Читать книгу "Русский сюжетъ - Людмила Третьякова"

...Все это время возле Натальи Николаевны постоянно находился человек, который, вероятно, довольно потирал руки, наблюдая ретираду ее очередного воздыхателя. Этим человеком был один из ближайших друзей Пушкина – Вяземский.

Будучи старше поэта на семь лет, князь Петр Андреевич знал его еще ребенком, одним из первых оценил его талант. Более двадцати лет продолжалась их дружба. Вяземский и его супруга Вера Федоровна были поверенными во всех перипетиях сватовства и женитьбы Пушкина на прекрасной Натали. Княгиня находилась у постели умирающего поэта, а князь, как рассказывали, горько рыдал, распластавшись на каменном полу Конюшенной церкви, когда отпевали Александра Сергеевича.

И, само собой, внимание к семье погибшего друга казалось естественным и понятным. Из переписки видно, что Вяземский – ежедневный гость, совершенно свой человек у Натальи Николаевны. В пору вдовства возле нее не оказалось никого, в чью моральную поддержку она так верила. Вяземский не только старинный друг. Это многоопытный, хорошо знающий жизнь и свет человек. В конце концов он на добрых двадцать лет старшее ее. Советами Вяземского Пушкина дорожила, да и любое участие в таком положении, как у нее, было нелишне.

Дело кончилось тем, что Вяземский всю жизнь, веривший в собственную неотразимость, принялся всерьез ухаживать за Пушкиной. Это поневоле создавало для Натальи Николаевны трудности. Женатый человек – чего он ждет от нее? Согласия на участь тайной подруги? А может, даже и не тайной? У супругов Вяземских было заведено откровенничать друг с другом о собственных сердечных делах. В том, что касалось интимной жизни каждого, они исповедовали полную терпимость.

Таким образом, «романтические чувства», совершенно неразделяемые Пушкиной, могли "стать предметом обсуждения князя с женой, потихоньку выйти за стены их дома. Сплетни уже однажды сделали Наталью Николаевну героиней трагедии. Это явилось жестокой наукой. Пуще огня она боялась теперь попасться кому-нибудь на язычок. Вяземский же засыпал ее признаниями: «Вы мое солнце, мой воздух, моя музыка, моя поэзия», «Любовь и преданность мои к вам неизменны и никогда во мне не угаснут, потому что они не зависят ни от обстоятельств, ни от вас». Скорое будущее показало истинную цену этому страстному бреду: все угасло как раз очень быстро – стоило Наталье Николаевне выйти второй раз замуж.

Впрочем, она не принимала всерьез во внимание излияния стареющего ловеласа. Но Вяземский считал, что Пушкина ведет с ним какую-то завуалированную любовную игру: то приближает его, то отталкивает. Он приписывал ей изощренное кокетство, «покорнейшей и преданной жертвой» которого становился. Это оскорбляло уставшую, совсем иными мыслями занятую женщину. Ей надоела эта опека, нотации, нравоучения, продиктованные эгоизмом.

Не однажды Пушкина пыталась ввести чувства князя в те русла, которые бы давали ей возможность во имя прошлого не портить с ним отношения. Она не раз убеждала его, что не дала ни малейшего повода думать о ней дурно: «...не моя вина, если в голову вашу часто влезают неправдоподобные мысли, рожденные романтическим вашим воображением, но не имеющие никакой сущности». Ограждавшему Наталью Николаевну от мнимых и реальных поклонников, Вяземскому, надо сказать, везло. Сердце прекрасной вдовы, как она сама признавалась своим близким друзьям, оставалось спокойным.

* * *

Мы даже не представляем, от какой мелкой, ничего не значащей случайности зависит наша судьба. Если бы человек нашел время и желание вникнуть в этот несомненный факт, он был бы глубоко потрясен: неужто его драгоценная, единственная жизнь, на обустройство которой он затрачивает столько сил, в сущности, игрушка, порой совершенно не замечаемых нами на удивление мелких обстоятельств?

Разве мог знать генерал Ланской, что, убегая за пределы Отечества, от вконец измучивших его отношений с любовницей, отправляется навстречу своему счастью, ожидавшему его именно в России? Как быстро все то, что годами, даже десятилетиями ему казалось самым важным и неизменным, сойдет на нет, как будто его никогда и не было – стоило оказать пустяковую любезность давнему знакомому?

А Наталья Николаевна? Молодая женщина, но уже во вдовстве успевшая прожить больше, чем в непростом супружестве с Пушкиным, думала ли она, что жизнь еще не кончена и надо немного потерпеть? Хотя правду сказать, у нее голова от всех забот и неприятностей – «ей-Богу, но так иногда жутко приходится» – шла кругом.

Летний сад – излюбленное место прогулок петербуржцев – не раз видел под своей сенью Наталью Николаевну. Прохожие оглядывались вслед высокой красивой женщине с четырьмя детьми.

...Все лето 1843 года Наталья Николаевна проболела. Осенью же пришло известие о смерти во Франции старшей сестры Екатерины – той самой, что вышла замуж за Дантеса. Хоть отношения между ними были разорваны, несомненно, это печалью отозвалось в ее сердце.

Неведомый вдове генерал Ланской тоже переживал не лучшие времена. Отношения с госпожой Полетикой зашли в тупик. Нравственно и физически сильный, сдержанный человек чувствовал себя так дурно, что, выпросив отпуск, скрылся из Петербурга.

Ему казалось, что в отдалении от женщины, принесшей ему столько страданий, он развеется, поуспокоится и, возможно, даже воспрянет духом.

Однако человек всегда носит свое несчастье при себе. В Баден-Бадене Ланского продолжали одолевать горькие мысли. Единственной отдушиной для него было общение с давним знакомцем Иваном Николаевичем Гончаровым, который тоже оказался на этом курорте, надеясь подлечить здесь болезненную жену.

Ланской и Гончаровы за это время сердечно сошлись. Но у генерала отпуск кончался. Супруги с сожалением прощались с ним. Узнав, что генерал возвращается прямо в Петербург, Иван Гончаров попросил его завезти письмо и посылку жившей там сестре Наталье Николаевне. Генерал, конечно, взялся выполнить поручение.

В столице он без труда нашел квартиру Пушкиной, которая стараниями тетки-фрейлины перебралась с Аптекарского острова ближе к центру города и занимала квартиру возле Конюшенного моста, недалеко от того дома, где жила с Александром Сергеевичем.

Как только Пушкина не стало, число поклонников у прекрасной Натали сильно поубавилось. Причина была очевидна – четверо детей. Давний приятель поэта П.А.Вяземский, человек женатый, настойчиво добивался взаимности вдовы. Ей потребовалось немало усилий, чтобы остудить его чувство.

Ланской не оставил ни записей, ни воспоминаний. Мы можем только догадываться о впечатлениях его первого визита к Наталье Николаевне. Наверняка за общим разговором, рассказом о баденских знакомствах, тамошнем житье-бытье и родилось то неясное, необъяснимое, чего не высказать словами и что привело его в дом вдовы еще и еще раз – благо, он в знак благодарности получил приглашение бывать у нее.