Читать книгу "Любовь, вне игры. История одного политического самоубийства - Ирина Хакамада"

– Не так уж много, – с удовольствием откликнулся Василий. – Не всех, кто меня приветствует, я знаю. Просто в определенных узких кругах я так же известен, как вы – во всей стране. Кстати, я для этого ничего не делал особенного. Оно как-то само сложилось, как, впрочем, и в остальном: детство, бабушка, родители, образование, работа – все шло одно к одному. Иногда я думаю, глядя на вас: в одном меня жизнь обделила – нет конфликтов. То ли я сам их обхожу, то ли звезды так сложились, но как-то слишком все гладко, скучновато… Вроде творчеству не мешает, но это пока… Я так думаю…

Как опытный гроссмейстер, он чуть приоткрылся, показался доступнее, ближе…

– А у меня все наоборот! – Она сделала ответный ход. – У меня от моей жизни и всяких преодолений ветер в ушах свистит.

Каждый раз думаю: ну все, хватит. Пора остановиться. Пауза – и все сначала. Сама нарываюсь, даже иногда понимаю все последствия. Но если уперлась – все, никто не остановит…

– Так это же драйв и кайф! Поэтому и выглядите, как девочка…

Мария и сама в последние дни замечала, как молодо выглядит: заблестели глаза, и даже кожа стала светиться. Но при чем тут работа? Бесконечная борьба без конечного результата выматывала. Да, сам процесс был энергичным: держал ее в тонусе и вечной надежде… Но ощутить себя девочкой? Хоть на минуту слабой… Для этого нужен кто-то очень сильный рядом. Она отмахнулась от комплимента:

– Тяжело. От самой себя устала… – сменила тему на более привычную: – Кстати, а почему ваша среда так консервативна? Ведь художник не может быть несвободным. А как большой конфликт власти и свободы в России, художники – на стороне власти. Почему? Искусство ведь не существует без протеста?

– Ох уж наши интеллектуалы!.. Художники всегда пытаются сохранить свободу – иначе они не могут творить. Но с другой стороны – не могут избежать соблазна быть обласканными властью. Были разные периоды, когда все стремились влиться в этот так называемый мейнстрим – например, при Сталине, – и когда все рушилось и быть свободным вновь становилось модным – скажем, при Хрущеве… А сейчас… все медленно двинулось вспять – всюду бабло под госзаказ. Все выстроились в очередь за личными благами. Кто театры получает, кто деньги на кино, кто заказик на выставку… Искусство исчезает – побеждает мейнстрим. Но – будем позитивистами – это пройдет! Хотя, говорят, позитивный взгляд мешает творчеству. Может, поэтому я и мучаюсь: ведь я позитивист по сути, жизнелюб. Но даже меня все достало. Поэтому, может, я и рядом с вами: есть в вас что-то… такое… Вы… девушка, которая вне мейнстрима. Типа вне игры… Да ладно, хватит всего этого! Черт его знает, почему вы моя женщина! – Он решительно взял из ее рук опустевший бокал и поставил на проплывающий мимо поднос. – Поехали в студию. Обещанный романтический вечер!

* * *

Мастерская в лучших традициях картинки из западного фильма оказалась просторной студией с изящной нишей-кухней. Из мебели – дизайнерские, но в то же время создающие ощущение простоты диван, стол и два кресла. Свет бил из каждого, во всю стену, окна, создавая естественную подсветку для картин. Мария остановилась перед огромным снимком африканских слонов. Слоны величественно надвигались, не замечая стоящего перед ними зрителя. Окинула взглядом странные притягательные объекты поп-арта.

Мастерская наполнилась музыкой – одновременно нежной и ритмичной. От неожиданности Мария оглянулась.

– Ну как? – Василий показал на стол, где появились фрукты и шампанское. – Я уверен, вам нравится, когда мужчина совершает поступки. Вот поступок. Все, как обещал… Для кино не хватает только полумрака и свечей… Но! У меня сломались жалюзи. Мотор барахлит…

Скрывшись в нише, поинтересовался:

– Вам кофе сварить?

– Да, пожалуйста. – Мария осмотрелась. – Здесь хорошо, современно. Столько света! Хорошие фотографии, особенно вот эта вот, со слонами.

Заурчала кофеварка. В мастерскую ворвался кофейный аромат. Мария подошла к окну, осторожно включила моторчик – он работал. Едва смолк шум кофеварки, поспешно отдернула руку.

– Надо же! – улыбнулась вошедшему с двумя чашечками Василию. – Жалюзи действительно сломались…

* * *

Тревожа сонный гравий, «ауди» подъехала к даче. Мария выскользнула из машины и быстро вошла в дом. Влетела в спальню. Включила верхний свет, торшер и лампу у изголовья постели. Комната наполнилась желтым светом. Даже не дотронувшись до вечерних газет, Мария подошла к зеркалу. Быстро сбросила одежду. Со взглядом победительницы посмотрела на свое отражение.

Надо же: оно было прекрасно! С кошачьей грацией – откуда только появилась? – женщина в зеркале медленно стала крутиться. Мария с восторгом отметила, как что-то неуловимо изменилось в ней. И теперь – не втягивая живот, не выгибая спины и не принимая специальных поз – она совершенно восхищенно, наотмашь себе нравится!

Мария прошлась по комнате, наслаждаясь новым ощущением себя: тем, как изменилась походка, как плавно и уверенно движется тело. Перемещаясь к кровати, один за другим погасила верхний свет и торшер. Легла в постель поверх одеяла. Медленно протянула руку и выключила последнюю лампу.

В темноте тихо тикали часы…

Глава 6

Свинтив со скучного заседания в Госдуме – болтовня! – и, словно героиня шпионских фильмов, соблюдая конспиративность, Мария шла узкими московскими переулками. Тонкие каблуки слишком громко впечатывались в асфальт.

В голове вертелись различные «а вдруг» и «если»: а вдруг ее кто-то заметил… что, если она сейчас выйдет на угол, а он еще не подъехал… а вдруг кто-то увидит, как она садится к нему в машину… Марии казалось, каждый прохожий кидает на нее многозначительные взгляды.

Она свернула на Малую Дмитровку. Знакомый автомобиль ждал в условленном месте. Нырнула в машину.

– Скорее поехали, чтобы нас не видели. У тебя стекла не затемненные, все прозрачное… Здесь столько любопытствующих журналистов!

Василий иронично-сочувственно оглядел ее:

– Ну прекрати. Ну сколько можно! У тебя уже бзик-идея: все за тобой следят! Это, извини меня, просто маразм. Пойми, нам только кажется, что мы – в центре вселенной. Ты, конечно, очень популярный человек, тебя многие любят, но на самом деле – всем на все наплевать. И чем расслабленнее ты будешь себя вести и чувствовать, тем лучше.

В его интонациях недвусмысленно проскальзывали те снисходительные нотки, которые свойственны мужчинам в разговорах с молодыми девушками. Под словами лежал незыблемый фундамент опыта… Ну что ж, иногда приятно чувствовать себя неопытной дурочкой. Расслабилась.

Город стоял. Медленно продвигаясь в бесконечной пробке, автомобиль минут сорок выбирался из центра. Мария привычно несла рабочую ересь про тех, с кем успела сегодня поссориться, кому сумела достойно ответить и кому все выскажет в следующий раз.

– А ты вообще-то знаешь, куда мы едем? – тоном заговорщика прервал ее Василий.