вышла бабушка – высокая, худая, в красном цветочном сарафане и синем платочке.

– Приехали мои дорогие унучеки! – всплеснула она руками. – Ой, да как выросли-то! Дайте-ка я вас хоть обойму!

И она прижала их с братом к себе своими натруженными, жилистыми руками.

– Миша, Валя, проходите в сени, охолонитесь чуток с дороги. Небось запарились в пути – глянь, жара-то какая стоит! Попейте молочка холодного – в хате на столе крынка стоит, только из подполу достала.

Серёжка второго приглашения ждать не стал и рванул в дом. В сенях действительно было прохладно – как в подвале жарким днём. Он шагнул в комнату, подошёл к столу, бережно взял в руки запотевший глиняный кувшин и аккуратно, чтобы не расплескать, налил себе тягучего, густого молока в алюминиевую кружку. Первый глоток – самый вкусный, и он смаковал его целую вечность. За ним – второй, третий… Он жадно выпил всю кружку и, когда прохлада студёного молока разлилась по всему телу, подумал: «Разве может быть в целом мире что-нибудь вкуснее?»

* * *

Он стоит посреди двора, с трудом разлепляя веки. Очень хочется спать, и в голове вертится лишь одна надоедливая, как зудящий ночной комар, мысль: «Ну, и зачем я напросился пойти с отцом на этот утренний выгон коров? Дрых бы себе сейчас, как Славка, досматривал бы свои сны!»

Он поливает отцу студёную колодезную воду, зачёрпывая её жестяным ковшиком из ведра. Тот шумно умывается, поливает шею и спину целыми пригоршнями и фыркает, как морж. Брызги летят во все стороны…

– Ну, теперь твоя очередь! Э, да ты у меня спишь стоя! Может, передумаешь?

– Нет, пап, раз уж я сказал вчера, что пойду – то назад пути нет.

– Ну, это правильно, это по-мужски. Как говорится, назвался груздем – полезай в кузов! Давай-ка я теперь тебе полью. Умойся хорошенько, водичка тебя взбодрит.